— Это не нравится самому быку.
— Да? А то, что в конце ты убиваешь его, ему нравится?
— Вряд ли. Но я успеваю объяснить ему, что такая смерть — лучшее, что может у него быть. И он умирает спокойно, без всякого сожаления.
Рафи казалось, что Мигель шутит. Как можно что-то объяснить быку? Тем более внушить ему, что смерть на арене — вовсе не такая плохая штука?
— Ты говоришь серьезно? — спросил он.
— Куда уж серьезнее… Знаешь, тот человек помог мне в одном, но здорово помешал в другом. После встречи с ним я стал ужасно серьезным. Шутки мне даются с трудом.
— Все равно не могу этого понять.
— Не беда. Главное, что бык понимает…
Рафи хмыкнул.
— Скажи, что ты сделал вчера? Вероника сказала, что ты просто посмотрел на них.
— Ну да. Мне надоели их шутки, и я посмотрел на шутников.
— И все?
— И все.
— Никогда не поверю, что пятеро подвыпивших парней, желающих почесать кулаки, отказались от своей затеи только потому, что кто-то на них посмотрел.
— Однако ты сам был при этом.
— Забыл? Я не могу видеть.
— Хорошо. Я просто посмотрел на них. И все.
Рафи вздохнул. Он вдруг понял, насколько сильно изменился Мигель за то время, что они не виделись. Это был совершенно другой человек. Правда, он и раньше был странным. Но сейчас… Сейчас впечатление было такое, что он живет в каком-то другом мире, где царят совершенно не понятные простому человеку законы. Он словно прилетел с далеких звезд. Это и притягивало, и одновременно немного пугало.
Мигель словно прочитал его мысли.
— Я понимаю, тебе сейчас сложно все это понять. А может быть, это вовсе и не нужно. Но так или иначе, ничего объяснить тебе более понятно я не могу. Наверное, потому, что и сам не все до конца понимаю. Когда идешь по своему пути, входишь в странное взаимодействие с силами, которые человеку постичь не дано. Странным это взаимодействие я называю потому, что эти силы одновременно и подчиняются тебе, и подчиняют. Обычные люди этого не чувствуют…
— Хочешь сказать, что ты необычный человек?
— И да, и нет. От большинства меня отличает только то, что я постиг суть своего пути. Я нашел его сердце и принял его. Вот и все. Кажется, мелочь. Но эта мелочь позволяет мне делать то, чего другие делать не могут. Например, останавливать распоясавшихся хулиганов одним взглядом. Или делать на арене то, что нужно мне и быку, а не публике, до которой, если честно, мне и дела-то нет. Найдя свой путь и поверив в него, становишься свободным. А обретя свободу, получаешь в свое распоряжение помощь таких сил, по сравнению с которыми мощь всех государств мира — лишь детская хлопушка.
— И всему этому тебя научил тот человек? — Рафи почувствовал странное возбуждение.
— Он просто показал мне, что такое действительно возможно. Все остальное я сделал сам. Знаешь, вся трагедия человека в том, что он даже не подозревает, сколько всего от него скрывает окружающий мир. Мы видим лишь ничтожно малую его часть. Самую верхушку укрытой туманом горы. И даже не догадываемся, что кроме этой заснеженной вершины есть еще что-то. Не говоря уж о том, чтобы спуститься в этот туман. Нам вполне хватает того крошечного мирка, в котором мы живем, который понимаем и который считаем до конца изученным.
Мигель немного помолчал, думая о чем-то своем.
— Вот взять хотя бы корриду, — продолжил он. — Ты уверен, что знаешь о ней все только потому, что смог убить несколько десятков быков. Ты так же веришь, что, вернись к тебе зрение, ты станешь непобедимым тореро, имя которого люди запомнят надолго. Для тебя все просто и понятно… Все определенно. Вернее, было так до того момента, пока мы не встретились. Теперь ты послушал мое выступление, и у тебя внутри зреет сомнение. Может быть, ты этого пока не осознаешь, но оно растет, поверь мне. Ты столкнулся с чем-то новым в корриде. Ты не можешь дать этому определения. Но почти уверен в том, что тебе вот-вот откроется какая-то принципиально новая грань боя. Ведь согласись, несмотря на реакцию толпы, которую ты слышал, сказать, что я работаю из рук вон плохо — нельзя. Ты знаешь, что я работаю как-то необычно. Как именно, ты определить не можешь… И сейчас не смог бы, даже если бы видел. Заметь, необычно, но не неправильно. Не плохо, а просто не так, как все остальные считают нужным.
— На самом деле, я бы очень хотел это увидеть, — сказал Рафи.
— Может быть, еще увидишь.
— Не знаю. Ты ведь не хочешь мне сказать, где найти того человека. Цыганка сказала, что ты укажешь мне путь. Но, видно, она ошиблась. Я даже боюсь, что она ошиблась и насчет всего остального.
