Подхватить обмякшее тело. Прыжок обратно на крышу одноэтажного корпуса медблока, и бегом-бегом. Нужно успеть добраться до места быстрее, чем «следопыт» приведет к нему Лину.
Успел. Спрыгиваю с крыши прямо перед Николаем.
— Коля, ты подвальную дверь еще раз не придержишь? — Охранник, в ответ, переводит взгляд на устроившееся на моем плече тело Милы, фыркает и, кивнув, спускается по ведущим в подвал ступенькам.
— Ну у вас и развлечения, Кирилл.
— Не развлечения, а учения… в условиях, приближенных к боевым. Ничего-ничего. Всё правильно. Всё как надо. Тяжело в учении, легко в бою. — Поудобнее устраивая на плече сестренку, пыхчу я. Спеленать Милу так же, как я проделал это с Алексеем, не проблема. Минутное дело. Да и Николай помог.
— Надеюсь, все будет в порядке? — На всякий случай осведомляется охранник.
— Обижаешь. Все будет в полном соответствии с конвенциями. Никаких издевательств над военнопленными. — Заверяю его и, еще раз проверив узлы, киваю. — Коля, спасибо за помощь, но теперь, тебе, пожалуй, пора идти. Потому как, сейчас, сюда придет последний участник этих посиделок, а что такое некомбатант, она, в отличие от меня, понятия не имеет.
Николай ухмыляется и исчезает. Славно. А теперь, отвод глаз, и в тень. Благо, уж чего-чего, а ее здесь хватает. Подвал освещен лишь тусклой «дежурной» лампочкой в забранном железной решеткой плафоне, и теней от крупногабаритного хлама, сваленного в комнате, хоть отбавляй. Но мне приглянулось другое место. Полка над дверью, словно предназначена для засады, и свет лампочки ее просто не достигает.
Вовремя. Скрипит тяжелая дверь, и в подвал, окутанная огненным щитом, медленно входит Лина. Скользит меж куч хлама, огибает огромный массивный буфет и, заметив брата с сестрой, кидается им на выручку, напрочь забыв об осторожности. Щит мешает ей заняться узлами, и сестрица опрометчиво сворачивает его. Повезло, что первой мне попалась именно Мила. Окажись она сейчас на месте своей вспыльчивой сестры, действовала бы не в пример аккуратнее. И мне пришлось бы куда сложнее.
А так… Линка не успела даже прикоснуться к путам, как схлопотала точно такой же удар, что вырубил ее сестру, и безвольно осела на пол. Посмотрев на пребывающих в отключке родственников, я вздохнул. Однако, тенденция… м-да.
* * *
— Второй раз за один день… — Просипела Мила, открывая глаза. Голова раскалывалась от боли, а руки и ноги отчего-то ныли… Да и общие ощущения были какие-то странные.
Попытавшись оглядеться по сторонам, Мила не сдержалась и выдала фразу, за которую года два назад могла бы и по губам схлопотать от маменьки, да и сегодня одной лекцией о приличиях и достоинстве не отделалась бы. Но, сейчас, у Милы были все основания для сквернословия. Еще бы! Мало того, что мелкий умудрился дважды за один день отправить ее с сестрой в нокаут, так еще и, связав, подвесил за руки-ноги, на крюках в старом колбасном подвале, где теперь хранится всякий хлам. Причем, гад такой, подвесил лицом вниз, и теперь выгнутое «мостиком» тело, ныло от напряжения.
Рядом раздался тихий стон и, повернув голову, Мила пришла к выводу, что судьба колбасы постигла не только ее саму, но и Линку с Лешкой. Вот, последний-то, как раз и подал голос.
— Где мы? Что случилось? — Прохрипел Алексей.
— Кирилл с нами случился. — Вздохнула Мила. — Леша, взгляни, он меня веревками связал?
— А? Нет… тряпки какие-то… — Кое-как выглянув из-под руки, пробормотал брат.
Тряпки, это хорошо. Мила напряглась и путы на ее ногах, вспыхнув, опали противно воняющим пеплом. А в следующий миг, девушка заскрипела зубами от боли в запястьях, принявших на себя весь вес ее тела. Хорошо еще, успела ухватиться ладонями за путы удерживающие руки, а то бы вмиг суставы выбила… Еще одна короткая вспышка пламени, и Мила оказалась на полу. А следом за ней, ту же операцию проделал и Алексей. Вот только, с координацией у него, явно было не все в порядке, или просто поторопился сжечь тряпичные веревки, опутавшие его запястья, но на пол он упал, словно мешок с картошкой. Как еще пузо себе не отбил?
Лина, открывшая глаза в тот самый момент, когда Лешка рухнул на пол, посмотрела на сидящих внизу, растирающих руки-ноги родственников и, последовала их примеру.
— Я убью эту мелкую тварь. — Выдохнула она, едва отдышавшись. — В масле зажарю.
— Тебе мало сегодняшней акробатики? — Процедила сквозь зубы Мила.
