Сама понимаешь, отмолчаться я не мог, а выкладывать все, что выяснил, не хотел, потому что не знал, как Валентин Петрович к этому отнесется.
— Странная девица, товарищ капитан. Видно, что не местная и что оказалась совершенно не готова к той ситуации, в которую попала. Но на шпионку не тянет. Ни по возрасту, ни по поведению. А с этой странной потерей памяти вообще ничего понять не могу. Это помнит, а это не помнит. Пока ей предъявить совершенно нечего, кроме того, что помогла захватить живьем Таращука. Но этот факт ей в плюс, а не в минус. Да, документов нет, плохо, но это не по нашей части — это к милиции. Хотя я бы не торопился туда переправлять ее дело. Но собственно, и дела-то нет. Есть просто бумага, на которой я уже изложил эти свои соображения и которую подшил в папку. Как эта папка будет пополняться и будет ли пополняться вообще, я пока не знаю.
Капитан снова помолчал и продолжил:
— А теперь слушай меня внимательно, Василий. Папку твою я, конечно, уже просмотрел. Про подобные потери памяти мне известно. Врачи называют это ретроградной амнезией. Так считает и Сергей Палыч. НО! Эта девчонка все или почти все врет. Доктор хорошо разбирается в сотрясениях, но я еще лучше разбираюсь в людях. Никакой амнезии у нее нет, все она прекрасно помнит. Это первое. Просто она, как ты правильно отметил, неожиданно попала в совершенно незнакомую для себя ситуацию без документов и без денег, да еще и голову повредила. Вот и выкручивается, как умеет. Допуская при этом одну ошибку за другой. Второе. Никакая она не шпионка — это тоже очевидно. Не те реакции, не те приемы. Не тот взгляд, если хочешь. А про возраст я уже и не говорю. В глазах сильнейшее беспокойство, но нет никакого страха перед органами. Значит, беспокойство связано с чем-то другим. Вот и выясни с чем. Материалы по ней мы никуда передавать не будем. Начальство голые факты не очень-то любит. Ему сразу нужны и факты, и анализ, и рекомендации. А у нас, кроме куцых даже не фактов, а фактиков, ничегошеньки нет. Милицию пока оставим в стороне. Короче, возьми ее под плотный контроль или, скорее, не под контроль, а под опеку. Знаешь, я недавно читал детям сказку про двух лягушек, попавших в сметану. Одна побарахталась, решила, что все бесполезно, и утонула. А вторая барахталась изо всех сил, не сдавалась, в конце концов, сбила из сметаны масло и выпрыгнула. Вот эта девица чем-то напомнила мне вторую лягушку. Она всегда будет барахтаться и никогда не сдастся. Так что пристрой ее на работу. Может, она действительно окажется неплохим преподавателем физкультуры. Попробуй ее в роте.
А в конце добавил еще слова, которые я от него совсем не ожидал:
— Вот тебе бы такую жену. Она не чета той вертихвостке. На эту всегда сможешь положиться.
— Так, значит, ты просто выполняешь пожелание капитана? — как бы возмутилась я. — А у самого глаза где были?
— Глаза были где надо. Я ведь к этому времени уже исследовал твой рюкзак, видел твой странный паспорт, в котором зафиксировал главное — что ты 1990 года рождения и что тебе сейчас девятнадцать лет, — у тебя там оказалась свежая по виду газета, датированная 2009 годом, а арифметику я знаю. По математической книжке можно сказать, что ты учишься в техническом высшем учебном заведении. Осталось неизвестным только, зачем и как ты сюда попала.
— Вот на это, как любит говорить мой папуля, наука дает совершенно точный ответ — неизвестно. Села в своем времени в рейсовый автобус в Барановичах ехать к бабушке в Гродно, задремала, а проснулась в момент аварии уже в этом автобусе и в этом времени.
— Но ведь тебя беспокоит не только это?
— Да, не только. Но об этом немного позже. Сначала я хочу кое-что достать из рюкзака, а потом ты поможешь мне его хорошенько спрятать.
— А зачем прятать? Возьмем домой. Кто сунется смотреть вещи к лейтенанту госбезопасности?
— Надо спрятать, как я говорю, и не спорь с женой! Пусть даже с будущей.
Вася внимательно поглядел на меня, почесал в затылке и поставил рюкзак передо мной. У меня возникло одно неясное подозрение, которое я тут же решила проверить.
— Вася, ты передал ВСЕ слова капитана обо мне?
— Не все, — сознался он. — Он еще добавил, что ты станешь командовать мной еще строже, чем он.
— И тем не менее не побоялся сделать мне предложение?
— Не побоялся, потому что влюбился в тебя сразу, как только увидел.
