– Алло, привет… – шёпотом, говорила в телефон Маша.
– Маша, я так рада тебя слышать, – я тоже зашептала, неподдельно радуюсь, встретила Машин голос. – Маша, а почему шёпотом говоришь?
– Чем занимаешься, подруга? Просто так, чтобы не спугнуть волну радости, – продолжала шептать Маша.
– Я, да вот, пялюсь на фотографии, только что закончила их печатать, не могу понять, что меня тревожит, когда я в них всматриваюсь, какие-то искры тревоги мелькают в сознании, что-то неуловимое тревожит, – я перестала шептать, порадовалась Машиному умению развеселить и говорила, улыбаясь, серьёзные вещи, которые меня тревожили.
– Я уверена, тебя волнует жених. Поэтому бери конверт и складывай в него все фотки, которые тебя волнуют, – деловито предложила Маша.
– Нет, жених меня не волнует, но фотографии я тебе вышлю завтра с утра, брошу в ящик, – вглядываясь в снимки, отозвалась я.
– За что и дорога, что тебе не нужно повторять два раза. Жди звонка, целую, – так Маша со мной прощалась.
– Жду, скучаю!!! – Так я реагировала.
Еще, какое-то время я перекладывала фотографии, отбирала снимки для Маши и понимала, что в душе возится червяк, который назван людьми предчувствием. Мое предчувствие получило имя «Беда». Потому что, когда я пялилась на фотки, в сознании звучали слова из песни про «Беду».
1. У беды глаза зеленые.
2. Не простят, не пощадят,
3. С головой иду склоненною,
4. Виноватый прячу взгляд.
5. В поле ласковое выйду я,
6. И заплачу над собой.
7. Кто же боль такую выдумал
8. И за что мне эта боль.
Я мысленно перебирала строчки песни, пересчитывая их, что-то не понятное, неуловимое во взгляде жениха заметила. Глаза стали наполняться слезинками, потому что я напряженно, всматривалась в фотографии. Я решила, что слезинки мне мешают уловить тему моего беспокойства. Пришла Надежда меня навестить с горячими пирогами. Отвлекла от темы «Беспокойства».
– Совсем заработалась, – вздыхала моя кормилица. – Я Галине сказала, что сама навещу тебя днем. Хорошо хоть на ночь домой ходишь. Много еще работы? – хлопотала Надежда, разливая чай.
– Спасибо, – поблагодарила, я за чай. – Нет, пару дней и закончу, – ответила я, подтирая под глазами слезинки.
– Ох, трудная работа писаки. Вон у Илюши тоже частенько глаза воспаляются, но в его щелочках не так заметна болезнь, а в твоих огромных, все как в зеркале, – жалела меня Надежда.
Мы посидели с часок в кухоньке, развлекаясь болтовнёй. Я попросила Надежду отправить письмо и заявила, что вечером будем наслаждаться, разглядывать фотографии свадьбы. Ради такого случая я пораньше закруглилась с работой, и поспешила в 313, Илья Николаевич уже был дома. Надежда звонила ему и поторапливала, он ее уважал поэтому, не задерживаясь, прибыл восвояси.
– Сначала ужин, потом смотрины, как Султанова хватит сил приструнить любопытство? – шеф прищурился.
– Хватит терпения, а то насмотрюсь, расплачусь, не до ужина будет, – отозвалась Надежда.
– Вот замечательно, я даже их не вытащу из сумки до конца трапезы, – строго проговорила я, в упор глядя на шефа.
Я подыгрывала общему настроению, что не говори, а любопытство коварная штучка. Обычно ужинали с чувством, толком и расстановкой, в душевной беседе, а сегодня почти в тишине с загадочной улыбкой на губах. Все поняли, желание каждого посмотреть свадьбу поднимает сахар в крови. Наконец-то переместились в зал, я принесла пакет с фотографиями и уронила его посреди зала. Они сыпучей стрункой разметались по паласу, поэтому все уселись на пол вокруг оригинальной россыпи. Фотографии брали все из рассыпки и складывали возле себя стопочкой, чтобы обменяться теми, что еще не видели. Надежда взяла первое фото, где Фая точнее Шарафат, еще не в свадебном наряде позирует мне в саду.
– Илюша, какая она еще ребенок и замуж, ох, ох, – сетовала Надежда.
– Наденька, это традиция и от неё никуда не денешься, – грустно отозвался шеф.
– А, это жених? – спросила Надежда, протягивая мне фото, где он стоит у волги.
– Да, он самый жених, – во мне бессознательно закипела волна злобы, сразу, как только взгляд упал на жениха. Я даже успела удивиться, почему так происходит!
