верить.
Сумасшедших было полно. Предсказательниц – нет.
Кто мог бы подтвердить мою уникальность? Нищая сиротка на тонких ножках, в ободранной одежде и с лицом, на котором грязи больше, чем кожи. Люди верят только в то, что видят своими глазами. А я была очередным бездомным ребенком с улицы. Ничем не отличающейся от паразита.
Шанс выбраться с улиц пришел ко мне со сном.
Слишком яркие, по моему мнению, здания Лунного квартала простирались так высоко, словно кто-то наклонился и вытянул их. Жемчужина запряженной кареты, столь белоснежной, как стены дворца, проезжала сквозь арки улиц под звуки фанфар.
С резной стороны кареты распахнулись двери. Пара детей выскользнула из нее: брат и сестра, одетые в роскошные фиолетово-золотые одежды. У них были похожие носы, ямочки и волосы, что сияли янтарем под яркими небесными огнями, небо во сне наполняло больше звезд, чем я когда-либо видела в жизни.
Дети побежали в сторону лабиринта лавок, обгоняя свое сопровождение. Я моргнула, и картинка помутнела. Сокрушительный мокрый хруст погрузил рынок в тишину.
Видение провело меня сквозь столы, сложенные на них стопками товары, сквозь собирающихся на улице зевак. Прямо к лавке гончара, где лежал изломанный мальчик, с разбитым от копыта рабочей кобылы черепом.
Лошадь сорвалась с привязи, а ее хозяин опоздал всего на секунду и не успел схватить поводья до того, как развернулась трагедия. Последствия этой ошибки уже не имели значения. Мальчик был мертв.
Был бы мертв.
Я не знала, кем он был, но видела его одежду, карету, страх. Он был кем-то важным.
Он был тем, кто мне нужен.
Я ходила на базар каждый день. Стояла в тени высоких домов, в паре шагов от заваленной раскрашенными горшками лавки, и ждала. Ждала до того утра, когда воздух был сладким, словно только поспевший фрукт, а потом я услышала фанфары.
Мальчик со смехом носился вокруг тележки. Он увидел меня, с моими ногами, измазанными в грязи, вытянутыми руками, встретился со мной взглядом, словно знал – я здесь из-за него.
Прежде, чем он успел спросить, я оттолкнула его. Телега превратилась в щепки, смешанные с осколками фарфора. Лошадь обрушилась прямо на то место, где только что находился мальчик.
Когда он отошел от шока, хоть дрожать и не перестал, я рассказала ему о своих видениях и о том, что знала: я должна его спасти. Он спросил, как меня зовут, и я назвалась тем именем, что придумала себе сама – Вайолет. Он расспрашивал о семье, доме, и я ответила, что у меня нет ни того, ни другого. Он назвал меня Вайолет Лун. Лунная Вайолет, в честь квартала, который я звала домом.
После он назвался сам: Сайрус Лидайн.
Так я спасла кронпринца.
В тот момент я увидела свое будущее так ясно, как никогда. Нет, не через свой дар, а во взгляде принца. Он смотрел на меня, как на чудо. Я могла попросить его о чем угодно, а он с радостью дал бы мне это. Я указала на башню в центре столицы, на ту, которая была так высока, что, казалось, могла проткнуть небеса. Я спросила о ведьме, живущей там, и правда ли, что она, как и я, может видеть будущее.
Я спросила, можно ли и мне жить там.
Сайрус привез меня во дворец, где я предстала перед королем и поклялась ему служить. Каждый последующий день напоминал ураган, уносящий меня все дальше от той жизни, что была мне знакома, в ту, которую я не могла и представить. Любые мои потребности теперь исполнялись. Я узнала, что люблю сладкое, правильно заваренный чай и подушки, не слишком мягкие, и что их могут сразу принести в любое время дня и ночи, стоит мне только попросить. Я отрастила волосы до пояса и крутилась у зеркала, одетая в наряды, подобранные принцессой, что была безмерно рада появлению новой компаньонки для игр. Люди меня видели. Люди стремились ко мне. Мой мир вырос, как и мои амбиции.
Единственным, что стояло у меня на пути, была Всевидящая госпожа Фелицита. Она уже болела, когда я прибыла в башню, а позже, в этом же месяце, она скончается, так и не обучив меня и оставив свое последнее пророчество, что преследует нас и по сей день. Возможно, это устроили сами Судьбы. Великие события имеют привычку приходить все и сразу.
Последствия моего восхождения как Провидицы я предсказать уже не могла. Мое неожиданное появление при дворе, годы работы ради уважения, смена покровительства Сайруса на покровительство его отца, который отдавал предпочтение мне, а не ему. Я не замечала этого до того момента, пока Сайрус не отдалился от меня совсем. Он перестал мне улыбаться и только и делал, что отчитывал. Если бы не моя идеальная память, то я могла бы подумать, что спасенный мной в Лунном квартале мальчик с сияющими глазами и не существовал вовсе.
Я помню этого мальчика только потому, что он сдержал свое обещание, которое дал мне, крепко держа меня за руку, в тот первый день нашей встречи.
Я подарю тебе дом.
Стук в дверь вырывает меня из мыслей.
Со вздохом опускаю ноги обратно на балкон и иду вниз. Так даже лучше, я постепенно становлюсь сентиментальной.
За дверью меня ждет королевский посыльный в желтой ливрее.
– Доброго вечера, Всевидящая госпожа, – кланяется он. – Его Величество ожидает вас в розовом саду.
Точно. Наша встреча с королем сегодня так и не состоялась. Разгладив мантию, я следую за посыльным, оставляя мое прошлое в прошлом.
Закатное небо постепенно темнеет. Когда я пересекаю мост, дворцовые сады за воротами кажутся широкими, темными мазками из живых изгородей и верхушек деревьев. Появляющиеся на небе первые звезды сияют над головой и на рукавах моей мантии. На дорожке, ведущей к розовым кустам, где меня ожидает одинокая фигура, горит единственный фонарь.
Розовые сады – любимое место для прогулок короля Эмилиуса, а если точнее, то их любила почившая королева, а он отчаянно влюбился в них после ее смерти. Раньше у роз было столько значений, сколько цветов, но со времен пророчества Фелициты они означают только одно – проклятие. Никто больше не разводит розы, но они растут во дворце, как знак смелости правящей семьи и того, что корона не боится будущего, потому что пророчества всегда оборачиваются им во благо.
Я подхожу к королю, опустив голову в легком поклоне.
– Ваше Величество. Вы хорошо выглядите.
– Провидица.
Он не сутулится – самый очевидный признак его хорошего состояния, – но рука, которой он держит свою трость с набалдашником в форме головы льва, заметно дрожит. Мужчины из рода Лидайнов страдают от заболевания крови, что к концу жизни ослабляет их мышцы и кости. В прошлом году она начала резко
