— Похитить? Ох, Бин!
— Ну и что? — Бин вытянул свои длинные ноги. — Мы не сделаем ему ничего плохого. Он набит деньгами. Мы только подержим его здесь под замком, пока он не выложит пятьдесят кусков. Ничего особенного. Когда получим деньги, двинем все трое подальше отсюда, мы с тобой поженимся и осядем в спокойном местечке года на три, ничего не делая. Что скажешь, детка? Идешь со мной?
Синди посмотрела сначала на Бина, потом на Джо и снова на Бина.
— Ты, наверное, спятил, Бин! — сказала она. — Нет, я не согласна!
— Ничего не спятил, — возразил Бин, стараясь сдержать раздражение. — Ты говоришь, у этого малого много денег. Ладно, тогда что такое для него пятьдесят кусков? Он заплатит. Проще простого. Только представь себе, пятьдесят кусков на троих!
Синди заколебалась. Если бы Эллиот не выпроводил ее так бесцеремонно, она отказалась бы, не раздумывая, но теперь она была в нерешительности, думая о том, что означали для них эти деньги.
— Но если он не заплатит? Джо окаменел.
— Синди! Послушай меня… — Он умолк, видя, что она не слушает.
— Ты хочешь выйти за меня, так? — сказал Бин. — Ты хочешь весело пожить. Нам представляется шанс сделать так, как тебе хочется. Давай, Синди, соглашайся.
Синди осточертела жизнь, которую они вели с Джо. Она никогда не жаловалась, но прежнее прозябание стало для нее невыносимым после встречи с Бином. Она снова подумала обо всем том, что могут принести им эти деньги и решилась.
— Да, Бин, я тебе помогу. Бин взглянул на Джо.
— Похоже большинство — за, Джо. Ты пойдешь на нами, или хочешь отделиться?
— Синди! — Джо взял ее за руку. — Это опасно. Против нас будут феды. Нам могут дать и пожизненное заключение, могут даже послать в газовую камеру. Ты не должна идти на это, детка.
— Пятьдесят кусков, — вкрадчиво проговорил Бин, — и больше не надо будет шарить по карманам, не надо рыскать в магазинах. Уютный домик, и я. Хотя, как угодно, Синди. Я проверну это дело вместе с тобой и Джо или без вас, смотри сама.
— Я же сказала, что согласна, Бин, — спокойно отозвалась Синди.
Бин повернулся к Джо.
— Ты передумал или мы прощаемся?
— Ты и вправду думаешь, что дело выгорит? — слабо спросил Джо.
— По твоему я псих? Конечно, выгорит.
Джо колебался. Глядя на лицо Синди, выражавшее решимость, он понимал, что не сможет отговорить ее. Он видел, что если не может отговорить Синди, ему остается только присоединиться к ним.
— Ладно, Бин, тогда я с вами, — сказал он.
Глава 3
— На следующее утро, — продолжал Барни, — Эллиот сидел в своем солнечном патио, с нетерпением ожидая, когда Луис де Марни закончит опись его имущества.
Наконец, он вышел в патио и Эллиот, сдерживая нетерпеливое желание услышать его вердикт, предложил ему выпить.
— Ни в коем случае, благодарю! Никакого спиртного, никакого крахмала! Если я хоть на минутку дам себе поблажку, мне не сохранить фигуру. — Луис пожирал глазами Эллиота. — А вот вы в превосходной форме.
Эллиот, голый по пояс, одетый в брюки, носки и сандалии, пожал плечами. Он терпеть не мог носить носки, но без них блеск его металлического протеза на солнце портил ему настроение.
— Не жалуюсь. Присядьте. — Выдержав паузу, он продолжал: — Ну, каков приговор?
— У вас есть недурные вещицы, мистер Эллиот, — сказал Луис, усаживаясь, — несколько специфические, но очень недурные.
— Я знаю, что у меня есть, — раздраженно сказал Эллиот. — Я хочу знать, сколько это все стоит.
— Конечно. — Луис взмахнул руками. — Я не могу вам назвать определенную цифру, мистер Эллиот. Понимаете, мне нужно проконсультироваться с Клодом, но сказал бы — около семидесяти пяти тысяч.
Эллиот застыл на месте и покраснел. Он не ожидал от Луиса щедрости, но предложенная им сумма была грабежом среди белого дня.
— Вы смеетесь? — сердито спросил он. — Это же меньше четверти того, что я сам уплатил.
— Это звучит ужасно, не правда ли? Но в настоящий момент, мистер Эллиот, спрос упал. Если бы вы могли подождать… — Он пожевал губу, хмурясь в показном раздумьи. — Клод может согласиться взять нефрит и Шагалла на комиссионных условиях и выставить их в галерее. Таким путем вы, вероятно, получите лучшую цену, но на это, конечно, потребуется время.
— Насколько лучшую?
— Этого я не могу сказать. Цену должен определить Клод.
— Сколько времени мне придется ждать, два или три месяца?