Мы еще раз отключились на несколько минут. После этого Вася подхватил рюкзак и под моим руководством потащил его в глубь леса. Метров через триста мы нашли подходящий клочок земли. Следуя моим ЦУ, Вася аккуратно срезал кусок дерна, вырыл яму нужных размеров, высыпая землю в текущий рядом ручеек, поместил в яму рюкзак, присыпал землей и сверху накрыл дерном. Все, через несколько дней, когда трава пойдет в рост, это место вообще без знания примет не найти.
— Так. А теперь хорошо бы отъехать в тихое безопасное место и поговорить. Давай, Вася. Ты тут должен все знать. Только учти. Никто нас слышать не должен.
Пока мы ехали, я думала, что, кажется, нашла намного больше, чем потеряла. И если бы не главная проблема — как выжить в войне, я бы, наверное, вообще выбросила мысли о возвращении в свое время. Но теперь придется грузить мужа такими проблемами, по сравнению с которыми все до сих пор происходящее — так, семечки. И думать нужно будет не только о себе, но и о супруге, потому что я действительно не приучена предавать кого бы то ни было. А тем более родного человека.
Сначала Вася привез меня на берег какого-то средних размеров озера. Но я это сразу забраковала. Мне было совершенно точно известно, что в тихую погоду звук по воде может распространяться на несколько сотен метров, а транслировать нашу беседу на всю округу я совсем не собиралась. Тогда мы поехали на поле, на котором где-то вдалеке тарахтел трактор. Это было уже лучше. Вася расстелил на пригорке свой плащ, и мы уселись, тесно прижавшись друг к другу. Эх, если бы не заботы! А так придется ждать до вечера.
— Вася, слушай меня внимательно и сразу не перебивай. Ты в курсе, что я из будущего, а значит, знаю наше прошлое, которое тут пока еще будущее. — Во как завернула! — Так вот. В моей истории 22 июня 1941 года Германия напала на СССР. И война закончилась нашей победой только 8 мая 1945 года. А 9 мая назначили праздником День Победы. Теперь задавай вопросы.
— Но ведь эти сведения нужно сразу передать в Москву. Там примут меры.
— Вот это как раз не только бесполезно, но и очень опасно. Подобную информацию передавали и передают по разным каналам наши разведчики. К сожалению, параллельно немцы гонят кучу дезинформации. Почему ты думаешь, что поверят именно тебе? Или поверят мне, даже если я докажу, что из будущего? Скорее всего, просто скажут, что мы английские шпионы, которые пытаются поссорить две дружественные страны. Но даже если поверят, то и это еще не все! Одна из главных причин поражений в первый год войны — это почти полная неготовность нашей армии. В армии очень плохо с радиосвязью, а проводная связь ненадежна и доступна для прослушивания. Мало того что младшие командиры плохо стреляют, а некоторые бойцы не умеют стрелять вообще, так командиры на местах не выполняют прямых приказов товарища Сталина о подготовке к боевым действиям. Командарм Павлов и несколько других генералов, насколько я помню, во второй половине этого года получат свои заслуженные пули у стенки, только погибших по их халатности солдат уже не вернешь. Да, я еще помню, что Белоруссию немцы прошли очень быстро. Они вообще сумели дойти до Москвы, и только в декабре их первый раз крупно щелкнули по носу, отбросив от Москвы на двести километров.
— Так, и что ты предлагаешь делать? Сидеть сложа руки и ждать?
— Как раз нет. Что нам, точнее мне, известно достаточно точно. Что 22 июня этого года, согласно утвержденному Гитлером «Плану Барбаросса», в 4 часа утра (или чуть раньше) начнется сначала артобстрел, а потом и бомбардировки приграничных районов Белоруссии, Украины и прибалтийских республик. Первый удар примут на себя пограничники. Точнее, те из них, кто не погибнет в казармах во время обстрела и бомбежек. Далее я помню, что начиная примерно с 20 июня диверсанты начали резать связь и спиливать столбы. И были еще два батальона, кажется, их названия «Бранденбург-800» и «Нахтигаль», укомплектованные выходцами из Советского Союза. Прекрасно владея русским языком, они выдавали себя за советских солдат, а в нужное время убивали часовых, предохраняли мосты от взрывов, захватывали склады с оружием и боеприпасами. Вот тебе точки приложения наших сил. И еще. Извини, Васенька, но пока будет война, с детьми нам придется подождать. Я тебя одного не оставлю, в отличие от той дуры.
После этих слов мы в третий раз отключились уже минут на двадцать. Но когда Вася от поцелуев захотел перейти к более решительным действиям, я этот процесс притормозила, пообещав все компенсировать дома.
