звон разбившейся бутылки, пакет с которой он выронил после того, как второй гость высоко подпрыгнул и ударил его ногой в шею.
А потом ему показалось, что на очередных учениях их подразделение заставляют переправляться вброд через какую-то холодную речушку, но, когда он открыл глаза и ощутил, что сидит в старом родительском кресле, сразу увидел того самого битюга с оттопыренными ушами. Он не успел вымолвить и слова, как парень в очередной раз окатил его водой из ведра. Блинков попытался вскочить, но тут же мощным ударом кулака в челюсть снова был вмят в спинку кресла. Только теперь он ощутил, как неподатливы «браслеты» на его запястьях.
— Продолжаем водные процедуры, — расположившись по всей ширине дивана, нараспев произнес скуластый.
Блинков, оправившись от удара, постарался оглядеться. За исключением двух мордоворотов, в квартире больше никого не было. Теперь он нисколько не сомневался, что пассажиры грязного микроавтобуса находились перед ним, а Ляля, которую увел кто-то третий, скорее всего, уже дожидалась их в салоне машины.
Скуластый поднялся с дивана и, склонившись над Блинковым, вполне миролюбиво произнес:
— Если ты человек разумный, мент, я думаю, мы сможем быстро договориться. Твои дружки отдают нам заявление, которое написала эта проститутка, и мы, не причинив тебе вреда, быстро прощаемся.
— И как вы представляете себе такой обмен?
— Что может быть проще? — В руке незваного гостя появился уже знакомый Блинкову Лялин телефон. — Набираем номер, и ты говоришь коллегам, чтобы они отдали заяву. Курьера мы подошлем. После чего продолжаешь оставаться в этом кресле, а мы, как только бумага окажется у нас, — «гуд бай». Навсегда помашем тебе ручкой. Только, во избежание последующих неприятностей, не надо уточнять, что в данный момент мы находимся у тебя в гостях.
В дополнение угрозы непрошеный гость вытащил из кармана электрошок и нажал на кнопку, демонстрируя эффект от его воздействия.
Блинков напряг мускулы, словно еще раз решив усомниться в крепости наручников. Собеседник не мог не заметить его порыв.
— Не дрыгайся, мент. Все выполнено по тем же правилам, которыми ты и сам никогда не пренебрегаешь.
— Вы что же, тоже из органов? — выразил свою догадку вслух Блинков.
— Мы все из органов и плоти. Какая тебе разница? Говори номер и кого позвать. А потом мы тебе трубочку поднесем.
Что-то предпринимать в его положении было бессмысленно, и теперь Блинков лишь мог надеяться, что майор Фочкин и его коллеги из оперативного отдела разберутся в создавшейся ситуации и обвести их вокруг пальца не удастся.
— Годится, — кивнул он и назвал номер.
Хотя был готов к тому, что, как только он свяжется с эсэсбэшниками и передаст просьбу гостей, его тут же препроводят в тот самый грязный микроавтобус и, в лучшем случае, будут возить по городу до тех пор, пока написанное Лялей заявление не окажется в руках похитителей.
Верзила быстро набрал названный номер, дождался, пока включится абонент, и тут же вложил трубку в руки Блинкову. Нерасторопный узник позволил аппарату проскочить сквозь пальцы. Телефон, упав на грубую кожу ботинка, лягушкой отпрыгнул под кресло. Омоновец, не оставляя кресла, с трудом постарался склониться, чтобы самому поднять трубку, но лопоухий согнулся первым и… тут же получил резкий удар коленом в челюсть. Чтобы не нарваться на оплеуху справа, откуда с дивана соскочил скуластый, Блинков, увлекая за собой кресло, повалился на бок. Добротно сработанное кресло, защищая его тело, ощетинилось ножками, в одну из которых и пришелся удар ногой соперника. Теперь оставалось лишь быстро подняться и пусть в наручниках, но уже на ногах оказаться перед стоящими противниками. Откинувшись на плечи, Блинков сделал взмах ногами и, как искусный гимнаст, вскочил на ноги. В ту же секунду мощнейший удар противника пришелся в живот Блинкова, но не смог свалить его обратно на пол. От второй зуботычины омоновец не только смог уклониться, но и захва тить локоть, неприятеля. Вражеская рука оказалась зажатой под мышкой. И если от приемов рукопашного боя пришлось отказаться, то действия ногами, ничем не скованными, никто не запрещал. Блинков уже ничего не рассчитывал, а действовал как автомат. Он лишь понимал, чем быстрее его соперники останутся без сознания, тем быстрее он сможет спуститься вниз к микроавтобусу. Уворачиваясь от выпадов соперников, он смог носком ботинка добраться до виска одного из них и даже проводил взглядом, как отлетало грузное тело в сторону окна. Но звон вдребезги разлетавшегося стекла сплелся со звоном в голове. Он мешком рухнул на пол, уже не чувствуя боли от пинков.
7
Олег Фочкин бросил трубку и резко отодвинул телефонный аппарат в сторону. Ему удалось дозвониться лишь до дежурной медсестры из приемного покоя и узнать, что его друг и боевой товарищ Серега Блинков был доставлен в больницу в бессознательном состоянии и сразу направлен в операционное отделение. Но сколько он ни пытался пробить телефон ординаторской, чтобы узнать, как прошла операция, ему это так и не удалось. Каждый раз аппарат огрызался короткими гудками, и майор Фочкин пришел к выводу, что на другом конце провода кто-то один из самых заботливых медиков попросту сбросил трубку с рычага.
— Надо ехать в клинику, — сказал он и с мольбой в глазах посмотрел на Золотарева.
Капитан, обложив стол сводками последних происшествий и не отрываясь от экрана монитора, даже не повернул головы в сторону майора. Куда интереснее были данные, представленные в Интернете:
— Профсоюз проституток в Центральном округе готов бороться за свои права…
— А если твой Блинков до сих пор не пришел в сознание, что даст этот визит? — не обращая внимания на Золотарева, спросил Катышев.
— Что ж, тогда приметы налетчиков у соседей Блинкова надо расспрашивать? — высказал предположение Фочкин.
— По неофициальным данным, в Центральном округе, — снова включился Золотарев, — насчитывается около пятисот фирм, в которых трудится около десяти тысяч падших женщин. И если предположить, что на каждые десять человек имеется один куратор в милицейской форме…
— Да заколебал ты, Золотце! Тоже мне профсоюзный статистик! — осудил коллегу Катышев. — До каждого куратора еще добраться надо!
— Тогда объясни, как ты собираешься это сделать? — Золотарев перевел взгляд с экрана на Катышева.
— Лучше всего, мне кажется, начать с главной сутенерши. Если мне не изменяет память, ее Мамкой-Танькой называют?
Фочкин, вспомнив о записанном адресе борделя, похлопал по карманам пиджака. Тут же извлек листок и нервно развернул его:
— Грузинский переулок… Едем, Катышев? — Май-
op с грохотом выскочил из-за стола, готовый сломя голову бежать по указанному адресу.
— Как же! Она вас там с распростертыми объятиями ждет не
