— Два прибора, говоришь?
Мичем с энтузиазмом закивал головой.
— В этом-то все дело: два. Это и есть самое интересное. — Он продолжал свои разъяснения, а Дэггет в это время представлял себе Бернарда, как тот сидит, склонившись над столом в номере гостиницы, и собирает детонатор из бесконечного количества мельчайших частей, а рядом лежит пистолет. — Мы обнаружили еще и кусочек серебряного провода с платиновыми добавками. Это совсем нехорошо. Из этого можно сделать вывод, что он достал мини-детонаторы. Длиной они всего в несколько сантиметров и спокойно проходят через металлодетекторы, даже рентгеновскими лучами их не всегда удается обнаружить. Одним словом, мечта всех террористов. А температуру они дают такую, что любой пластик воспламенится. Любой, какой мы только знаем. От такой температуры плавится и алюминий, и бронза, да, в общем, любой мягкий металл. Ни один из обычных детонаторов не дает такой температуры, и к тому же все они намного массивнее. А мини-детонатор к тому же можно применять в самых разнообразных условиях. Короче говоря, мы имеем дело с очень сложным, высокоэффективным детонатором. Достать такой практически невозможно, так же, как и обнаружить, а это означает, что у Бернарда были очень серьезные намерения.
— Ну хорошо, но что это нам дает? — спросил Дэггет. В кабинете не было окон, и он вдруг почувствовал сильнейший приступ клаустрофобии.
— А вот послушай. Берешь пару барометрических переключателей и устанавливаешь на разную высоту. Это дает двойной шанс, двойную гарантию. Сначала, когда заводятся двигатели, открывается один из переключателей, потом, при взлете — второй. Все! Полная гарантия. Самолет обязательно взлетит и обязательно взорвется ко всем чертям!
— Есть какое-нибудь «но»? — Дэггет уже знал почти наверняка, что Мичем сейчас скажет.
— Но моя интуиция говорит о другом. Обычно такие вещи чувствуются сразу, Мичиган. Я думаю, у тебя тоже так бывает. Вот смотри. Что мы знаем о Бернарде? Что это прежде всего профессионал высокого класса. Очень осторожен, действует крайне тщательно. Практически не оставляет следов. Здесь же он наследил более чем достаточно. Я бы сказал, слишком много следов для такого профессионала, как Бернард. И чересчур много для одного детонатора: чересчур много остатков проволоки, чересчур много кремния, целых два альтиметра. Нет, для такого профессионала, как Бернард, это слишком много, — повторил Мичем, перебирая черно-белые фотографии на столе. — Здесь можно только гадать. Так вот, моя догадка состоит в том, что он изготовил два детонатора. Все следы указывают на то, что материала у него было достаточно для двух баропереключателей. Кроме того, ты сам сказал, что он купил пару часов марки «Касио». Все говорит за то, что он смастерил два совершенно идентичных детонатора.
Мичем замолчал, как бы давая Дэггету время переварить сказанное.
— А может, один он просто запорол и пришлось делать новый?
— Все может быть. Но почему он заранее закупил все в двух экземплярах? Нет, не сходится.
— То есть ты хочешь сказать, что он сделал две бомбы, так?
— Два совершенно одинаковых детонатора. Да, именно это я хочу сказать. На это указывают все следы.
— А эти баропереключатели?
— Указывают лишь на то, что детонаторы предназначены для самолетов, — перебил его Мичем. — Боюсь, что это уже вне всяких сомнений. Так что в распоряжении исполнителя, кто бы он ни был, сейчас достаточно средств, чтобы целых два самолета полетели ко всем чертям.
Дэггет ждал Дункана во дворе за домом. Сын подъехал на своем кресле-коляске почти бесшумно, съехал по дощатому спуску, притормозил и остановился. Где-то в листве неподалеку запела-засмеялась сойка. Траву пора косить. Дощатый настил пора подкрасить. Окна давно пора мыть. В одном из окон показалась голова миссис Кияк. Вот она выглянула из-за двери, посмотрела на отца с сыном, улыбнулась и пошла обратно в дом. Наверное, пошла готовить парню ужин.
Дэггета грызла все та же мысль: сын проводит слишком мало времени со сверстниками. С этим надо что-то делать.
Дункан сидел с надутыми губами. Уже давно Дэггет обещал сыну, что на эти выходные он вместе с Кэри снимет коттедж на побережье в Мэриленде и они все вместе будут кататься на каноэ. И вот теперь он собирался это обещание нарушить. Через полтора часа он должен быть в самолете, вылетающем в Сиэтл.
Кэри сейчас подойдет. При этой мысли он весь сжался. Он соскучился по ней, он очень хотел ее увидеть, он любил ее. Но не нужны ему сейчас ее нотации! И так уж они достаточно много и, пожалуй, чересчур горячо обсуждали его «чрезмерную преданность» работе, а Кэри иногда употребляла выражения и посильнее.
