В 1757 и 1758 гг. Чернышев находился при ставке австрийской армии, разбившей пруссаков. В 1758 г. произведен в генерал-поручики и получил орден святого Александра Невского. Участвовал в знаменитой Цорндорфской битве, где командовал гренадерами. В этой битве граф сменил двух раненных под ним лошадей, потерял своих адъютантов и даже был захвачен в плен около Корштена. Когда он, генерал Салтыков и другие взятые в плен русские офицеры были представлены главнокомандующему прусских войск Фридриху, тот сказал: «У меня нет Сибири, куда бы их можно было сослать; так бросьте их в казематы кюстринские». Приказ был исполнен. Однако в ту же осень, по договору об обмене пленных, русские офицеры были освобождены.
В 1759 г. граф Захар Григорьевич командовал отдельным корпусом, а в 1761 г. взял Берлин. В своем донесении он писал из Берлина графу М.Л. Воронцову: «Исполнил порученную мне комиссию, Берлин взял, в нем был; контрибуция и прочее с него собрано, неприятеля от него принудил отступить, арьергард разбил… Теперь опять иду к соединению в Гроссен».
За удачный поход на Берлин граф Чернышев получил польский орден Белого Орла.
Со смертью императрицы Елизаветы Петровны ход событий внезапно изменился. Император Петр III заключил мир с Фридрихом Великим, войска, вверив командование над ними графу Чернышеву, присоединил к прусской армии. Фридрих Великий не замедлил возложить на графа орден Черного Орла. Думаю, не много было военных, которые носили бы на груди ордена противоборствующих сторон.
В августе 1762 г. З.Г. Чернышев получил приказ от императрицы о выводе русских войск из Пруссии. Начался продолжительный период правления Екатерины II.
Императрица пожаловала графу чин генерал-аншефа, а в день своей коронации в сентябре 1762 г. наградила орденом святого апостола Андрея Первозванного. С этого времени начинается период гражданской деятельности графа.
22 сентября 1773 г. Захар Григорьевич получил чин генерал-фелъдмаршала и должность президента Военной Коллегии, хотя уже в следующем году (1774) должен был подать в отставку, так как помощником у него был Потемкин, человек, который имел особое влияние на императрицу.
После присоединения Белоруссии, граф Захар Григорьевич был назначен наместником Полоцкой и Могилевской губерний. При нем Белоруссия была приведена в цветущее состояние.
Вначале жители Белоруссии были недовольны новым правительством. Слишком много изменений навалилось на этот край. Началось строительство дорог между губернскими и уездными городами. Через реки начали строиться крепкие мосты, через болота прокладываться гати, на почтовых станциях были выстроены домики, где каждый проезжий мог найти ночлег и все необходимое. В губернских городах были выстроены присутственные места, каменные, в два этажа, а также дома для губернатора, вице-губернатора и представителей палат, а в уездных городах — дома для городничих. Графу Чернышеву пришлось подготовить Могилев к встрече императрицы Екатерины II и австрийского императора Иосифа II в мае 1780 г. Проезжая по вверенным графу губерниям в 1780 г., императрица Екатерина II сказала, а ее летописцы занесли эти слова в путевой дневник: «Если бы я сама не видела такого устройства в Белоруссии, то никому бы не поверила, а дороги ваши, как сады».
Впоследствии, когда все работы по благоустройству вверенных ему губерний были закончены, отношение местного населения к Чернышеву сильно изменилось: неудовлетворение перешло в уважение и признательность.
Угрюмый, а по утрам даже неприступный, граф Захар Григорьевич Чернышев был по природе добрым, сердечным человеком. Трудолюбивый, дальновидный, справедливый, в делах он был строг и требовал исполнения обязанностей. О его честности и уважительном отношении к своим подчиненным говорит такой факт. При встрече в Могилеве в мае 1780 г. резкое выступление графа Чернышева в адрес Потемкина разгневало государыню. Щедрые награды орденами и чинами, которые были приготовлены для белорусских чиновников, остались не утвержденными. И тогда, спустя несколько дней после отъезда императрицы из Могилева, граф собрал подчиненных и сказал: «Ну, друзья мои, виноват, что никто из вас не награжден; признаюсь, не кстати погорячился; ну вот, по крайней мере, жалование государыни жене моей разделю с вами», и разорвал жемчужное ожерелье сидевшей рядом с ним Анны Григорьевны и разделил между присутствующими.
