— Разумно, — покивала тень. — Разумно. Но… не получится.
— Конкретней, пожалуйста, — Штурман чувствовал растущее раздражение.
Хорошо Старику, который является лишь ментопроекцией! Его не засекут со стен Тройки, не прошьют очередью из импульсного пулемета! А для него, Штурмана, любая секунда, проведенная близ титановой тушки богомола, может стать последней.
Старик охотно пояснил:
— По моим данным, тут в радиусе двухсот метров найдется еще добрый десяток гоблинских гнезд. И, вполне возможно, они тоже придут поинтересоваться, кто здесь объявился среди ночи.
— Чертов темнила! — в сердцах прошипел Штурман. — А ты не мог сказать мне сразу, еще в палатке, что инсектоморфы тут кишмя кишат?! Чует мое сердце, уже пора уносить ноги, пока поблизости не объявилась какая-нибудь тварь похлеще этого сверчка!
— Спокойствие, друг мой. Я предлагаю тебе скрыться в зарослях автонов. Там, у самой стены, растет колония цезиевых росянок. Туда «гоблины» точно не сунутся! Росянки их жрут так, что мама не горюй! Там же сможешь собрать и самые первоклассные образцы автонов, из которых состоит восточная сторона крепости.
— Ты слово какое-то волшебное знаешь, что ли? — полюбопытствовал Юл. — Эти твои росянки укокошат меня на раз! Умеешь их заговаривать? Заклинать?
— Это сталтехи с ними разговаривать умеют, — вздохнула проекция. — А я нет. Я умею с ними только снюхиваться.
— Снюхиваться?
— Да. Всего только и надо, что два предмета. Первый — это маленький датчик, анализирующий испарения с поверхности окружающих металлических объектов. Обычно молекулы этих испарений имеют в своем составе атомы металлов. Так что датчик должен быть целым карманным институтом стали и сплавов. Слыхал про такие?
— Слыхал, — сухо ответил Штурман. — Но мне интереснее про второй предмет.
— Второй — синтезатор. Он заряжен разными химическими элементами и получает информацию от датчика. А на выходе дает такие же точно испарения, как окружающие тебя автоны. Попросту говоря, ты начинаешь для них пахнуть так же. И они принимают тебя за своего.
— Я думал, это все враки. Про синтезаторы.
— Враки, скажешь тоже, — приосанилась проекция. — Вы, молодежь, скорее поверите в каких-нибудь наноцурипопиков, которые отчего-то там спонтанно нанообразуются, чем в простейший молекулярный синтезатор, — сварливо пробормотала тень. — Ну пусть и не простейший, — поправился Старик, который в подобных вещах любил точность.
— А нельзя было заранее осчастливить меня всей этой информацией? По дружбе? — обиделся Штурман. — Главное, где я возьму здесь и сейчас синтезатор?! Да и анализатор тоже.
— Ступай уже работать, лентос, — махнула на него полупрозрачной рукой ментопроекция, все явственнее истончаясь. — Только сначала пошарь в своем правом кармане, у бедра. Наружном кармане, естественно.
— Какой бы еще ерундой заняться, — вздохнул Юл.
Но все-таки повиновался.
И тут его правая рука… нащупала в кармане… столь желанный датчик-анализатор!
Что же до синтезатора, то координатный компас на экранчике анализатора показал Штурману дорогу к нему. Оказывается, синтезатор, представляющий собой с виду нечто вроде ранцевой рации с батареей коротких раструбов на верхней грани, был скрыт под маскировочной накидкой на опушке автонной рощи.
Чтобы взять его, Штурману пришлось расстрелять три опасных железных цветка с электромагнитными пестиками-ударниками, но это было совсем ерундовое неудобство.
…Прожекторов теперь можно было не опасаться. Равно как и местной квазифлоры.
Пока работает синтезатор, окружающие автоны, похоже, и впрямь принимали Штурмана за своего собрата. Во всяком случае, ни один шип, ни одна колючка металлокустарника его даже не коснулись, пока Штурман подбирался к самому подножию стены.
Правда, ему пришлось надеть противогаз — глотать хлорпикрин, источаемый не только автонами, но и его собственным синтезатором, как-то не хотелось. А противогазы, даже самые совершенные и комфортные, Штурман очень не любил.
Но в остальном все шло прекрасно. Вновь сверившись со сравнительными диаграммами, Штурман выбрал нужные побеги автонов. После чего начал аккуратно подрезать их у основания армганом и раскладывать по керамическим контейнерам. Эти контейнеры были в нынешней вылазке его главной «боевой нагрузкой», занимая в экипировке места всех гранат и запасных аккумуляторов.
