– Мы постараемся… и все— таки, вы нас снова обманываете, – бросает на меня Вадим осуждающий взгляд.
Удаляются, выходят через дверь, и движения у всех троих синхронные – четко настроенные друг на друга. Эта троица и мысли друг у друга, наверное, умеет читать.
Марина, зачем ты так со мной? За что? Любимая моя…
Трусиха чертова! Хоть бы смелость имела на суд явиться, и в глаза мне взглянуть!
Как же не хватает ее, хоть волком вой… Неужели мы с ней в таком безнадежном рассинхроне? Теперь еще и в разных галактиках, она – там, на свободе, а я здесь, в этой чертовой дыре!
Девочка моя любимая… убил бы!
Интересно, где она сейчас? Как живет? Чем живет, и с кем? Столько раз порывался приказать присмотреть за ней, узнать все детали жизни, но…
Нет! Не сдержусь ведь, если узнаю, что у нее кто— то есть! И даже отсюда – из другого, по сути, мира, буду продолжать влиять на нее. Жизнь ей портить, вмешиваясь, так что… пусть летает моя птичка!
Да и… может, не так уж плохо, что Светлячок не видит меня таким? Душ 2 раза в неделю, отсутствие солнца и подавленность еще никого не красили, а еще эта жуткая роба и шрам на шее… хорошо, хоть не на роже!
Из— за этой стервы, ангелочком притворявшейся я здесь! Нет, ну какая же она…
Сжимаю ладони в кулаки, мечтая оказаться сейчас рядом. Высказать все, что думаю об этих бабских обидах. Если женщина изменяет мужику – он идет и напивается в хлам, а после этого уходит, но не устраивает таких подстав!
– Слышь, ты ведь Боксер? – слышу я незнакомый голос, и выныриваю из своих мыслей.
Что в СИЗО, что в колонии нельзя себе такого позволять. Было уже со мной такое – завис в своих мыслях, и результат – перо в шею. Чуть не сдох!
Никто бы даже не плакал по мне…
– Да.
– Хочешь выйти?
– А кто не хочет? – пожимаю плечами. – Ты ведь не думаешь, что я по своей воле сюда пришел и сдался?
– Лично я здесь по своей воле. Я – Сиплый, – представился мне… Сиплый. А ведь, и правда, подходит ему! – Дельце есть, если ты в деле – вытащим!
Дельце, в деле…
– С мелкими сошками я дел не имею. Тебе полтос уже, а до сих пор в «быках» ходишь, так что вали!
– Не торопись так, я от Пахана! Думаешь, он бы сам присел, лишь бы твою задницу вызволить? – лающе смеется Сиплый. – Так мне говорить, или тебе понравилось по этапу отправляться из СИЗО в ИК, и обратно?!
От Пахана, значит! Помочь решил все же!
– С этого и стоило начать! Когда я могу выйти, и что от меня нужно?
Сиплый ухмыляется, и выплевывает:
– О, от тебя, паря, требуется сущая безделица…
Глава 12
– Мама! Играть! – повелительно заявляет Захар, а я вздыхаю.
Устала. Энергии у сына – любой позавидует, а ему ведь и двух с половиной лет не исполнилось еще.
– Маленьким котяткам пора спать, – подхватываю Захара на руки, и целую в кончик носа.
Какой же он нежный и сладкий, и любить его так легко – весь мой! Целиком! Вот только как же он на Андрея похож – мой маленький сын смотрит на меня, как на дурочку, словно хочет сказать: «Мама, иди и спи сама, если так хочется! А я хочу играть, и буду играть!». И точно…
– Играть! – чуть картавя, повторяет Захар.
Боже мой…
Пододвигаю сыну разные игрушки по очереди, но он отвергает их, презрительно фыркая. Не такие игры он любит. Знаю, знаю, сейчас начнется!
– Идем прыгать!
Сажаю Захара на кровать, и пододвигаю к ней кушетку и кресло, подозревая, что завтра у меня будут болеть ноги. Мой маленький сын любит странные игры – слишком он подвижный для своего возраста. Мне даже предлагали пичкать Захара таблетками, подавляющими активность, но я отказалась от этой идеи…
О чем иногда жалею.
– Иди к маме на ручки, – приподнимаю Захара, и мордашка у него уже довольная – получил, что хотел, и радуется!
Подпрыгиваю на поскрипывающей кровати – Захар смеется. Перепрыгиваю на кресло – ребенок радостно взвизгивает. С кресла прыгаю на кушетку, крепко обхватив Захара, и снова на кровать.