В 1782 г. граф Чернышев был назначен главнокомандующим города Москвы. Как и везде, граф Захар Григорьевич и в Москве проявил свои административные способности. Москва обязана ему тоже многим, как и Могилев, Полоцк, Чечерск. При нем были починены в Москве стены Китая-города, закончена постройка присутственных мест в Кремле, построены каменные караульни у Варварских, Ильинских и Никольских ворот. Простой народ отзывался с теплотой о нем: «Хотя бы он, наш батюшка, два годочка еще пожил; мы бы Москву-то всю таковую-то видели, как он отстроил наши торговые лавки и другие публичные здания». Точно с такой теплотой отзывался о нем простой народ и в белорусском Чечерске. Потому что не для себя строил и старался граф, а для народа.
Граф Чернышев был награжден орденом святого Владимира в день его учреждения.
Скончался он в Москве 29 августа 1784 г., на 63 году от рождения.
ЖЛОБИН или ЗЛОБИН
(март, 2010)
О НАЗВАНИИЧем дольше занимаюсь исследованием истории белорусских городов, тем крепче утверждаюсь во мнении, что традиционные в топонимике схемы образования названий срабатывают не во всех случаях, а к древним поселениям, образованным еще в железном веке, эти схемы и вовсе неприменимы, лишь вводят в заблуждение. Примеры тому названия таких известных белорусских городов, как Браслав и Борисов. Названия их не имеют никакого отношения к именам, образованы исключительно из топографических особенностей. Это же касается и названия здешнего города. Не смотря на свое окончание — ин, будто бы указывающее на принадлежность к какой-то особе, не смотря на звучный и многозначительный корень жлоб-, данное название следует расшифровывать исключительно с топографической точки зрения. Потому что оно древнее. В те времена, когда оно было образовано, названий от имен или кличек просто не существовало.
Забегая вперед, отмечу такую интересную деталь, что если на Брестчине почти каждый второй город в своем наименовании носит такое понятие как «низина», «заболоченная местность», то здесь, на востоке Гомельщины, ровным счетом наоборот — большинство названий городов обозначают «возвышение, холм». Впрочем, так и должно было быть, если иметь ввиду, что здешние земли в свое время заселяли радимичи, представители такого общинного образования, у которого принято было селиться на высоких сухих местах. (Между прочим, в обрядности радимичей изначально присутствовало такое понятие, как «баня». В пределах расселения этого народа на белорусских землях прослеживается наличие этих строений.)
И еще одно обобщение в пользу моего предположения: название «Жлобин» было достаточно распространенным на Беларуси. К примеру, возле современного города Барановичи существовала деревня Жлобин. Она располагалась на возвышении, на берегу озера. Император Николай II был так вдохновлен красотой тамошнего места, что отдал распоряжение, чтобы на берегу этого озера возвели романтический замок (см. мою книгу «Города Беларуси. Брестчина» (2010), раздел «Барановичи»).
В заключении обратимся к «Словарю народных географических терминов» З.М. Мурзаева (1984). Географический термин «злобак, злобец» (от слова «лоб») обозначает «горка, возвышение». Согласные «з» и «ж» менялись. Это подтверждает и Александр Федорович Рогалев. Со своей стороны осмелюсь предположить, что звук «ж» в данном и других белорусских географических терминах более древний, аутентичный. Таким образом, под названием Жлобин следует понимать "поселение на возвышении", а по отношению к здешнему городу — «поселение на высоком берегу реки».
ЗАМОК(По материалам Михаила Александровича Ткачева)
Поселение Жлобин возникло на правом берегу Днепра при впадении в него ручья Черночка. Причем, жилые кварталы поселища располагались даже ближе к воде, чем его укрепленная часть.
Жлобинский замок XV–XVI вв. складывался из двух частей — собственно замка и подзамка. Площадка замка занимала около трети гектара. Она возвышалась над низиной, занятой жилыми строениями. Подзамок примыкал к ней с юга и имел площадь около одного гектара. Оба, эти замок и подзамок, были обнесены земляными валами, которые теперь полностью нивелированы. На валах размещались традиционные для того времени деревянные сооружения — стены-городни, в которые были вделаны башни-бойницы и башня-брама.
