– Здесь живут люди, когда косят траву или клеймят скот, или если папа нанимает чужих рабочих. – Потом Джош указал на два окна по разным концам дома. – Это комната Чарли, а в той жил дядя Леви. – Он покосился на солнце, приближавшееся к зениту. – А что там внутри, я тебе покажу в другой раз.
Они обогнули дом – и Стефани застыла в изумлении. Меньше всего она ожидала увидеть здесь, среди конюшен и загонов, маленький, словно игрушечный, домик с зелеными ставнями, белыми занавесками и цветами на окнах.
– Здесь живут бабушка Кейт и дедушка.
– Какая прелесть!
Джош кивнул.
– Дедушка говорил, что, когда бабушка Кейт выходила за него замуж, ей не хотелось бросать свою хижину. И вот, когда она поехала в Денвер повидать брата, мы решили построить здесь точно такой же дом, чтобы сделать ей сюрприз. Мы, мужчины, строили, а мама и другие женщины шили одеяла, занавески и прочую ерунду. Когда бабушка Кейт это увидела, она заплакала и сказала, что дедушка неисправимый романтик. Я подумал, что ей не понравилось, а потом папа мне сказал, что женщины часто плачут от радости. – Он с любопытством взглянул на Стефани. – И все женщины так делают?
– Я полагаю, большинство.
Джош презрительно наморщил нос.
– А по-моему, это глупо – плакать, когда тебе хорошо.
– Ну, когда-нибудь ты нас, женщин, поймешь.
Они уже подходили к ранчо.
– Доброе утро! – Навстречу им по дорожке шел Коул. – Решились на большую прогулку?
– Мы с вашим сыном завершили обход территории, – весело доложила Стефани. – Ни одной рыси на ранчо не обнаружено.
– Ну, слава Богу! – Коул рассмеялся. – От сердца отлегло.
– Очень рада. – Она оглянулась. – Кажется, Джош нас покинул.
– Значит, у Кейт уже обед на столе. Он обладает особым нюхом на это дело. – Он жестом пригласил ее войти. – Прошу.
Вечером Коул решил научить Стефани играть в свою любимую игру – в шахматы. Пока он расставлял фигуры, Стефани напряженно всматривалась в них и наконец сказала:
– Знаете, я, кажется, играла в эту игру раньше. Может, попробуем сразу?
Часа через два Коул смотрел на нее с уважением.
– Из всех, с кем мне случалось играть, только мой отец способен на такой натиск.
Но Стефани его не слышала. Перед ее глазами встал образ другого человека.
– Внимательней, Стефани! Я взял ферзя, а вы и не заметили! Что с вами?
При звуках чужого голоса воспоминание тут же исчезло.
– Вы словно увидели призрак.
– Так и есть, – ответила она, слегка вздрогнув. – Я вспомнила человека, который научил меня играть в шахматы. – Она удрученно подперла голову рукой. – Понятия не имею, кто он такой. Вот досада! Все какие-то клочки, обрывки, и ничего не складывается вместе.
– Все-таки вы хоть что-то вспоминаете.
– Очень мало, – со вздохом ответила Стефани.
– Прошлой ночью во сне вы снова произнесли имя Джеймса. Вы сказали, что он уже давно не укладывал вас в постель.
– Укладывал меня в постель? – Стефани была поражена. – Кто же он такой? Мой дядя?
– Или муж, – мягко ответил Коул.
– Мой муж? Но это смешно.
– Не так уж смешно. Когда Кейт увидела ваше кольцо, она сразу сказала, что оно обручальное.
Стефани по-новому взглянула на свою руку. Обручальное кольцо? Такое ей и в голову не приходило.
6
– Жалко, что твой отец так занят, – заметил Чарли, расправившись с завтраком. – У меня полон загон кобылиц, и рабочие руки ох как нужны!
– Я тебе помогу. – Джош с готовностью вскочил с места.
– Думаешь? – Чарли взглянул на мальчика с сомнением. – Мне казалось, пока твое дело – сидеть дома и набираться сил.
– Док сказал, мне уже можно что-нибудь делать, только осторожно.
Не успел Чарли надеть шляпу, как Джош выскочил за дверь.
– Что, Кейт, вовремя я вытащил этого постреленка из-под твоего крылышка?
– Вот спасибо, так спасибо, – отозвалась Кейт. – Он, видит Бог, засиделся, словно не две недели, а два месяца дома проторчал. Этакий помощничек на твою голову. Надеюсь, ты не пожалеешь.
– Ну, не может же он быть бедовей своего папаши, – ответил Чарли уже в дверях. – Хотя... я тогда был помоложе.
– Теперь раньше обеда мы Джоша не увидим, – заметила Кейт, когда они со Стефани убирали со стола.
– Похоже, лошади – его любовь на всю жизнь, – рассмеялась Стефани.
– Да, прямо страсть. Хуже наваждения... Весь в отца. Как они с Леви поймали первую дикую лошадь, так ни о чем больше и не думали. Но я была довольна: лошади уберегли их от многих проказ и ошибок. – Она покачала головой. – Проказить-то они были горазды – на целую книжку рассказов хватит.
– А теперь Джош.
– Да, теперь Джош. Благодарение Богу, он не такой порох, как отец и дядя. Хотя тоже хорош. – Кейт усмехнулась.
Стефани улыбнулась, задумчиво глядя за открытую дверь, на волю. Раны ее почти не беспокоили, и она поняла, что соскучилась по работе, движению, свежему воздуху.
– Вы не возражаете, если я поработаю в саду?
– Конечно, нет. Чего ж тут возражать? У меня вечно не хватает времени. – Кейт скорчила гримасу. – Честно говоря, не слишком люблю это занятие.
Стефани прекрасно провела утро. Все эти дни сад манил ее к себе, и теперь, погружая пальцы в рыхлую жирную землю, она чувствовала, что душу ее объяли мир и спокойствие. Почему ей так нравится работать в саду? Может, это след прошлой жизни? Почему же то, что она вспоминает, не складывается в единое целое?.. Ее внезапная дружба с Джошем может быть отражением любви к какому-то мальчику – сыну или младшему брату. Может, это тот самый Джеймс, которого она звала во сне?
– Вы знаете, что это такое? – глубокий голос Коула прервал ее мысли.
– Базилик. Его как раз пора сушить, и я... – Она запнулась, удивленно глядя на пучок травы в руке. – Как странно! Я совсем не думала об этом.
– Ну, вы, похоже, свой человек в саду, – ответил Коул с легкой улыбкой. – Кстати, мой сын только что пулей влетел в дом, а это может означать только одно: обед готов.
– Если он уже за столом, нам достанутся только крошки. – Стефани, смеясь, оперлась на протянутую руку Коула и встала.
Обед удался на славу. Чарли развлекал общество рассказом о том, как он объезжал жеребят, а Коул вставлял остроумные комментарии. Кейт сияла. После смерти Мегги она ни разу не видела пасынка в таком безоблачном настроении.
После обеда Стефани вернулась в сад. Вскоре ее мысли вновь забрели неведомо куда. Теперь она мечтала о некоем синеглазом ковбое, и сердце ее сладко сжималось. Через несколько часов она, весьма довольная собой и проделанной работой, вошла в кухню с корзиной спелых кабачков в руках.
– Вижу, вы потрудились на славу... Ой! – На юбке Стефани, на самом видном месте, красовалось два темных пятна – должно быть, Стефани, замечтавшись, встала коленками на землю. – Боюсь, это даже на стиральной доске не ототрешь.
