— Я только что потерял женщину, которую когда-то горячо любил, — сказал я ей, — и я чувствую, что никогда не обрету сердца той, которую люблю теперь безумно.
Я рассказал ей печальную повесть моей дорогой подруги, и она была глубоко тронута ею; я по глазам ее видел, что она действительно сочувствовала мне, но кто-то явился как раз в это время с визитом к ней и она только успеха сказать: «Сегодня вечером я буду ужинать у мадам де Деффан».
Несмотря на то, что я уже лет пять или шесть не бывал у этой мадам де Деффан, я все же добился того, что мой друг де Люксембург повел меня в этот вечер к ней. Отношение леди Сарры ко мне совершенно изменилось. Глаза ее, устремленные на меня, говорили мне о многом, о чем я не смел даже мечтать, и мне все казалось, что только сожалению обо мне обязан я этим взглядам. Ее обычная живость казалась смягченной какой-то необыкновенной томностью. Она была очень рассеяна в этот вечер, что я конечно объяснил самым лестным для себя образом. Когда все разошлись, она написала мне несколько слов на клочке бумаги и сказала мне: «Прочтите это, ложась спать». Можно себе представить, как я спешил вернуться к себе поскорее, чтобы прочесть эти три слова: «I love You». Но я не знал ни одного слова по-английски, мне казалось, что это непременно значит: «я люблю вас» — но мне так хотелось, чтобы я не ошибся, что я даже боялся верить своему счастью. Я не спал всю ночь и предавался самым различным размышлениям. В шесть часов утра я побежал купить себе английский словарь и тогда только убедился в том, что я не ошибся и что любим ею. Надо быть влюбленным до такой степени, как я был влюблен тогда, чтобы понять охватившую меня радость. Я полетел к леди Сарре, как только мог предположить, что она уже встала. «Я встала сегодня очень рано, — сказала она с своей милой улыбкой, — так как думала, что вы не замедлите придти ко мне. Пойдемте же пока завтракать вместе, велите вашей карете уехать, чтобы не знали, что вы у меня, а я прикажу никого не принимать сегодня. Мой муж, а также милорд Карлейль, приедут только к обеду и нам никто не помешает поболтать по душе. — Мы сели завтракать, она велела закрыть двери и между нами произошел приблизительно следующий разговор:
— Я вас люблю, Лозен, — сказала она, — и видя вас таким несчастным и грустным, я не могла отказать себе в удовольствии утешить вас своим признанием. В жизни француженки любовник — почти самое обыденное явление, У нас, англичанок, это целое событие; с этой минуты все меняется в ее жизни: она мучается и страдает от того, что француженке доставляет только одно удовольствие, но, несмотря на это, и мы далеко не безгрешны. При выборе наших мужей, требуют с нашей стороны любви, и обмануть их значит совершить преступление. К этому надо еще прибавить искреннее раскаяние с моей стороны при мысли о доброте ко мне моего мужа, который только и заботится о моем счастье. Мне приятно сказать вам: «я вас люблю», но, несмотря на это, я все же уверена в том, что эта любовь принесет нам только одно несчастье. Наши нации разделены морем и еще чаще войнами. Три четверти нашей жизни пройдет в разлуке и судьба наша всегда будет висеть на волоске, благодаря пустой случайности, какому-нибудь затерявшемуся письму или неосторожному слову. Кроме того, мы должны еще опасаться и милорда Карлейля: он уже давно влюблен в меня, но пока еще очень благоразумен, так как думает, что у меня нет любовника; если же он уверится в противном, что легко может случиться, он тогда будет способен не все решительно. Кроме того, я должна вас предупредить о своем характере. Я должна вам признаться, что, по природе своей, я большая кокетка, я готова пожертвовать этой страстью ради вас, если вы этого захотите, но, если вы будете ревновать, предупреждаю, вам придется невесело, так же как и мне, конечно. Не буду здесь говорить о том, что я рискую своей честью и своим именем, отдаваясь вам; в этом, мне кажется, я могу положиться на вас. Ну, вот, теперь судите сами, смею ли и могу ли я обзаводиться любовником?
— Я хочу, чтобы вы были счастливы, — ответил я, — и нет такой силы в мире, которая могла бы мне помешать боготворить вас.
Мы дали друг другу обещание быть как можно осторожнее и ничем не нарушать придворного этикета. Леди Сарра, однако, очень любила меня, но положительно не хотела доказать этого на деле. В обществе мы появлялись с ней всегда вместе, оба веселые и оживленные, лорд Карлейль смотрел на нас подозрительно, но утешался мыслью, что леди Сарра скоро позабудет меня, как только вернется в Англию. Наступило время ее отъезда и, наконец, настал роковой вечер. Бенбюри предложил нам сопровождать его и жену часть дороги. Лорд Карлейль и я, конечно, приняли это предложение и в первый вечер нашего путешествия нам пришлось ночевать близ Шантильи. Никогда не забуду я этого вечера: одна свеча освещала довольно темную и грязную залу, столь обычную в французских гостиницах. Сэр Чарли что-то писал, лорд Карлейль сидел, опустив голову на руки и казался погруженным в глубокое раздумье, старая англичанка, всегда сопровождавшая его и воспитавшая его, кажется, с самого раннего детства, следила за мною глазами, полными ненависти и злобы. Леди Сарра плакала и я также, несмотря на все усилия, не мог удержать нескольких слез, тихо скатившихся по моим щекам. Я спал в одной комнате с лордом Карлейлем. Он больше не мог уже сдерживаться и предложил мне драться с ним на дуэли, как только мы вернемся в Париж. Я знал, что любим, следовательно, я был совершенно спокоен и очень холодно изъявил ему согласие, но с тем, чтобы ни малейшая тень подозрения не пала на леди Сарру. Мы расстались в Аррасе. Лорд Карлейль не нашел в себе силы воли расстаться с любимой женщиной и поехал в Англию, вместо того, чтобы вернуться с нами в Париж и ехать потом в Италию, как он сначала предполагал сделать. Мне кажется, что я должен здесь привести письмо, которое леди Сарра поручила мне передать принцу Конде, и другое письмо, которое она написала мне из Калэ.
«Вы были так добры ко мне, монсиньор, — писала она принцу, — что я не могу покинуть вашу страну, не поблагодарив вас еще раз за все. Я никогда не думала, что мне будет так трудно покинуть Францию, где я оставляю кусочек себя самой. Да, сердце мое разбито при мысли, что я должна вернуться на родину и оставить единственного человека, которого я могла бы любить. Лозен меня любит больше всего на свете и, не будучи в состоянии следовать за мной в Англию, он готов, кажется, принести величайшую жертву, чтобы свидеться со мной. Я дрожу при мысли, что он может без разрешения приехать вдруг в Англию и этот поступок повлечет за собой большие неприятности для него. Будьте же снисходительны к нему, монсиньор, и дайте ему это разрешение, которое осчастливит также и меня. Никто не может чувствовать к вам больше преданности и расположения, чем ваша покорная слуга.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
