Дальше не происходило ничего конкретного, кроме того, что он начал ощущать себя единым с природой и Вселенной, купаясь в золотом свете, который постепенно угасал. Он оставил эти переживания и неохотно вернулся к своему обыденному состоянию сознания. При этом, он был уверен, что с ним произошло нечто крайне важное, навсегда изменившее его самого и его жизнь. Он обрел новое чувство гармонии и примирения с собой, наряду с глобальным пониманием бытия, которое было невозможно выразить словами.
На протяжении нескольких часов после этого переживания он был абсолютно уверен в том, что состоит из чистой энергии и духа, и ему было трудно полностью придерживаться прежних убеждений относительно своего физического существования. Поздно вечером того же дня он ощутил, что умиротворенным и цельным возвращается в свое идеально функционирующее тело.
У психиатра, пережившего все это, в последующие месяцы появилось больше вопросов, чем ответов. Возможно, ему было бы легко отмахнуться от большей части пережитого, будь этот опыт чисто интеллектуальным. Интеллектуальное понимание могло прийти из книг или фильмов. Но произошло нечто большее. Его переживания были в первую очередь, чувственными — необычными физическими ощущениями, полными странных прикосновений, света и тьмы жизни. Он ощутил болезнь, вызванную токсинами, воздействовавшими его в утробе матери, а затем непостижимое очищение.
Разумеется, какая-то информация об этой сфере могла прийти из книг, которые он читал, или фильмов, которые он смотрел, но что было источником его чрезвычайно подробных ощущений? Откуда он мог узнать чувства, испытанные им в эмбриональный период жизни? Очевидно, что сознание снабжало его удивительно подробной, сложной и конкретной информацией, о которой он даже не мог мечтать. Он ощутил Дао — единство со Вселенной. Он пережил растворение эго и слияние со всем сущим. Но если все это так, то ему придется отказаться от того, во что он верил до сих пор — что наш ум может обеспечивать нас воспоминаниями только тех событий, которые мы непосредственно переживали в период после рождения.
Откуда я так много знаю о вопросах, приходивших в голову этому психиатру? Я знаю о них потому, что описанные выше переживания были моими собственными. Однако, я также обнаружил, что эти переживания отнюдь не являются уникальными или необычными при глубоких исследованиях сознания. Напротив, в моем рассказе описан типичный набор человеческих переживаний, выявившийся в сотнях аналогичных сеансов с другими людьми, свидетелем которых мне довелось быть в течение последних тридцати лет.
Биологические и психологические характеристики БПМ-IОсновные характеристики этой матрицы, а также вытекающие из нее образы отражают естественный симбиоз, существующий между матерью и ребенком в период его внутриутробного развития. Важно помнить, что в это время мы настолько тесно связаны с матерью, как биологически, так и эмоционально, что почти подобны органу ее тела. В периоды безмятежной внутриутробной жизни условия для ребенка близки к идеальным. Плацента постоянно снабжает его кислородом и питательными веществами, необходимыми для роста, а также удаляет все отходы. Тело матери и околоплодная жидкость защищают эмбрион от громкого шума и сотрясений, и в матке поддерживается относительно постоянная температура. Все это создает атмосферу безопасности, защищенности и немедленного, не требующего усилий удовлетворения всех нужд.
Эта картина жизни в утробе матери может показаться совершенно чудесной и радужной, но она не всегда остается такой. В самых удачных случаях оптимальные условия нарушаются лишь изредка и на короткое время. Например, мать может, время от времени, съедать какую-то пищу, причиняющую страдания эмбриону, употреблять алкоголь или выкуривать сигарету. Она может проводить некоторое время в очень шумном окружении или причинять неудобство себе и эмбриону при поездке на автомобиле по неровной дороге. Как и любой человек, она может простудиться или заболеть гриппом. Вдобавок к этому, половая активность, особенно в последние месяцы беременности, тоже может в определенной степени ощущаться эмбрионом.