Луис покачал головой. Казалось он готов разразиться слезами.
— О нет, мистер Эллиот, на это может понадобиться до двух лет. Видите ли, нефрит, я уверен, опять войдет в моду и цены на него поднимутся, но не раньше, чем через год или два.
— Я не могу так долго ждать! Другое дело — Клод! Поговорите с ним, Луис; Скажите ему, что он может забирать нефрит и Шагалла, но я хочу получить деньги немедленно и пусть дает приличную цену, не паршивые семьдесят пять тысяч.
Луис рассматривал свои наманикюренные ногти.
— Разумеется, я поговорю с ним. — После паузы он продолжал: — Клод говорил мне, что вам спешно нужны наличные, мистер Эллиот. Все это исключительно между вами, мной и Клодом. Мы готовы сделать вам интересное предложение, поскольку вы так сильно нуждаетесь в деньгах. Сумма немалая: около двухсот тысяч. Это — плюс к семидесяти пяти за ваши вещи. В целом они составят сумму, с которой вам зажилось бы гораздо веселее.
Эллиот воззрился на него.
— Двести тысяч? — Он выпрямился в кресле. — Что же это за предложение?
— Вы друг мистера Ларримора, филателиста? У Эллиота сузились глаза.
— Это предложение имеет отношение к Ларримору?
Луис взглянул на Эллиота и сразу отвел забегавшие глазки.
— Правильно.
— Мы с Клодом уже говорили о нем. Я сказал ему, чтобы он оставил надежду.
— У Клода возникли новые замыслы со времени вашего разговора, — сказал Луис, похожий на человека, нащупывающего путь по тонкому льду. — Теперь он готов предложить двести тысяч за ваше сотрудничество.
Эллиот глубоко втянул в себя воздух. Он подумал о том, какое значение имели бы для него такие деньги в теперешних обстоятельствах.
— За мое сотрудничество? Слушайте, Луис, перестаньте крутить словно какой-нибудь чертов политикан и объясните, куда вы клоните.
— У мистера Ларримора есть необычные русские марки, — сказал Луис, снова опуская взгляд на свои ногти. — У Клода есть клиент, который хочет их купить. Мы уже писали мистеру Ларримору, предлагая продать марки, но он игнорирует наши письма. Если вы сумеете достать для нас эти марки, Клод заплатит вам комиссионные в размере двухсот тысяч.
— Господи! Сколько же они стоят?
— Для вас или для меня — очень мало, но для увлеченного коллекционера их стоимость весьма значительная.
— Сколько?
— Вряд ли необходимо углубляться в этот вопрос, мистер Эллиот. — Луис хитро ему улыбнулся. — Главное в том, что они будут стоить для вас двести тысяч, если вам удастся их достать.
Эллиот откинулся на спинку кресла. Перед ним как будто открывался выход из затруднительного положения, но сумеет ли он убедить Ларримора продать?
— Если я буду говорить с Ларримором, мне нужно знать цену, — сказал он. — Это ведь очевидно, правда? Я должен назвать ему цену, которую ваш клиент готов заплатить. Как же иначе я смогу убедить его продать марки?
Луис причесал пальцами свои крашеные в цвет собольего меха волосы.
— Не думаю, чтобы вы чего-либо добились от мистера Ларримора, какую бы сумму не предложили. Наш клиент уже писал ему, и мистер Ларримор не желает их продавать. Нет, переговоры с мистером Ларримором не приведут ни к чему хорошему.
Эллиот нахмурился.
— Интересно, куда вы клоните?
Луис снова принялся рассматривать свои ногти, как будто зачарованный их видом.
— Нам кажется, что будучи дружны с мистером Ларримором и имея доступ в его дом, вы смогли бы найти способ завладеть этими марками. В этом случае мы немедленно заплатим вам двести тысяч наличными. Луис встал под изумленным взглядом Эллиота, словно не верившего своим ушам. — И, разумеется, вам не зададут никаких вопросов. Эллиот с минуту сидел молча, потом спросил с резкой ноткой в голосе:
— Так вы предлагаете мне украсть эти марки для Клода? Луис взмахнул руками, не глядя на Эллиота.
— Мы ничего не предлагаем, мистер Эллиот. У вас есть возможность достать эти марки — как вы их достанете, нас не касается — мы примем их у вас, ни о чем не станем спрашивать и выплатим двести тысяч долларов наличными.
Эллиот встал. Выражение его глаз заставило Луиса поспешно отступить.
— Убирайтесь! — Гнев, звучавший в его голосе, заставил Луиса отступить еще дальше. — Скажите Клоду, что я не имею дела с жульем! Я найду себе покупателя! Передайте ему, что мы больше не знакомы!
Луис приподнял плечи, смиряясь с отказом.
— Я предупреждал его, что вы можете не согласиться с его точкой зрения, но Клод законченный оптимист. Не будем обижаться друг на друга, мистер Эллиот. Предложение остается в силе, случись вам изменить свое решение!
