— Нет, если сдадутся гладиаторы, — заметил Рикус. — На арене, прежде, чем получить в руки оружие, нас учили сражаться без него. — Он покосился на Нииву. — Как тебе такой план?
Ниива молчала.
— Ты предлагаешь его потому, что боишься упустить Маетана? — наконец спросила она.
— Если бы я думал только о Маетане, — огрызнулся мул, — мы бы атаковали еще на рассвете.
Вопрос Ниивы задел больную тему. Кроме того, в ее предположении имелась доля истины и тем не менее, Рикус считал, что его решение единственно верное.
— Я не вижу другого пути спасти и легион, и гномов. Так есть хоть какой-то шанс.
— Темплары не станут участвовать в этой авантюре, — отрезал Стиан.
— Это ваше дело. — Пожал плечами мул.
— Мы готовы сражаться, — скривился темплар, но за Тир, а не за какую-то там деревушку гномов.
Сунув руку в карман, Стиан достал кристалл зеленого оливина, позволявший ему связываться с королем Тихианом.
— Мне кажется, — продолжал темплар, — король тоже не захочет рисковать своими воинами из-за кучки никчемных гномов. Честно говоря, я не сомневаюсь, что сейчас у нас будет новый командир…
— Не королевское это дело — решать мелкие тактические вопросы, — процедил Рикус, беря темплара за руку. — У тебя есть выбор, — мул осторожно вынул кристалл и спрятал его за пояс, — присоединиться к нам или остаться тут и надеяться на нашу победу.
Стиан смерил Рикуса взглядом. Затем, вырвал руку.
— Мы подождем.
Больше не обращая на темплара внимания, Рикус дал указания Джасиле и Нииве. Затем, отложив в сторону меч, начал спускаться к деревне.
К'крик двинулся за ним.
— Я должен пойти один — остановился мул.
Трикрин уже немного разговаривал на языке Тира, но, Рикус для ясности говорил на языке Урика.
К'крик покачал головой и положил когтистую руку мулу на плечо.
— Браться по стае.
— Да, браться, — согласился Рикус, — но тебе придется подождать пока не начнется бой.
С этими словами мул снова пошел вниз. К'крик не отставал.
Рикус с удовольствием позволили бы трикрину его сопровождать. К'крик был боец хоть куда! Но только не сейчас. Мул прекрасно помнил, с какой легкостью Маетан овладел сознанием трикрина в прошлый раз, и не хотел зря рисковать.
Решив отдать приказ в форме, понятной его простодушному «брату по стае», Рикус сказал:
— Гаанон тоже наш брат. Оставайся и охраняй его.
К'крик растерялся. Он переводил взгляд с мула на великаныша и обратно.
— Охраняй? — переспросил он, недоуменно щелкая жвалами.
— Охраняй, — кивнул мул, — как свое собственное потомство!
— Гаанон не птенец! — возразил трикрин.
Затем, однако, тряся головой, словно отчаявшись понять окончательно свихнувшегося «брата», вернулся к лежащему на песке Гаанону.
Вздохнув с облегчением, мул продолжал спуск. Подходя к окружавшей деревню стене, до вершины которой он мог бы дотянуться, даже не вставая на цыпочки, Рикус высоко поднял руки. Так сразу будет видно, что он безоружен.
Над стеной появилось бородатое лицо офицера.
— Ближе не подходи, — предостерег тот. — Что тебе надо?
— Я пришел сдать в плен свой легион Маетану из Урика, — сказал Рикус.
Мул изо всех сил старался выглядеть злым и отчаявшимся.
— Маетану не нужен твой легион, — подозрительно прищурился офицер. — Разве что в качестве рабов.
— Лучше быть рабом, чем трупом, — ответил мул. Слова, вполне естественно, жгли ему горло. — Мы сидим без воды уже много дней.
— Ну, тут воды хоть залейся, — осклабился офицер и приказал открыть ворота.
Рикус шагнул внутрь.
Он не оказал сопротивления, когда его схватили, спокойно позволили связать себе руки за спиной и накинуть ан шею петлю-удавку. Он покорно пошел к площади с бассейном.
И вот они на площади. Окружавшие Рикуса солдаты провели его через кольцо стражи, а затем древками копий погнали к ветряной мельнице и стоящему рядом с ней Маетану. Гномы расступались, провожая мула уважительными и одновременно удивленными взглядами. Их попытки заговорить с ним быстро пресекались солдатами.
Маетана ждал. Его покрывал такой густой слой грязи и пыли, что из зеленого его плащ стал коричневым. Даже Змей Лубара из ярко-красного превратился в блекло-оранжевого. Тонкие губы адепта ссохлись и потрескались, а кожа стала не здорово-желтой.
