Когда они сделали заказ и бойкая рыжеволосая девица принесла виски для него и сухой мартини с водкой для нее. Пол спросил:
– Почему бы тебе не провести несколько дней в нашем лагере наверху? У нас есть лишний спальник.
– Это было бы здорово, – согласилась она.
– Когда?
– Может быть, на следующей неделе.
– Я скажу об этом детям. Если ты будешь знать, что они тебя ждут, то не сможешь пойти на попятный. Она засмеялась.
– Эти двое кое-что значат.
– Вот уж правда.
– А знаешь, что сказала мне Рай, когда помогала варить кофе после ужина? – Дженни сделала глоток. – Она спросила, не потому ли я развелась со своим мужем, что он был плохим любовником?
– Ох, нет, не может быть! Не могла она такое сказать.
– Ох, да, именно так и спросила.
– Я знаю, что девчушке только одиннадцать лет. Но иногда мне кажется…
– Реинкорнация? – спросила Дженни.
– Возможно. Ей только одиннадцать лет в этой жизни, но ей могло быть и семьдесят в другой. И что ты ответила на ее вопрос?
Дженни покачала головой, словно удивляясь собственному легковерию. Ее темные волосы упали на лицо.
– Когда она заметила, что я собираюсь ответить в том роде, что не ее ума дело, хороший ли любовник мой бывший муж или плохой, она тотчас заявила, что мне не следует ругать ее. Она сказала, что вовсе не собиралась совать нос, куда не следует. Сказала, что она просто растет, что она уже старше своих лет и что у нее вполне понятное любопытство, касающееся взрослой жизни, любви и брака. А потом она стала буквально допрашивать меня. Пол усмехнулся.
– Могу объяснить тебе, что она из себя изображает: маленькую бедную сиротку. Смущена собственным созреванием. Поражена новыми чувствами и изменениями своего организма.
– Значит, она выпытывала это у тебя?
– Множество раз.
– И ты не мог устоять?
– Тут кто угодно не устоит.
– Вот и я не устояла. Я почувствовала себя перед ней виноватой. У нее были сотни вопросов…
– И все интимные, – подхватил Пол.
– ..и я на все ответила. А потом обнаружила, что весь разговор затеян только ради одного. После того, как она разузнала о моем муже куда больше, чем сама собиралась, она призналась мне, что они подолгу беседовали с матерью за, год или больше до ее смерти, и что та рассказывала ей, какой ты фантастический любовник.
Пол застонал.
– Я ей ответила: "Рай, ты пытаешься продать мне своего отца". Она напустила на себя безгрешный вид и сказала, что я Бог знает что думаю. Я тогда сказала:
"Совершенно не верю, что твоя мама могла говорить с тобой о подобных вещах. Сколько тебе тогда было лет? Шесть?" – А она сказала: "Да, шесть. Но даже когда мне было шесть, я была очень понятливой для своих лет".
Отсмеявшись, Пол заметил:
– Ну, ты уж ее, пожалуйста, не вини. Она пустилась на это, потому что любит тебя. Да и Марк тоже. – Он нагнулся к ней и понизил голос:
– И я тоже.
Она смотрела вниз, в свой стакан.
– Ты читал что-нибудь интересное в последнее время?
Он глотнул виски и вздохнул.
– Поскольку я такой милый, предполагается, что я должен позволить тебе так запросто переменить тему.
– Вот именно.
***Дженни Лей Эдисон питала отвращение к интрижкам и боялась брака. Ее экс-муж, от имени которого она с радостью отказалась, был одним из тех людей, кто презирает образование, работу и жертвенность, но зато считает, что уж он-то заслужил и удачу, и славу. Оттого, что год за годом он не достигал никакой цели, ему нужен был какой-то предлог для объяснения своих неудач. Она и стала таким предлогом. Он говорил, что не в состоянии создать приличного оркестра из-за нее. Он не был в состоянии добиться выгодного контракта с преуспевающей фирмой из-за нее. Она тащит его назад, заявлял он. Она стоит на его пути, уверял он. После того, как она семь лет содержала его, играя в коктейль-баре на пианино, она сказала, что оба они будут, вероятно, счастливее, если расторгнут брак. Поначалу он обвинил ее в предательстве. "Любви и романтики совсем недостаточно для семейной жизни, – говорила она Полу. – Нужно что-то еще. Может быть, уважение. Пока я не узнаю, что именно, я не стану спешить к алтарю".