— Браво, детишки… Упертые вы у меня. Но дурные. Прав Кирюха. — Отлепившийся от буфета, силуэт сделал шаг вперед, и тусклый свет лампочки упал на его исказившееся в холодной усмешке лицо…
— Отец? — Выдохнули все трое.
Глава 9. Ничто так не объединяет, как общие неприятности
Да, давненько в этом доме не раздавался свист розги. Дядька-таки вынул голову из… э-э-э, работы и устроил своим детишкам похохотать. Сильно сомневаюсь, что он проделал эту экзекуцию без направляющего пинка от деда, но судя по расплескивающейся по округе ярости, источаемой наследником боярина Громова, тот факт, что его дети уже дважды, за каких-то три недели, осознанно подвергли жизнь своего двоюродного брата опасности, взбесил даже этого, обычно флегматичного человека. Вообще, раньше, Федор Георгиевич, оставив домашние дела на попечение супруги, особо и не вникал в то, как развиваются «взаимоотношения» между мной и его детьми, пропуская мимо ушей изредка долетающие до него слухи об очередном столкновении между нами. И, наверное, так бы продолжалось и дальше, если бы вернувшись вчера вечером из столицы, он не обнаружил обгорелое окно в «молодежном» корпусе, а дед не рассказал ему, какое шоу сегодня дважды передавали артефакты наблюдения на мониторы охраны… Дядька сначала опешил, потом полыхнул факелом и, лишь затушив ковер в кабинете деда и немного успокоившись, полез разбираться.
Надо сказать, несмотря на свою отрешенность от домашних дел, наследник рода прекрасно представлял, как и где нужно искать информацию обо всем происходящем в поместье. Скоростному допросу была подвергнута вся домовая обслуга без исключения, затем настал черёд записей сети наблюдения… и, в качестве вишенки на торте, допрос медиков. Любые попытки последних оправдать своё прежнее молчание врачебной тайной, жестко пресекались. В результате, Иннокентий Львович вынужден был отдариться моей амбулаторной карточкой, а Гдовицкой, как самый крайний, еще два часа лично пояснял дядьке, когда и каким образом были получены мною те или иные травмы.
Супруга, попытавшаяся вступиться за детей, огребла по самое не балуйся, за попытки скрыть правду о нападениях на племянника, и потакание дурным детям… В общем, как-то сразу стало понятно, что наследником Федор Георгиевич Громов является не только по названию, но и по сути.
Мы же, то есть, близняшки, Алексей и я, все это время, то есть, почти сутки, провели в «карцере»… организованном для нас всё в том же подвале, из которого, предварительно, охрана выкинула весь хлам, включая тот самый грандиозно-огромный дубовый буфет и обрывки цепей, недавно небрежно брошенные мною в дальнем углу комнаты. Уж не знаю, зачем они были нужны в бывшем мясном хранилище…
— Сволочь ты, мелкий. — Со вздохом констатировала Лина, с кряхтением устраиваясь на одном из четырех тонких матрацев, брошенных нам по приказу сердобольного Гдовицкого.
— Я? Блондинка, ты ничего не перепутала? — Фыркнул я в ответ.
— А кто? Я, что ли, здесь пыточную устроила? Мог бы хотя бы за руки подвесить?! Теперь все тело болит, словно… короче, сволочь ты.
— Скажи спасибо, что так. С него сталось бы, вообще только за ноги нас подвесить. — Тихим, равнодушным голосом неожиданно окоротила сестрицу, Мила.
— И не тряпками, связать, а цепью. — Ухмыльнулся я. — И хрен бы вы их так просто пережгли.
Вот тут, трое моих сокамерников замерли… и переглянулись.
— Хм. А действительно, почему ты ими не воспользовался? — Подал голос Алексей.
— Дай подумать… — Я сделал вид, что действительно задумался и, щелкнул пальцами. — Может, потому, что в отличие от вас, я не такой мерзавец, чтобы пытать родственников?
«Сокамерники» вновь переглянулись, и промолчали.
— Интересно, что было бы, если бы мы тебя окончательно достали? — Задумчиво проговорила Мила, минут через пятнадцать.
— Убил бы. Быстро и почти безболезненно.
— Мечтай, придурок. — Хмыкнул Алексей… — Я б тебя спалил раньше.
— У тебя была такая возможность. — Кивнул я. — И как? Получилось? Забыл, сколько раз сегодня, я имел возможность отправить вас к предкам?
— Кхм… тебя бы дед после этого, живьем сожрал бы… — Натужно рассмеялась Лина.
— Доведи вы меня до убийства, и на деда мне точно стало бы насрать. Ну грохнул бы он меня… и? Сдох Максим, и хрен с ним. Жить с кровью родни на руках, удовольствие невеликое… хотя родня из вас получилась откровенно уё…щная. — Не вру. Убийство детей, даже таких дурных… Не надо мне такого счастья. Один раз уже проходил, хватило. Тогда, вообще, всё случайно вышло… и то, по возвращении из рейда, месяц в госпитале провалялся… зафиксированным, поскольку трясло и глючило меня страшно. Врачи только руками разводили. Потом уже, я разобрался, в чем дело… и ушел на инструкторскую работу, подальше от таких случайностей, м-да.
