Мы забрались в чердачное помещение, она толкнула одну из дверей, пропуская меня в небольшую, бедно обставленную комнатку с голыми стенами. Узкая кровать, тумбочка, сундук, кувшин с тазиком для умывания. Спартанские условия, скажем так.
Девушка кинулась к тумбочке, бросив мне:
– Расплетай волосы!
Пока я это делала, она нашла деревянные шпильки и протянула мне. Я пригладила волосы и закрутила их в пучок, подколов. Бетти помогла мне правильно надеть чепец и разобраться с фартуком.
– Бежим! – поторопила она меня, и мы понеслись вниз. Будь я действительно больна, как пыталась показать управляющему, то сдохла бы на этой лестнице, еще когда мы поднимались.
Успели в последний момент. На улице уже собрались все слуги, и подъезжала карета. Экономка бросила на нас недовольный взгляд, шикнув, и мы быстро встали во второй ряд с краю. Управляющий встречал хозяина на подъездной аллее.
Меня, наблюдавшую вместе со всеми за каретой, посетило чувство нереальности происходящего. Как будто я стала участницей съемок исторического фильма. Вот сейчас режиссер крикнет: «Стоп! Снято» – и напряженно застывшие люди в исторических костюмах заулыбаются, расходясь.
Все эти дни мне помогала не сойти с ума лишь одна мысль – мой ребенок жив. Одно это спасало и не позволяло погрязнуть в отчаянии, так как положение мое было незавидное. Рабыня, оказавшаяся непонятно где, на самом дне местной иерархии, без прав и средств к существованию. Вера, что сын и Влад живы, позволяла надеяться и давала силы бороться с обстоятельствами, стойко перенося удары судьбы.
С любопытством ждала появления своего хозяина, и он не заставил себя ждать. Стоило карете остановиться, как подошедший слуга в ливрее поспешил к ней, открывая дверцу. Управляющий застыл с подобострастным лицом, встречая.
Я еще предположила, что хозяин немолод: разве будет молодой человек в жару трястись в душной карете? Трость, которую я увидела первой, укрепила мои предположения, но вслед за ней, тяжело ступая, выбрался довольно молодой худощавый мужчина лет тридцати на вид. Шляпа наподобие цилиндра бросала тень на его лицо, но мне показалось, что у него там шрам. Издалека было сложно судить. Он поздоровался с управляющим и, опираясь на трость, медленно пошел к дому, прихрамывая на левую ногу.
– Выходит, правду говорили, что хозяин пострадал во время раскрытия заговора, – прошептала Бетти.
Экономка шикнула на нее, послав убийственный взгляд, и девушка сильно покраснела, потупившись. Наверное, случайно озвучила свои мысли. Я же приняла это к сведению, с любопытством вытягивая шею, чтобы рассмотреть приближающегося мужчину. Он без особого интереса слушал управляющего.
Сейчас мне была видна его здоровая часть лица. Красивый, но какой-то хищной красотой, вызывающей тревогу. Чуть длинноватый узкий нос, разлет темных бровей, цвет глаз скрывали густые ресницы. Губы тонковаты, но, возможно, они были чуть поджаты из-за боли, что он, вероятно, испытывал. На это указывала восковая бледность его лица.
Когда они приблизились к нам, экономка присела, приветствуя его. Тот повернул в ее сторону голову, и я судорожно вдохнула, увидев безобразный неровный шрам на левой щеке, который тянулся от виска и до самой шеи. Это привлекло ко мне внимание, и он глянул на меня.
Взгляд темно-серых глаз цвета хмурого неба заморозил. Он посмотрел на меня вскользь, задержавшись на шее и фигуре. Без интереса, так рассматривают муравья, что выполз случайно на дорожку, по которой прогуливаются. Когда он отвел глаза, мне даже легче дышать стало. Взгляд же управляющего на меня выражал неудовольствие. Можно подумать, я специально внимание привлекла! Шрам выглядел свежим и уродовал лицо. Такое не каждый день увидишь.