— Я дал слово…
— Да. Ты говорил.
— Если я его нарушу, это будет стоить мне жизни.
— Я не прошу тебя…
— Не просишь... Может быть, и так. Я просто хочу, чтобы ты это знал. С теми силами, о которых я тебе говорил, шутки плохи. Ты хочешь вступить с ними в игру. И я должен предупредить тебя.
—Никакой игры… — начал Рафи, но Мигель перебил его:
— Не говори то, во что сам не веришь. Я же знаю, что ты решил найти того человека во что бы то ни стало. Ты ни перед чем не остановишься. Но ты должен знать, чего это может стоить тебе и мне.
— Послушай… Я вовсе не хочу, чтобы ты нарушил свою клятву, а уж тем более погиб из-за меня. Поэтому обещаю тебе не возвращаться больше к этому разговору. — твердо сказал Рафи. — Но ведь если я сам отправлюсь искать его, ты будешь ни при чем. Верно? Ты и так сделал очень много. Рассказал о его существовании… За это я тебе благодарен. И понимаю, что требовал от тебя слишком многого. Больше я этого делать не буду. Ты идешь по своему пути, а я пойду по своему…
— Ты сказал то, что должен был сказать, Рафи. Но пообещай мне одну вещь.
— Какую?
— Ты отправишься в путь только после того, как мои выступления в столице закончатся. Мне осталось выйти на эту арену еще пять раз. И после пятого выступления ты пустишься в дорогу. Не раньше. Обещаешь?
— Я не понимаю…
— Не надо ничего понимать. Просто пообещай.
— Хорошо.
— Обещаешь?
— Обещаю. Я уеду только тогда, когда ты закончишь выступать в столице.
На этом они расстались в тот вечер.
Рафи добрел до гостиницы и, пробравшись в свою комнату, рухнул в постель. Мысли путались. Уже в который раз за эти дни у него было чувство, что он ходит кругами вокруг какого-то очень важного ответа, который может перевернуть всю его жизнь. Но как он ни ломал над этим голову, ничего толкового на ум не приходило. Все по-прежнему было в тумане.
Дверь в комнату открылась без стука. Рафи понял, что это хозяин. Только он один всегда входил без предупреждения и разрешения. До подобных условностей ему не было никакого дела.
Рафи сел.
— Ну что, — начал шут, прикрыв за собой дверь. — Не устал еще бездельничать?
Рафи пожал плечами. Непонятно было, куда клонит хозяин.
—Я договорился еще на три выступления. Публика хочет видеть тебя.
Юноша ничего не ответил.
— Ты рад? Это очень неплохое начало. И хорошие деньги.
— Да, — сказал Рафи.
— Мы пробудем здесь еще неделю. За это время ты трижды выйдешь на арену. Готов?
— Готов. Будто у меня есть выбор…
— Ну, выбор всегда есть.
Хозяин несколько раз прошелся по комнате. Рафи понял, что это было лишь начало разговора. Хозяин пришел не только для того, чтобы сообщить ему о новом контракте. И он оказался прав.
— Что это за хромой матадор, с которым ты проводишь все эти дни? — спросил шут.
— Мой давний друг… Когда я был мальчишкой, он дал мне несколько уроков. По-моему, я тебе уже рассказывал о нем.
— Ну да, ну да… Что-то такое припоминаю. Но мне кажется, что у тебя с ним какое-то дело… Дело, которое коснется и меня. Ладно, если говорить прямо, я подозреваю, что ты собираешься уйти из цирка. Это так?
Рафи услышал, что хозяин остановился прямо напротив него. Внезапно ему показалось, что сейчас повторится то, что произошло тогда, в сарайчике дяди, когда он заявил о своем намерении уйти. Ему захотелось зажмуриться, хотя это было бессмысленно.
Но хозяин лишь тяжело вздохнул и поиокал языком.
— Почему ты молчишь? — спросил он.
— Да. Я должен буду вас покинуть. Тебе об этом сказала Вероника?
— Нет. Эта девчонка ни во что не ставит проблемы своего отца, ЕЙ абсолютно все равно, как я буду зарабатывать деньги ей на наряды… Так значит, это правда… Почему ты хочешь это сделать? Тебе не хватает денег?
— Дело не в деньгах.
— Тогда в чем? Тебе не нравится, как с тобой обращаются здесь? Ты считаешь, что достоин большего? Или, может быть, надоело убивать быков?
— Нет. Мне все нравится… Просто я должен найти одного человека.
— Что за человек? Где он живет? Мы могли бы отправиться туда вместе. Мне все равно, где давать представления…
— Не думаю, что это хорошая идея. Я не знаю, где искать его. Возможно, мне придется отправиться на другой конец света.
— Ты собираешься искать человека, даже толком не зная, где его можно найти?
