‑ Прошу, Молох, давай разойдемся по‑дружески. Нам обоим ни к чему затевать какие‑то мелочные ссоры.
‑ Безусловно, старый друг, но ты забыл о главной цели наших собраний ‑ делиться накопленными знаниями и опытом. И сегодня ты высказал меньше слов, чем кто бы то ни было.
‑ А как же Сей Фа?
‑ Не переводи стрелки, Зеин! Ты не узкоглазый коротышка!
‑ И все же мне нечего тебе сказать, Молох, ‑ отрезал Некромант. ‑ Если у меня появятся четкие мысли, я обязательно их озвучу на следующем собрании. Думаю, ты поступишь так же.
Они молча смотрели друг на друга, два архимага, два старых товарища, два старых соперника, дрязги которых не смогла разрушить даже смерть. Что связывало их в прошлом? Только лишь дух соперничества? Нет, там было что‑то другое, более живое и понятное, чем простое соревнование. Элементалист, любящий простые чудеса, и алхимик, ненавидящий то, что делало его человеком.
Неоднозначно. Не бывает ничего однозначного, ни в этом мире, ни в каком ином.
‑ Твоя воля, старый друг, ‑ вздохнул Молох, подцепив со стола блестящие четки. ‑ Прости, если чем‑то обидел. Ты же знаешь, я часто бывал резок.
‑ Должно хоть что‑то оставаться неизменным? ‑ Зеин улыбнулся. ‑ Ступай с миром, старый друг. Добрых дней тебе и твоим землям.
‑ Да, поскорей бы.
Старые друзья, идущие бок о бок, старые враги, покоящиеся в земле… и новые проблемы, которых еще не знал ни один из них. Добрых дней? Да, поскорей бы ‑ самый правильный ответ, на который был способен высохший маг. Поскорей бы.
Глава 4
Сладкая башня
Старик хочет, чтобы я играл по его правилам? Что ж, я не против, пока он так щедро угощает. Маги, жрецы, колдуны, знахари, шаманы ‑ да катитесь вы все во Тьму! Если рассчитывает посадить меня на цепь, никакое волшебство не спасет его иссохшую задницу. И все же пока я здесь, у меня развязаны руки. Похоже, Зеин совсем не боится за сохранность своего жилища. Но я вежливый гость, так уж быть, постараюсь не оставить мусора после себя.
След крови тянется через весь замок, словно нарочно зазывает меня на славный праздник. И похоже, что я буду не только виновником этого торжества, но еще и незваным гостем.
Слуги шарахаются от меня, словно привидение увидали. Хотя о чем я говорю, здесь ни единой живой души, кого им бояться? Странно, может одежда старика мне не к лицу, или взгляд слишком голодный ‑ плевать. Каким бы мерзким ни стал этот мир, в нем еще есть куда стремиться одинокому вампиру. Смерть солнца ‑ всего лишь иллюзия, но за пеленой этой лжи для меня теперь возможно все!
Месть!
По дозволению хозяина этих земель, да свершится воля моя!
* * *
Уже долгое время Ангус не мог оторваться от зеркальца. Нити шрамов медленно зарастали под языками его наложниц, разжигая едва затихшую ненависть к новому гостю обезумевшего дядюшки.
‑ Проклятый упырь, ‑ прорычал он. ‑ Что он о себе возомнил?! Как посмел изуродовать мне лицо?!
‑ Тише, милый, не шевелись, ‑ прошептала вампиресса, лизнув его щеку, ‑ мы вернем тебе твое личико. И не стоит так беспокоиться, шрамы лишь украшают мужчин.
‑ Оставь свое мнение при себе, Кларисса! ‑ огрызнулся Барон. Его рука со свистом пронзила воздух, но не достигла цели.
‑ Как же ты еще молод. ‑ Она мягко улыбнулась, словно заботливая мать непослушному ребенку. Она действительно годилась ему в матери, что при жизни, что сейчас, но теперь ее белоснежные локоны не были признаком возраста. Скорее, большого, многолетнего опыта. ‑ Даже столетия жизни не способны успокоить твою кровь.
‑ Не сравнивай меня с собой, сучка! Что дали тебе твои годы? Ты все еще шлюха в донжоне, и больше никто!
‑ Хозяин, пожалуйста… ‑ прошептала одна из девушек, зализывающих его раны.
‑ Заткнись!
На этот раз он не промахнулся. Пощечина для вампира ‑ ничто, но женщины всегда довольно обидчивы, и получив свою долю хозяйской ласки, молодая вампиресса выбежала из комнаты в компании двух подруг, оглашая каменные своды тонким девичьим плачем.
Нельзя сказать, что это был единственный случай в «сладкой башне». Старшие вампиры всегда презирали младших, считая их недостойными внимания слугами или живыми игрушками. Ангус, как сильнейший среди Баронов этого замка, мог позволить себе любую выходку, ровно до того, пока дядюшка не решит осмотреть свои владения получше. Глупо было бы надеяться, что волшебник, чары которого держат от разрухи целый город, не знал о всех бесчинствах, творившихся по воле Баронов. Скорее ему было все равно. Долг перед Советом Архимагов всегда волновал его больше, нежели прямые обязанности.
‑ Старый Барон восстанет из мрака, Новый Барон утопнет в крови…
‑ Кто‑нибудь, заткните эту долбаную вещунью!!!
Девушка тихо шептала себе под нос, склонившись над обеденным столом. Она всегда была в стороне от веселья, и ни один вампир, даже Барон, не смел причинить ей вреда. Малейшая царапина на ее бледной коже, и Зеин лично разорвет обидчика в клочья. Маленькая рыжеволосая предсказательница, замкнутая сама в себе, изрекающая судьбы, не отличимые от бреда простого умалишенного.
‑ Милая моя, пойдем со мной, ‑ прошептала Кларисса, взяв ее под руку. ‑ Барон нынче не в духе. Пойдем, я угощу тебя вкусной душой, примем ванну и пойдем в кроватку, хорошо?
Конечно, она не могла ей отказать, как любому другому. «Сладкая башня» ‑ золотая клетка для слабых кровью. Томные одежды, драгоценности, внимание господ ‑ все лишь фальшь и снисхождение к заложникам собственной немощи, неспособных силой отнять ключ от призрачных пут. Кларисса давно усвоила этот урок, знала его и пророчица. Ни золото, ни мягкие опочивальни не могли дать им ничего, кроме стен, защищающих город от монстров с диких земель, и вечного заточения в оплоте черного изыска.
‑ Эй, сучки, подайте мне трубку! ‑ рявкнул Ангус, глядя, как исчезают за дверью обнаженные спины вампиресс. Среди скамей и диванов шумно сновали его наложницы, подбирая трубку и плотно набивая ее Лунной Пылью. ‑ Живей, живей!
* * *
Если нос меня не обманул, я на месте. Хотя если не верить носу, легко поверить ушам ‑ хохот, визг и звон разбивающегося стекла. Хм, кажется, это называется… точно, бордель ‑ обитель всех униженных и оскорбленных. Высокая башня едва ли не упирается шпилем в черное небо. Даже в замке нет таких громадин. Похоже, щенок любит броскую роскошь. Надеюсь, он не прочь поделиться каплей своего гостеприимства. Хотя вряд ли это у него семейное.
Соблюдая «этикет» вхожу через парадную дверь. Уже отсюда тянется облако боли и слез. Гости лютуют, гости хотят крови и зрелищ! И судя по царившему здесь веселью, им всегда будет мало.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