Мужчины прошли в дом. Лакеи уже суетились, разбирая багаж. Я посмотрела на экономку. Женщина выглядела расстроенной.
«Переживает за хозяина?» – задумалась я.
Взяв себя в руки, она начала отдавать приказания, послав нескольких горничных разбирать багаж и призывая всех к работе. Люди засуетились, а я, не зная, что мне делать, последовала за ней, стараясь держаться рядом.
Стоило нам войти в дом, как повстречались с управляющим. Наверное, хозяин его отпустил.
– Эту, – указал мужчина на меня, – и еще одну служанку пришли ко мне в дом. Пусть Пьерго и на кухню мне кого-нибудь пришлет. – Посмотрев еще раз на меня, добавил: – И да, выдели ей форму и какую-нибудь одежонку.
Сказав это, он потерял ко мне интерес и удалился по своим делам.
Агата смерила меня задумчивым взглядом.
– Следуй за мной, – приказала она, но в голосе чувствовалось неудовольствие таким решением управляющего. – Бетти, пойдешь с ней и всему обучишь, – сообщила она знакомой мне девушке. Та поникла, и я поняла, что отправка в дом управляющего сродни понижению. Наверное, не простила ей несдержанность во время встречи с хозяином и решила убрать с глаз долой.
Мне выделили две нижние рубашки, похожие на ту, что принес вместе с платьем управляющий, еще один чепец, серое платье и фартук. Пришлось еще раз подняться по лестнице в комнату Бетти. Она собрала свои нехитрые пожитки, а я сложила в узелок, который забыла в ее комнате, выделенные мне вещи. Девушка была расстроена и молчалива, и я не лезла к ней с вопросами. Собравшись, покинули поместье.
Дом управляющего выглядел скромно, без изысков. Кирпичное двухэтажное здание размером десять на десять метров. С другой стороны, если нам нужно будет убирать здесь, то даже хорошо, что он небольшой – меньше работы. Мы вошли в дом, и, судя по застоявшемуся воздуху, я сделала вывод, что здесь не жили. Интересно, и где все это время управляющий обитал? В главном доме? Были заметны следы недавней уборки.
Комнаты для слуг оказались расположены тоже на чердаке, но, по крайней мере, до него добираться было ближе, чем в главном доме. Мы с Бетти, не сговариваясь, заселились в одну комнату с двумя кроватями. Все же это лучше, чем небольшие пеналы на одного, где стены давят. В комнате было небольшое окошко под потолком, которое пропускало свет.
Разложив вещи, мы посмотрели с ней друг на друга.
– Пойдем глянем, что нужно сделать, – вздохнула она, обратившись ко мне.
– Меня Вика зовут, – представилась я. Бетти лишь кивнула, но я была благодарна ей, что она не стала указывать мне на то, что у меня больше нет имени.
* * *
Прошла неделя, и я постепенно втягивалась в новую жизнь. Управляющий в доме появлялся нечасто. Как утром уходил, так только к ночи возвращался. Наверное, с приездом хозяина появилось очень много дел.
Помимо нас в доме был еще повар Жак, долговязый молодой парень лет двадцати. Вот кто искренне радовался переселению сюда. В главном доме он был одним из помощников на кухне, а здесь сам стал шеф-поваром и очень гордился своей самостоятельностью. Пытался даже нами командовать, но Бетти тут же его отбрила, за что я ее зауважала. Парень некоторое время дулся на нас, но сменил гнев на милость после того, как обжег руку, а я предложила ему свою мазь. Пусть делала ее для другого, но там травы, и я предположила, что вреда не будет. Я сама нанесла ему снадобье и сделала перевязку чистой тканью. Когда ожог прошел уже к вечеру, благодарности его не было границ. Ведь если бы не я, то он некоторое время не мог бы готовить и его б заменили, а он очень дорожил этим местом.