Втянувшись в эту неспешную и не особо интеллектуальную работу, Штурман мог расслабиться и отдаться течению своих мыслей.
Его отчаянно занимали несколько странных обстоятельств.
Например, каким образом Старик способен отправлять вместе со своей ментальной проекцией вполне весомые материальные предметы, к примеру, анализатор? Как он умудрился незаметно положить анализатор ему, Штурману, в застегнутый карман? Что за техномагия такая? Что за новое наноколдовство, раздери его скорг?!
И самое главное: Старик безоговорочно, уже с первой минуты поверил в их с Пенни идею насчет использования редкого травяного сока с берегов далекой перуанской реки. Означает ли это, что он тоже не заинтересован в бомбардировке Тройки, а следовательно — в уничтожении генератора пи-волн?
Помимо этого Штурмана не на шутку беспокоил забарахливший вдруг ни с того ни с сего маркер.
Теоретически, перед гиперпереходом такое возможно. Но с ним прежде никогда не случалось нештатных ситуаций подобного рода, и холодок неясной опасности вползал в сердце Штурмана тонкой ядовитой змейкой.
Оставалось одно: ни в коем случае не давать этой змейке сделать свой смертоносный укус. Иначе повторишь судьбу бедняги Патрика. Неотмщенного Патрика. Пока неотмщенного…
До крови прикусив нижнюю губу, Штурман остервенело резал побеги автонов на куски — так, чтобы они входили в контейнеры.
Больше половины, конечно, загнутся еще по дороге. Останутся только самые лучшие, наиболее жизнестойкие экземпляры. И тогда — держись, Тройка!
Глава 4
Разведка боем
Объединенная дружина сталкеров рьяно приступила к осаде крепости «Уробороса».
Начали с военного совета предводителей.
Предстояло выработать совместный план боевых действий. А также утрясти немалое количество спорных вопросов, главным из которых было определение дальнейшей судьбы побежденного клана. И, в первую очередь, его главного технического детища — Большого Генератора.
Когда союзники еще обсуждали детали осадной тактики, под стены Тройки вышел клан Минелли в самом боевом расположении духа.
Старый Рекс, привыкший возводить каждый собственный принцип, пусть даже весьма сомнительный, в абсолют, для начала обстрелял из гранатометов пару бойниц, справедливо считая, что хорошую свару, как обильный и сытный обед, нужно начинать с закуски поострее.
— Эй ты, ублюдок Перси! Слышишь меня, мать твою распротак? — ревел он под стенами Тройки, как иерихонская труба. — Вытаскивай свою задницу из этого ржавого сейфа! Я тебе ее сейчас надеру аккурат по тридцать первое число сего месяца! Слышишь меня, мутант?
Богатый на первый взгляд лексикон Рекса на деле представлял собой экзотичный конгломерат старого гангстерского арго тридцатых годов прошлого века вперемешку с махровым канцеляритом скучающего клерка.
— При наличии отсутствия мозгов в твоей дырявой башке имей хотя бы остатки чести, павлин ты поиметый!
В качестве достойного ответа из бойницы полыхнуло огнем. Пуля отхватила Рексу мочку уха. Однако заслуженный бандит, вместо того чтобы взвыть от боли, громогласно расхохотался, бешено вращая белками и презирая кровь, хлещущую фонтаном.
— Хочешь по-взрослому? Вижу, что хочешь! Что ж, обещаю тебе, все будет по-взрослому! Без вазелина!
Под крепостные стены, ловко маневрируя, тотчас помчалась приземистая танкетка. Она успешно уклонялась от обстрела сразу трех импульсных орудий малого калибра, устроивших охоту на юркую машину.
Судя по небольшой высоте корпуса, танкетка была радиоуправляемой. Во всяком случае, внутри нее мог бы поместиться лишь один человек. Причем лежа и при условии, что он — обреченный камикадзе.
Наконец одно из орудий все-таки угодило танкетке в гусеницу.
Но та, сбросив вслед за порванной гусеницей и целую, продолжила движение на опорных катках. Благо основные препятствия в виде нескольких расселин с оплавленными краями она к тому времени уже преодолела.
В общем, танкетка стремительно приближалась к южному бастиону, сильно отличающемуся от других укреплений крепости.
Да, его стены тоже были сформированы ветвями и стволами автонов — кривыми, изогнувшимися под немыслимыми углами, переплетенными между собой. Но автоны там росли особенные, медноносные. В ходе их жизненных процессов выделялось много лишней меди, которая, стремительно окисляясь, формировала на автонах разводья всех оттенков зеленого: от ядовито-малахитового до нежно-салатового.