Солдаты подтолкнули Рикуса вперед, и четверо телохранителей как по команде окружили связанного пленника. Все они были людьми. Все носили кожаные доспехи. На поясе у каждого висело по стальному мечу. Рикус удивленно поднял бровь: давненько он не видел столько стального оружия сразу. Металл на Ахасе был драгоценнее воды и встречался реже дождя.
Несколько мгновений Маетан в упор глядел на сопровождавших мула солдат. Потом небрежным жестом разрешил им удалиться.
— Откуда ты знаешь мое имя, мальчик? — обратился он к Рикусу, как хозяин обратился бы к своему рабу.
Мул не ожидал подобного вопроса: солдаты ведь ничего не сказали Маетану. Затем Рикус сообразил, что адепт наверняка держал офицера под контролем с помощью Пути. Напомнив самому себе о необходимости не думать «лишнего», Рикус ответил:
— Мы встречались, много лет назад.
— В самом деле? — удивился Маетан, вглядываясь в лицо своего пленника.
— Тебе тогда было десять лет. Твой отец привел тебя на арену посмотреть на бои гладиаторов.
Тот день Рикус запомнил на всю жизнь. Пока мул не увидел юного Маетана, он полагал, что все мальчики становятся гладиаторами. Он думал, что постепенно, набираясь опыта, они становятся наставниками или даже владыками. Только взглянув на хилого, болезненного сына владыки Лубара, на его изнеженные руки и шелковые одежды, Рикус понял разницу между хозяином и рабом.
— Рикус, — кивнул Маетан, немного подумав. — Давненько мы не виделись. Отец возлагала на тебя такие большие надежды, а ты… Если мне не изменяет память, ты с трудом остался в живых в своих первых трех поединках.
— В Тире я проявил себя получше, — с горечью сказал мул.
— А теперь ты хочешь вернуться к роду Лубар, — заметил Маетан. — Ты готов снова стать рабом?
— Да, — кивнул Рикус, сдерживая закипавшую в нем ярость. — Если до заката мы не получим воды, мои воины умрут от жажды.
Маетан оглядел склоны гор, окружавших деревню.
— Почему же вы не возьмете ее сами? — спросил он. — Я никак не могу понять, почему вы не нападете? Не думаю, что нам удалось бы отбить атаку.
— Ты знаешь, почему, — ответил Рикус, кивая на гномов.
— Ну, конечно, — растянул губы в улыбке Маетан. — Заложники.
— Тирянин, сдавшись, вы не спасете Клед, — громко сказал старый гном, стоявший неподалеку.
— Я кажется не разрешал тебе открывать рот! — рявкнул Маетан.
Один из телохранителей, протолкавшись сквозь толпу гномов, схватил старика за грудки. Тот не сопротивлялся.
— Видишь, — прохрипел старый гном, — ничего хорошего…
Урикит с силой ударил его рукоятью меча по голове. Гном мешком рухнул на красные камни. Толпа пленников сердито загудела. Один дерзкий гном сжав кулаки даже шагнул навстречу телохранителю. Он не был похож на остальных: красные, как ржавчина, глаза, рост почти пять футов, а на лбу татуировка — полукруг восходящего солнца.
— Тихо, а не то я прикажу отрубить ему голову, — пригрозил Маетан на певучем торговом наречии.
Высокий гном замер на полушаге. Но ненависть все так же горела в его глазах. По площади пробежал шепоток: знавшие язык торговцев объясняли остальным смысл угрозы урикита. Наступила тишина.
— Значит, — снова повернулся к Рикусу Маетан, — легион Тира сдастся, чтобы спасти жизни этих гномов?
— Да, — кивнул мул. — Это не их война. Мы не хотим их зла.
— Надеюсь, ты понимаешь, что мне трудно в это поверить, — усмехнулся Маетан.
— По-моему, это естественно, что свободные жители Тира ценят справедливость куда выше, чем аристократ из Урика! — Возразил Рикус.
Стоящий у него за спиной телохранитель натянул удавку, но Маетан словно не слышал дерзких слов гладиатора.
— Если бы мы хотели напасть, мы бы уже давно это сделали, — добавил мул.
Удавка натянулась еще сильнее.
— Я нисколько не сомневался, — задумчиво сказал адепт, что ты сумеешь объяснить, почему я должен принять вашу капитуляцию. Почему бы мне просто не подождать? Рано или поздно твой легион перемрет от жажды.
Жестом он велел стражнику отпустить удавку.
— Две причины, — мул судорожно сглотнул. — Первая: приобрести две тысячи рабов совсем не помешает. Все равно получить от Тира что-нибудь еще тебе не светит.
В глазах Маетана сверкнула ярость.
— А вторая? — сухо спросил он.
— Вторая. — Рикус мотнул головой в сторону сидящих на склонах легионеров. — Даже стремление тирян к справедливости не беспредельно.