В худших случаях жизнь в материнском чреве может оказаться в высшей степени неудобной. На существование эмбриона могут воздействовать нарушения здоровья матери — серьезные инфекции, заболевания эндокринной системы или обмена веществ, а также сильный токсикоз. Можно даже говорить о «токсичных эмоциях» — таких, как сильная тревога, напряженность или бурные вспышки гнева. На качество беременности могут влиять стрессы, связанные с работой, хронические отравления, наркотическая зависимость или жестокое обращение с будущей матерью. Ситуация может оказаться настолько плохой, что становится неизбежным выкидыш. Во время углубленной эмпирической работы люди открывали для себя даже такие факты, которые составляли строго хранимую семейную тайну, как, например, то, что они были нежеланными детьми, и что мать пыталась избавиться от плода на ранних стадиях беременности.
В современном акушерстве наши отрицательные переживания, относящиеся к эмбриональному периоду, считаются важными только с физической точки зрения, то есть только как потенциальный источник биологического повреждения тела. Если есть какие-либо последствия для психологического развития ребенка, они считаются обусловленными исключительно тем или иным органическим поражением мозга. Однако переживания, которые описывают люди, сумевшие вновь пройти через этот уровень в необычных состояниях сознания, почти не оставляют сомнений в том, что даже на самых ранних стадиях эмбриональной жизни на сознание ребенка может действовать широкий спектр вредных влияний. Если это так, то нам приходится допустить, что подобно тому, как бывает «хорошая» или «плохая» грудь, бывает и «хорошая» или «плохая» матка. В этом случае положительные переживания в матке, по видимому, играют в развитии ребенка, по меньшей мере, столь же важную роль, как положительные переживания, связанные с кормлением грудью.
Во время необычных состояний сознания многие люди чрезвычайно ярко описывают свой внутриутробный опыт. Они переживают себя очень маленькими, с характерной для эмбриона непропорционально большой головой по сравнению с телом. Они могут ощущать окружающую околоплодную жидкость, и, порой, даже наличие пуповины. Если человек воссоединяется с периодами ничем не потревоженной эмбриональной жизни, такой опыт ассоциируется с блаженным состоянием сознания, где между субъектом и объектом не возникает ощущения двойственности. Это «океаническое» состояние без каких-либо границ, в котором мы не проводим различий между собой и организмом матери или между собой и внешним миром.
Этот эмбриональный опыт может развиваться в нескольких направлениях. Океанический аспект эмбриональной жизни может способствовать отождествлению с различными водными формами жизни, например, с китами, дельфинами, рыбами, медузами или даже водорослями. Ощущение отсутствия границ, переживаемое нами в материнской утробе, также может способствовать появлению чувства единства с космосом. Можно отождествиться с межзвездным пространством, с различными космическими телами, с целой галактикой или же со всей Вселенной. Кроме того, некоторые люди отождествляются с переживаниями космонавтов, которые парят в невесомости в пространстве, прикрепленные к «материнскому кораблю» шлангом системы жизнеобеспечения.
Тот факт, что хорошая матка безоговорочно удовлетворяет все нужды эмбриона, составляет основу таких символов, как нескончаемые дары «Матери природы» — прекрасной оберегающей и питающей сущности. Когда мы переживаем эмбриональный опыт в необычных состояниях, эти переживания могут внезапно смениться великолепными видениями тропических островов с пышной растительностью, фруктовых садов, полей со зреющей кукурузой или изобильных огородов на уступах Анд. Возможно также, что эмбриональный опыт открывает перед нами архетипические сферы коллективного бессознательного, и вместо неба астрономов и природы биологов мы сталкиваемся с небесными сферами и райскими садами из мифологий различных культур мира. Таким образом, символизм БПМ-I глубоко и логично связывает воедино различные эмбриональные, океанические, космические, природные, райские и божественные элементы.
Состояние блаженства и космического единстваПереживания БПМ-I, как правило, обладают сильными мистическими обертонами: они ощущаются как священные или святые. Более точным, пожалуй, был бы термин нуминозный, который использовал К.Г. Юнг, чтобы избежать религиозного жаргона. Когда у нас бывают такого рода переживания, мы чувствуем, что столкнулись с измерениями реальности, относящимися к высшему порядку. Этот важный духовный аспект БПМ-I, часто описываемый как глубокое чувство космического единства и экстаза, тесно связан с переживаниями, которые могли возникать у нас в хорошей матке — с покоем, умиротворенностью, безмятежностью, радостью и блаженством. Кажется, что наше обыденное восприятие пространства и времени угасает, и мы становимся «чистым бытием». Язык не способен передать суть этого состояния, и большинство переживших его отмечают лишь что оно «неописуемо» или «невыразимо».