Эта женщина ворвалась в его жизнь в образе агента по операциям с недвижимостью, когда ему было особенно тяжело. В те первые дни после катастрофы, когда им с Дунканом нужно было учиться жить дальше. Она спасла их благодаря своей неутомимой энергии и решительности. Она сразу же привязалась к Дункану. И к тому времени, когда между нею и Дэггетом возникли интимные отношения, она уже вела их хозяйство. Она неустанно заботилась о Дункане, всячески помогая ему приспособиться к новой нелегкой жизни, изо дня в день помогая преодолевать трудности и препятствия. Однако теперь Дэггет все чаще чувствовал, что Кэри слишком многое взяла в свои руки. От природы она была энергичной и властной. Эти качества, поначалу такие привлекательные, практически бесценные, теперь грозили разрушить все созданное ею же самой.
Дэггет взялся за спинку кресла, чтобы подвезти сына к гимнастическому барьеру. Однако Дункан не хотел его помощи. Он быстро заработал колесами и поехал вперед, лишь изредка оглядываясь на отца. Дэггет сам соорудил этот барьерчик для гимнастических упражнений, сколотил из старой трубы и еще пары каких-то деталей. Дункан остановился, взялся руками за барьер и попытался подтянуться на руках.
Дэггет подбежал помочь сыну.
— Я сам! — сказал мальчик. Однако у него ничего не получилось. Он старался изо всех сил, но руки дрожали. Пытался подтянуться, но смог лишь едва приподнять свое слабое тело. Он тянулся и тянулся, лицо побагровело, он яростно мотал головой, не давая отцу приблизиться.
— Я сам, сам.
Но ничего не получалось. Так и не сумев подтянуться, Дункан обмяк в своем кресле.
Он так отчаянно мечтал попасть в лагерь, где будут проводиться катания на каноэ для инвалидов! Организация РКП («Развлечения для калек и инвалидов») должна была это финансировать. Однако основное условие приема — независимо от возраста — заключалось в том, что верхняя часть туловища должна быть достаточно хорошо натренирована. Даже для низшей ступени, которая давала право катания на каноэ в выходные дни, это означало пять подтягиваний без посторонней помощи. Дункан пока осилил всего три. Правда, у них оставалось еще три недели. Чего бы только не отдал Дэггет, чтобы сын попал в этот лагерь!
— А что там, в Сиэтле? — спросил Дункан.
— Труп. Они там нашли труп.
— Что-то я не пойму. Ты ведь гоняешься за террористом.
— Все правильно. Но труп нашли там, где проводят испытания самолетов, а этот террорист, он ведь взрывает именно самолеты.
— Думаешь, это как-то связано?
— Очень может быть. И знаешь, если бы я не был уверен, что это сверхважно для расследования, я бы ни за что не полетел туда.
— Да, я это знаю.
— Это в самом деле важно, Дункан.
— Да-да, я тебе верю.
Он снова потянулся к перилам.
— Ну дай я тебе помогу, — сказал Дэггет и обхватил сына сзади своими сильными руками. Однако внутри у него все сжалось от боли: он понимал, что оказывает сыну медвежью услугу, помощь только расслабляет его. Дункан поднял голову и подтянулся. — Еще давай! — нарочито бодро произнес Дэггет.
Они проделывали все это вместе уже в течение нескольких недель. Прогресса почти никакого. А для Дэггета было настоящим мучением наблюдать за безжизненными ногами сына. Вон… болтаются, как у тряпичной куклы. Правда, с тех пор Дункан уже набрал вес. Руки, конечно, надо еще развивать. Теперь, после настоятельных просьб отца, Дункан начал понемногу упражняться с гантелями. Сегодня Дэггету даже показалось, что силы у парня немного прибавилось, и он не замедлил сказать ему об этом.
— Давай еще, — попросил Дункан.
Вместе они подтянулись пять раз, и Дэггет опустил сына в коляску.
— Чтобы добиться, надо стараться, — сказал Дэггет, цитируя своего отца; тот не уставал это повторять на протяжении многих лет. Надо, чтобы и у Дункана эти слова засели в голове. Многое ведь идет от головы, даже в физических упражнениях.
С другой стороны дома появилась Кэри. Каштановые волосы убраны в простой пучок, снежно-белое платье из египетского хлопка оттеняет загорелую до черноты кожу, сандалии болтаются на ногах — хлоп-хлоп. Дэггету даже стало немного не по себе, уж слишком хорошо она выглядела. И конечно же, знала об этом. Ну зачем она так потрясно выглядит! Это, наверное, тоже проявление недавно обретенной независимости. У нее были свои представления о том, какой должна быть их совместная жизнь, а его служба в ФБР и в особенности охота за виновниками катастрофы с самолетом 1023 никак в эту схему не укладывались. Она настаивала, что ему с его способностями надо идти работать в частный сектор; там ему платили бы в два-три раза больше. Она хотела, чтобы они поженились, имели общих детей и уехали бы из Вашингтона. Она все это ему высказала однажды теплой лунной ночью, примерно недели три назад. Натолкнувшись на его сопротивление, она вся сжалась, натянулась, как струна. А потом ударилась в эту самую независимость. Решила, наверное, что так скорее настоит на своем. За последние шесть дней она всего лишь один раз осталась ночевать в его доме. А любовью они не занимались с той самой ссоры.