Надежда разглядывала Фаю в наряде невесты. Взяла фото, где на снимке стоит одна Фая в дальней комнате. Я считала, что этот кадр самый удачный, на белом фоне стены все золото Фаиного наряда смогла подчеркнуть. И Надежда, взглянув на него, моментально облилась потоком слез, и разгонялись рыдания, как быстрый поезд – экспресс, увеличились потоки слез. Глянет на фотографию, и рыдать, прижмет фотографию к животу, и рыдать.
– Надя, да, что с тобой? – укоризненно, шеф сделал замечание. – Ты как будто покойника оплакиваешь, а не свадьбу смотришь, – шеф вопросительно уставился на жену.
– Да сама не знаю, что со мной, откуда-то из глубины горе черное ползет и слезами выливается. Пойду, прилягу, ладно? – как-то жалобно проговорила Надежда, оправдывая свое поведение.
Мы оба согласно закивали. Я очень удивилась реакции Надежды, но виду не подавала, собрала снимки и сунула их на нижнюю полку в шкаф, не желая, чтобы они попались Надежде завтра на глаза, а потом подумала, унесу их на Ермакова.
Материал о Таджикистане в начале квартала разместили на первой полосе, сопроводили фотографиями. Рубрика «Обо всем» была читаемой страничкой в газете. Шеф был доволен моей работой, моим отношением к работе и нашим совместным путешествием. Меня устраивало все, я старалась изо всех сил. Я много работала и училась всему, что встречала нового.
Небеса послали знак
Четыре месяца прошло с того времени как мы ездили в Таджикистан. Мне понадобилось сходить на Ермакова, время было позднее для прогулок одной по городу. Я позвонила Еве и предложила прогуляться по вечернему городку. Ева жила с матерью пенсионеркой. Они пять лет назад приехали в Стрежень из Таджикистана. С квартирой им повезло, они совсем немного пожили в общежитии, заработали денег и добавили к сбережениям, купили двухкомнатную квартиру в панельном доме. Жених у Евы был, но почему-то они не собирались пожениться. Поэтому ей очень нравилась наша ненавязчивая дружба, к тому же мы были коллеги. Вечерний городок жил очень оживленной жизнью. Гуляли все, нам встречались молодые семейные пары, гуляющие с детьми. Ведь, по сути, городок молодой, весной будет отмечать юбилейный день города, ему исполнится 30 лет.
Центральная улица называлась «Нефтяник» была с аллеей в центре. Красовались молодые березки, сверкали свежей краской не обшарканные лавочки, они стояли цепочкой под «русскими красавицами», между которых гнездились клумбочки. Мэрия городка старалась во всю создавала уют, украшала улицы, из городского бюджета выделяя солидные средства, тем более бюджет «нефтяного сердечка», которым являлся Стрежень, позволял шиковать.
– Будешь заходить со мной в квартирку? – спросила я у Евы.
– Да я как раз пить захотела, – пряча любопытство, отозвалась Ева.
– Тогда пойдем, чайку попьем, нас дома семеро по лакам не ждут. Можем позволить себе гулять допоздна, – предложила я.
– Радуюсь, что на работу к 9:00, всегда засиживаюсь допоздна у телевизора, – сообщила Ева мне свой маленький секрет.
Разговаривали о мелочах, мы зашли в подъезд с тусклым освещением.
– Стукну соседу, может ему не спиться? – открывая квартирку приготовленными ключиками, я пропустила Еву в распахнутую дверь. – Свет на правой стене включается, нашла? – я ориентировала Еву, которая топталась в темном коридорчике.
Не успела я договорить, как в открытую дверь хлынул яркий свет, освещая всю площадку трех квартир. В глазах от ярких лучей прыгали блики, я замешкалась на площадке, и уставилась в пол, вздрогнула всем телом, потому что взгляд наткнулся на большую звезду от генеральских погон. Такие звездочки были сокровищем в моем мешочке с детства. Сейчас мешочек я хранила в 313 доме в сумке с документами. Мои мысли вертелись с бешеной скоростью, откуда эта звездочка? Почему она валяется в подъезде между лестничной площадкой, кто ее потерял? Кому она принадлежит? Из дверей своей квартирки высунулся Санька. Я подняла на него глаза, в которых видимо, горел испуг, удивление и непонимание.
– Что случилось? Ты в порядке? – Санька уставился на меня удивленно.
Сашка сделал шаг на лестничную площадку из своей квартиры и зачем-то стал топтаться на месте. Я опустила глаза на пол, он вертелся почти на том месте, где я только что видела звездочку, которой под его ногами не было видно. Я быстро кинулась к Саньке, отпихивая его в сторону. Стала шарить глазами по всему освещенному пространству, но звездочки нигде не было видно. Я думала о том, что ее Санька затоптал своими огромными ножищами или столкнул в щель.