Видел бы кто со стороны наши развлечения – позвонили бы в Кащенко.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Постепенно мне и самой становится весело, и теперь не только Захар хохочет, но и я, прыгая как бешеная коза, радуюсь, как маленький ребенок.
– Все, маленький! – выдыхаю я, и падаю вместе с визжащим ребенком на кровать.
– Нет! Давай в кидалку! – возмущается Захар, и я со стоном поднимаюсь.
Очень странные игры, очень!
Сгребаю игрушки Захара, и сажусь у стены. Сын ждет, и я подкидываю его медвежонка, которого Захар ловит, и бежит ко мне, чтобы отдать. И так продолжается сорок минут: я кидаю ребенку игрушки, которые он пытается поймать, а затем несется ко мне со всех ног…
Быть ему спортсменом! Вряд ли с такой бешеной энергией он сможет работать в офисе. Интересно, а Андрей был таким же, когда маленьким был?
Захар пошел явно не в меня. Я, по рассказам мамы и бабушки, была тихим и послушным ребенком – играла в куклы, крутила юлу и пирамидки собирала, а не вопила, как индеец— команч!
– Устал? – с надеждой спрашиваю я сына, и он вертит головой, с некоторой долей жалости глядя на свою развалюху— мать.
– Хорошо, давай мультики смотреть! – после минуты раздумий выдает Захар, и я, пока он не передумал, бегу за пультом от телевизора.
Сажусь на кресло напротив телевизора, сажаю Захара на колени, и начинаю переключать каналы в поисках мультфильмов. Наконец, нахожу, и откидываю голову на спинку кресла… утомилась!
А дальше что будет? Захар ведь растет быстро, и скоро я совсем перестану справляться… и как некоторые по двое— трое детей воспитывают?!
Рехнуться можно!
– Мама! Где папа? – обиженно восклицает Захар, и я вздрагиваю.
Поднимаю голову со спинки кресла – сын вытягивает маленькую ручку по направлению к экрану, на котором показывают дурацкий мультфильм о родителях— супергероях, и таких— же супергеройских детях.
– Папа… – бормочу я, не зная, что сказать.
Капитан дальнего плавания? Космонавт? Подводник?
Захар и слов— то таких пока не знает, но сообразил, что раз в мультфильме показывают маму, детей и папу, то и у него он должен быть!
– Где? – повторяет свой вопрос немногословный Захар.
– Уехал. Скоро приедет, – я притягиваю к себе ребенка, и легонько щипаю его за нос, заставляя чихнуть. – Давай лучше играть!
Дети ведь быстро забывают о таких разговорах, а я что— нибудь придумаю. Решу, как поступить. Если Андрей не уедет из города – он ведь узнает о сыне! А если уедет… можно и не говорить!
Наконец, Захар утомляется, и я укладываю его на дневной сон, и сама ложусь рядом, любуясь своим ребенком. И, незаметно для себя, тоже проваливаюсь в сон.
Будит меня звонок телефона.
– Привет, Марго, – шепчу я. – Подожди секунду… все, говори!
– Привет, надеюсь, не разбудила Захара, – тараторит подруга. – Тут такое дело… меня Бартов вызывал к себе. Ну, Анатолий Маркович! Все расспрашивал – как ты и с кем ты, попросил воздействовать на тебя, чтобы ты обратилась в суд, где дала бы показания. Он разное говорил: что Андрей либо тебя прибьет, так как ты – ключевой свидетель, ведь именно с твоего телефона было снято то видео; либо, что Андрей будет за тобой увиваться – все, лишь бы ты его не сдала. Но в покое он тебя не оставит. И, кажется, Анатолий Маркович к тебе сейчас едет – я сказала, что не стану на тебя давить, и он оделся, и…
Чтоб его! Мне только его сейчас не хватает для полного счастья!
– Мама, гулять пойдем? – просыпается Захар, и я киваю.
– Да, пойдем! На горке покатаемся, – подмигиваю я.
А генерал— майор, или кто он теперь, пусть стоит под дверью, и ждет, сколько влезет!
Пытаюсь помочь Захару одеться, но он важно фыркает, уворачиваясь от моих рук. Сам хочет… самостоятельный какой!
Точно, не в меня пошел! Чувствую себя ксероксом, что несколько обидно! Это ведь я его носила под сердцем долгие девять месяцев! И рожала я, так где мои черты? Даже характер – и тот не в меня!