Поскольку он был милым, он переменил тему разговора по ее требованию. Они беседовали о музыке, когда в кабинку зашли Боб и Эмма Торп и поздоровались с ними. .Боб Торп был шефом полицейских сил Черной речки, насчитывающих четыре человека. Обычно в таких крохотных городках бывало всего по одному констеблю. Но в Черной речке одним констеблем было не обойтись, когда в город являлись рабочие из общежития лесопилки отдохнуть и поразвлечься; таким образом, "Бит юнион сапплай компани" оплачивала услуги четырех полицейских. У Боба Торпа была отличная военная выправка, шесть футов два дюйма роста и двести фунтов веса. Его квадратное лицо, глубоко посаженные глаза и низкий лоб придавали ему вид угрожающий и несколько недалекий. Угрожающим он мог быть, но тупицей отнюдь. Он постоянно писал отличную колонку в еженедельной газете, выходившей в Черной речке, и по глубине мысли и изложению его заметки сделали бы честь редакционному материалу любой большой газеты. Это соединение грубой силы и неожиданного интеллекта делали Боба несокрушимым противником даже в стычке с лесорубом-исполином.
В свои тридцать пять Эмма Торп оставалась самой хорошенькой женщиной в Черной речке. Она была блондинкой с зелеными глазами и эффектной фигурой. Соединение красоты и сексапильности привело ее к финальному конкурсу "Мисс США". Случилось это десять лет назад, но сделало ее подлинной знаменитостью Черной речки. Их сын Джереми был одних лет с Марком. Каждый год Джереми гостил по несколько дней в лагере Эннендейлов. Марк, любил его как товарища по играм, но еще больше ценил за то, что его матерью была Эмма. Марк по-детски был влюблен в Эмму и крутился возле нее при любой возможности.
– Прибыли в отпуск? – спросил Боб.
– Только сегодня приехали. Дженни предупредила:
– Мы бы пригласили вас за свой столик, но Пол предпочитает держаться подальше ото всех, кто заразился гриппом. Если подхватит он, то немедленно заболеют и дети.
– – Да ничего нет серьезного, – сказал Боб. – Это не грипп, честное слово. Просто ночные мурашки.
– Может, ты и можешь жить с ними, – возразила Эмма, – но мне они кажутся чересчур серьезными. Всю неделю я спала ужасно. Это не просто ночные мурашки. Я попыталась поспать сегодня днем и проснулась дрожащая и вся в поту.
Пол возразил:
– Вы оба выглядите чудесно.
– Говорю тебе, – настаивал Боб, – что ничего тут нет серьезного. Ночные мурашки. Моя бабушка частенько жаловалась на них.
– Твоя бабушка вечно на все жаловалась, – парировала Эмма. – Ночные мурашки, ревматизм, озноб или лихорадка, жар-Пол нерешительно улыбнулся и сказал:
– Ах черт, садитесь. Позвольте, я закажу вам что-нибудь выпить.
Глянув на часы. Боб отказался:
– Спасибо, но мы, правда, не можем. Каждый субботний вечер в задней комнате собираются игроки в покер, и мы с Эммой всегда играем. Нас уже ждут.
– Ты играешь, Эмма? – удивилась Дженни.
– И гораздо лучше Боба, – заверила Эмма. – В прошлый раз он проиграл пятнадцать долларов, а я выиграла тридцать два.
Боб улыбнулся жене и съязвил:
– Давай скажем правду, тут большого мастерства не надо. Просто, когда ты садишься играть, у большинства мужчин не остается времени заглянуть в свои карты.
Эмма коснулась низкого выреза своего свитера.
– Ну, блеф – это важнейшая часть хорошей игры в покер. Если с некоторыми болванами можно блефовать при помощи декольте, что ж, тогда я действительно играю лучше всех.
***По дороге домой, в десяти милях от Бексфорда, Пол приготовился свернуть с черной ленты дороги на смотровую площадку – излюбленное место влюбленных.
– Пожалуйста, не останавливайся, – попросила Дженни.
– А почему?
– Я тебя хочу.
Он притормозил, наполовину съехав с дороги.
– И это причина не останавливаться? Она избегала смотреть ему в глаза.
– Я тебя хочу, но ты не из тех мужчин, которых может удовлетворить лишь секс. Ты ждешь от меня чего-то большего. Тебе нужны более глубокие отношения – любовь, чувства, забота. А я еще не готова к этому.
Взяв ее за подбородок, он очень нежно повернул ее лицо к себе.
– Когда ты в марте приезжала в Бостон, ты была такая непостоянная. То считала, что мы могли бы быть вместе, то вдруг решила, что нет, не могли бы. Но потом, в последние несколько дней, перед, тем, как вернуться домой, мне показалось, ты приняла решение. Ты сказала, что мы подходим друг другу, что нам просто нужно немного времени. – Он сделал ей предложение в прошлое Рождество. И с тех пор, в постели и вне ее, он пытался убедить Дженни, что они две части одного целого, что ни один из них не может существовать без другого. В марте ему казалось, что он продвинулся на этом пути. – Л вот теперь ты вновь передумала.
