Таких «пророков», как Вадик, одна популярная телепередача выпускает в свет десятками, а теперь отсчет перевалил, пожалуй, за сотню. В связи с многочисленностью звездный век их недолог. Покуда на экране показывают их лица, средства массовой информации снисходят до статей и интервью. Но, как только очередной сезон телепередачи заканчивается, новая порция «распиаренных» на всю страну чудо‑людей смешивается с уймой тех, чья слава уже отгремела. Через месяц после завершения сезона зрители в большинстве своем начинают путать их имена и с трудом припоминают, кто из какого сезона и чем примечателен: «А, это, кажется, такой, чернявенький, худой, он еще со змеей ходил?» – «Да нет, ты путаешь с иранцем, а этот армянин с бородкой, и ходил он с кроличьей лапкой!» В таком примерно виде образы популярных экстрасенсов оседают в памяти масс.
Про журналистов, циничный народ, и говорить не приходится. «Светочка, ты что, издеваешься, какой еще Вадим Успенский? Финалист какого сезона? Да кто его помнит?! Ну кому интересно читать, что какой‑то там Успенский ногу сломал? Нет, дорогая, извини. Дружба дружбой, но даже если я напишу эту заметку, редактор ее просто не пропустит. Успенский твой – сбитый летчик, советую не тратить силы. Вот если Стас Михайлов или Лепс что‑нибудь повредят, то сигнализируй, буду благодарен», – подобные ответы приходилось слышать Свете от представителей СМИ чаще всего в начале работы с Успенским. Другой пиарщик на ее месте, наверное, сдался бы, отказавшись от почти безнадежного предприятия – приумножать и поддерживать популярность Вадима Сигизмундовича на гребне. Кто угодно, но не она. Ведь от известности этого подопечного зависела не только ее условная зарплата PR‑менеджера, но и будущность, – она была полна решимости затащить податливого как пластилин подопечного в ЗАГС. Перспектива придавала ей решимости, упорства, а главное – чудесным образом влияла на изобретательские способности.
К нему на работу она устроилась при весьма своеобразных обстоятельствах. Ей не пришлось отправлять резюме и ждать вызова на собеседование. Она явилась к Успенскому без приглашения, оказавшись в нужном месте в нужный момент, и взяла его, что называется, тепленьким. Он не так давно завершил свое участие в той самой, супер‑рейтинговой, телепередаче, став одним из финалистов, и вел личные приемы в одном из магических салонов Москвы. На экране Вадим Сигизмундович был прелесть как убедителен: выразительный взгляд, полный глубокомысленной печали, как у познавшего истину мудреца, благородная стать, вкрадчивый голос. А как достойно и уверенно он проходил испытания вместе со своим вороном Аидом! В общем, после просмотра сезона с его участием Светочка была под впечатлением.
Она давно уже вынашивала намерение обратиться к какому‑нибудь ясновидцу, чтобы приоткрыть завесу тайны, окутавшей ее личную жизнь. Разменяв четвертый десяток, Света была все еще одинока, несмотря на многочисленные попытки затянуть в свои сети более или менее достойного спутника жизни. Со временем она стала все больше склоняться к мысли, что здесь не обошлось без злого рока, черного глаза или еще какой бесовской напасти. Ну чем еще можно было объяснить такое положение вещей? Девица она видная, все при ней: четвертый размер груди, пышные бедра при сравнительно тонкой талии, выразительные карие глаза, каштановая коса чуть ли не до пояса – кровь с молоком, чего еще надо? К тому же Света уповала не только на свою внешность, но активно работала и над внутренним содержанием. За последние лет пять каких только семинаров и тренингов в Москве она не посетила. И «Как привлечь и удержать достойного мужчину», и «Ведическая женщина», и «Как выйти замуж за миллионера», и даже «Как не выйти замуж за олигофрена» – бонусный курс. Все без толку. Как бы близко она ни подбиралась к потенциальной добыче, практикуя всевозможные техники обольщения, как бы неистово ни сокращала влагалищные мышцы, как бы старательно ни выполняла ведические ритуалы, женихи в моменте начинали пятиться от нее, как черти от ладана. «Да что же это?! – психовала Света, сбившись со счета в своих попытках. – Будто заколдовал меня кто‑то!» Вечерами она откупоривала недорогое вино из соседнего супермаркета и, укутавшись в домашний халат, пила его вместо снотворного, чтобы мозг перестал лихорадочно анализировать стратегические ошибки на любовном фронте.
Однажды, начитавшись женских форумов, она даже удосужилась записаться на прием к психотерапевту, который взялся искать корень ее одиночества. Побеседовав с пациенткой около часа, доктор завел шарманку, звуки которой показались Свете невыносимым скрежетом.
