Как-то спросил старого солдата, участника империалистической, как тогда именовали Первую Мировую войну, что за название такое баланда. Он на полном серьезе ответил, что в ту войну был такой повар Баландин, от него и пошло. Может и правда.
Меня назначили проводить политзанятия. Пожилой, усталый комбат, из запасных, просил остаться до конца войны! писарем в батальоне. Неисчислимыми полчищами летали злющие комары. Стоило случайно или по нужде обнажить какую-нибудь часть тела, как они накидывались сомкнутыми рядами и зверски кусались.
На девятый день упросился с маршевой ротой на фронт.
В предвоенные годы армия, в основном, была крестьянской и называлась Р.К.К.А. Так, с точками, и писалось. Среди красноармейцев встречались малограмотные, а подчас и вовсе неграмотные. В популярной довоенной кинокомедии «Сердца четырех», которую многие еще помнят по участию в ней кумира тогдашней молодежи Целиковской, есть кадры, где командир помогает бойцу написать письмо домой. Эти кадры взяты из жизни. Новобранцев в армии учили многому, в том числе читать и писать. Красноармеец, вернувшийся со службы, был уже грамотным и — по тому времени — политически подкованным человеком. Односельчане относились к нему с почтением и нередко избирали его председателем колхоза (в те годы было множество небольших колхозов).
Но уровень грамотности, в общем, оставался невысоким и может быть по этой причине теперь это покажется, по меньшей мере, странным и неправдоподобным воинскую присягу принимали сообща.
На первомайском параде, а военные парады проводились два раза в году 1 Мая и 7 Ноября, полки выстраивались на площади. Строгими квадратами застывали батальоны пехоты, неторопливо покачивали головами в надраенных уздечках кони кавалерийских эскадронов в белых «башмаках» с перебинтованными в пясти ногами, на прилегающих улицах стояли дивизионы артиллерии. Из громкоговорителей разносились пролетарские песни, большей частью в исполнении Эрнста Буша. На трибуне партийные и советские руководители, высшие командиры и комиссары, ударники первых пятилеток, делегаты от заводов и фабрик.
Представитель гражданских властей, держа в руках листок, во внимательной тишине, громко микрофонов еще не было зачитывал текст, а красноармейцы хором повторяли за ним слова присяги: «Я сын трудового народа, — начинал руководитель, и голос его далеко и четко разносился в чистом воздухе майского утра, «…трудового народа» — дружно отзывалась площадь, «…вступая в ряды Рабоче-крестьянской Красной Армии» продолжал выступающий.«…Красной Армии» единым выдохом откликались красноармейцы, «…принимая присягу» доносилось с трибуны, «…присягу» вторили колонны, «…торжественно клянусь!» «…клянусь!»
Это был торжественный и волнующий акт. Написанный Троцким текст воинской присяги был утвержден ВЦИК в 1918 году и оставался неизменным до 1939 года, до финской войны.
После принятия присяги начиналось прохождение войск.
Город был недалеко от границы, и его части посещали высшие военные руководители. Нередко приезжали популярные в те годы герои гражданской войны К. Е. Ворошилов и С. М. Буденный. Мы страшно завидовали одному из наших товарищей, которого, как и Буденного, звали Семен Михайлович. Не помню, сообщали ли об их приезде газеты. Мы узнавали об этом от нашего товарища сына командира полка.
Приезжали они на поезде, на перроне их встречала группа военных, никакой охраны не было видно, и мы, мальчишки, глазели во все глаза. На привокзальной площади их ожидали коноводы, держа в поводу хорошо ухоженных, красивых коней, нетерпеливо перебиравших ногами, позвякивая начищенной сбруей. Ворошилов и Буденный подходили к своим коням, ласково похлопав их, что-то одобрительно говорили, ловко вскакивали в седла и, сопровождаемые блестящей кавалькадой, ехали по Вокзальной улице в расположение полков. Прохожие узнавали их и провожали добрыми улыбками. Трамвайное движение не останавливалось.
Сразу после первомайского парада армия уходила в летние лагеря. Лагеря располагались в лесах, по берегам рек. Среди зелени возникали ряды белых палаток, идеально утрамбованная линейка, на которой строились на вечернюю поверку красноармейцы, выровненные по шнурку, задрав стволы, стояли пушки, поодаль сооружались коновязи.
Семьи комсостава жили в ближайших деревнях. По вечерам в лагерях играла гармошка, пели песни, «на круг» приходили деревенские девушки с семечками. Кино привозили редко, и тогда все замирало фильмы тех лет можно было пересчитать по пальцам. Движков не было, и добровольцы, ухватившись за длинную рукоятку, вручную крутили динамо-машину.
На дальние межокружные учения войска выезжали в железнодорожных эшелонах. Через каждые два-три дня пути эшелоны останавливались, и устраивалась выводка лошадей. К широко раскрытым дверям теплушек приставлялись сходни, и по ним ездовые сводили упиравшихся лошадей. Застоявшиеся кони сначала медленно брели на поводу, а когда они разминались, красноармейцы взбирались верхом и рысью гоняли вблизи вагонов.
Осенью, после учений, или как тогда говорили, маневров, накануне Октябрьских торжеств войска возвращались в город.
Это был праздник.
Начиная с городских окраин и до самых казарм шпалерами стоял народ. Впереди оркестров бежали мальчишки. К воротникам шинелей музыкантов прищепливались ноты партии идущих следом оркестрантов. Сияла медь труб, торжественно проплывали зачехленные знамена. Особенную радость вызывало появление кавалерии. Оркестры кавалерийских полков сидели верхами. С карабинами через плечо, шашками на боку а в недавние еще годы и с пиками у стремени — в длинных до пят, шинелях, чтобы ноги не мерзли и лошадям теплее, ехали красные конники краса и гордость армии. На сапогах кавалеристов поблескивали шпоры, издававшие при ходьбе мелодичный звон предмет стойкой зависти мальчишек и восхищения девушек.
Всеобщее оживление вызывали воспитанники полков, как правило, из беспризорников, которых подбирали на улицах. Обычно они находились при музыкантском взводе и играли на малом барабане, постарше на каком-нибудь духовом инструменте, а в общеобразовательную школу ходили вместе с нами. В полках о них заботились, любили. Воспитанники ходили в ладно пригнанном обмундировании и сапогах, о которых мы могли только мечтать, и в красноармейских шлемах со звездочкой. На маршах и парадах маленькие музыканты гордо вышагивали в первом ряду полкового оркестра.
Каждый эскадрон имел лошадей строго одной, определенной масти: вороные и гнедые, рыжие и серые в яблоках последние казались особенно красивыми, ухоженные кони, гордо подняв головы, легко несли всадников.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