– Видите ли, Светлана, – затянул он менторски, – основа для здоровых межличностных отношений – это свобода воли партнеров, поддержка, понимание, сопереживание, доверие, уважение к личному пространству. Вы же к своим партнерам пытаетесь применять насильственные меры. Вы обратили внимание, какими понятиями вы оперируете чаще всего: «заманить», «заставить», «выковырять из ракушки», «затащить», «подвести к свадьбе», «спровоцировать чувство»? Ваши потенциальные женихи, со своей стороны, демонстрируют совершенно здоровую реакцию на насилие – бегут от вас.
– И что делать? – по инерции спросила она, хмурясь, хотя уже решила для себя, что к этому чванливому старикашке с надменным видом больше не заявится никогда.
– Работать над собой. Переосмысливать свои установки. Прийти к пониманию, что гармоничная женщина излучает свет, любовь и доброту, ищет не «папика», но равного себе партнера. Но к этому, как я вижу, вам предстоит долгий путь.
– По‑вашему, если я не приду к этому пониманию, то никогда не захомутаю достойного мужика? – ухмыльнулась Света, силясь вспомнить ободряющие установки с тренингов. Светило психиатрии определенно ее раздражал.
– Ну почему же? – ответил он миролюбиво. – Не знаю, что в вашем понимании «достойный», но, возможно, вы создадите союз с человеком, у которого будет полярная психотравма. Допустим, вы – насильник, а ваш партнер – жертва. Травма на травму. Но это будет нездоровый и, вероятно, несчастливый союз.
– Спасибо, доктор. Всего хорошего! – сказала на это Света, шумно затворив за собой дверь.
«Ага, как же! Свежо предание, да верится с трудом. Попробуй, поизлучай в Москве свет, любовь и доброту – сожрут и не подавятся. Работать над собой! Да знал бы этот старый пень, сколько я на тренингах отышачила, в работе над собой я давно уже герой труда. Дурак дураком этот доктор, только деньги зря потратила», – так думала Света, в меру поспешно удаляясь на высоких каблуках от центра «Гармония души» к своей машине на парковке. Открыв дверцу, она плюхнулась на сиденье, включила обогрев, поуютней закуталась в кроличью шубку и решила: «Нет, к бабке идти надо или к экстрасенсу. Но где бабку в Москве найду? Значит, все‑таки к экстрасенсу…»
И вот, явившись на сеанс к Успенскому, Светочка задала терзавший ее вопрос: «Что‑то с личной жизнью у меня происходит странное. Может, венец безбрачия на мне?» «Может, и венец… “ – как‑то вяло отозвался провидец. На экране он смотрелся несколько иначе, энергичней, ярче. Сейчас же, в полутемном кабинете, освещенном только пламенем двух свечей, стоявших на низком столике перед магом, выразительными казались лишь глаза, нос с горбинкой на худощавом лице да широкие темные брови, чуть сведенные к переносице. Было в лице Успенского что‑то птичье, напоминавшее его инфернального ворона. Очертания же фигуры, да и сама поза Вадима Сигизмундовича выражали скорей беспомощность и усталость. Сидел он на низком пуфе, перед журнальным столиком со стеклянной столешницей, неудобно закинув ногу на ногу. Успенский был высок и худ, потому в этом приземистом положении острая его коленка была почти на уровне груди, а корпус скрючен дугой и подан вперед. Судя по всему, комфорт пал жертвой эффектного антуража, и к вечеру маг порядком измучился. Чудесная птица, ворон Аид, и вовсе дремал недвижимо в округлой клетке, явно не собираясь принимать участия в Светиной судьбе. Да и вообще при таком освещении больше напоминал чучело.
Пока Успенский несколько обреченно производил манипуляции со своей колдовской атрибутикой, Света рассматривала его пристальней. Интуиция уже нашептывала ей, что чуда этот экстрасенс ей не явит. Но уходить она не торопилась. Особое чутье подсказывало – перед ней потенциальная добыча. А что? Он сам признался в телеинтервью все в той же паранормальной передаче, что был разведен и одинок. Одно это уже неплохая заявка. К тому же маг, пусть с натяжкой, но все же относился к категории селебрити и, судя по гонорарам, хорошо зарабатывал.
Ее заточенный тренингами мозг самовольно отсекал важное от второстепенного, плюсы от минусов, судорожно подыскивая среди прочего мусора подходящую инструкцию к предлагаемым обстоятельствам. Главное, что будоражило его, побуждало к действию, – четко считываемый с Успенского сигнал, что человек он ведомый и слабый, такого можно взять в оборот. Возможно, сигнал этот шел от тонких нервных пальцев, которые подрагивали над столешницей, прикасаясь к предметам; возможно, от прерывистой, неуверенной речи; возможно, от взгляда, будто просящего подтвердить те бредовые предположения, которые маг высказывал о ее судьбе.
