– Лишь отчасти я согласна с вами. И все же лучше убедить людей, хотя, разумеется, на это потребуется время.
Однако Соат стоял на своем и даже готов был горячо спорить, твердя, что его народ понимает только силу и власть. Таким образом без принуждения тут не обойтись. Ему не терпелось изменить жизнь своего аула как можно скорее, и неважно, каким образом это будет сделано. Но Света прервала его, напомнив о своих занятиях в школе. Она заспешила по улице, перекинув кожаную сумочку через плечо. Соат проводил ее глазами и тяжело вздохнул.
– Она тебе нравится? – спросил Семен.
– Да, очень, – и юноша стыдливо опустил голову за свою откровенность.
Некоторое время они шли молча. Внезапно Семена осенила мысль: разговор о любви этого азиата к русской девушке может ему раскрыть психологию кочевника-похитителя и ответить на вопрос, способен ли кочевник на такое? Верна ли версия милиционера Саши, что девочку могли украсть, чтобы сделать из нее невесту?» Поэтому Семен завел беседу о чувствах Соата:
– Любовь – это прекрасное чувство, и не нужно его стыдиться.
– Я хочу, чтоб Света стала моей женой, но не знаю, как она… – и снова смутился.
– А чем тебе не по душе местные девушки. Это твой народ, они ближе.
Семен задал этот вопрос намеренно.
– Сам не раз думал о том же.
– Не стыдись меня, говори все, что на душе. Для меня это важно.
– Она нравится из-за желтых волос, белой кожи, глаза какие-то красивые. И одевается как-то просто, красиво. Наши девушки не такие, совсем не такие: кожа темная, глаза узкие, платье некрасивое, как мешок. Еще лицо скрывают платком, когда видят мужчин.
– Скажи, а другим вашим парням тоже нравятся русские девушки и они хотели бы иметь светлых жен?
– Думаю, да. Местные парни не отказались бы от таких невест, если те захотят жить по мусульманским обычаям.
– А как их родня отнесется к невестке-иноверке?
– Такая им не нужна. Например, я знаю, что моя мама будет против Светы, хотя весьма уважает ее родителей и вообще русский народ. Да, мама работает у геологов, уборщицей.
Здание милиции оказалось маленьким и прилегало к другим – из жженого кирпича с черепичной крышей. У крыльца стояла коляска, обтянутая черным брезентом. Как только они вошли туда, Семен ощутил приятную прохладу. В полутемном коридорчике на скамейке дожидались начальника двое мужчин средних лет в легких изношенных халатах и чалме. Как требует того обычай, Соат поздоровался с каждым, спросил о делах, о здоровье и после завел Семена в кабинет.
За столом сидел мужчина лет пятидесяти крупного телосложения с большой лысиной и пышными усами. Его фуражка лежала рядом с папками и стеклянной круглой чернильницей. Увидав приезжего с культурной внешностью, начальник милиции решил, что это какой-нибудь проверяющий чиновник из области. Кириллов вышел из-за стола и крепко пожал ему руку. Соат представил гостья:
– Это Семен Розенталь, он из Москвы.
Кириллов удивился еще больше: каким ветром занесло столичного человека в их степь? Тогда Семен рассказал об исчезновении дочери и просил срочно организовать поиски. Начальник выслушал столь невероятную историю, и его лицо приняло озабоченный вид. Даже для него – знатока Азии – этот случай просто загадочный. И тут Соат вынул из кармана свернутый листок и протянул начальнику:
– Это от милиционера Саши Шведова с московского поезда.
Кирилов вернулся к своему рабочему столу и уткнулся в письмо. Соат сел рядом с Семеном, и оба уставились на главного милиционера.
– Товарищ Розенталь, кем вы работаете? – спросил он, дочитав до конца.
– Главным инженером на электромеханическом заводе.
– Вы член партии?
– Да, с 1928 года. Но какое это имеет отношение к поиску моей дочери?
– Причина этого преступления мне видится в следующем. Я не исключаю, что это политическое дело: скажем, враги социализма решили навредить вашей семье, то есть семье большевика. Вы же сами знаете, да и в газетах постоянно пишут об активности врагов народа. Они хотят подорвать экономику нашей страны и политику товарища Сталина. Поэтому, согласно инструкции, в первую очередь я должен проверить версию политического преступления.
– В этом деле нет никакой политики, – возразил Семен. – Я не столь крупный начальник, чтобы затевали против меня такую провокацию, да ко всему же в пустыне. Ну, сами посудите?
– А вам не пришло в голову мысль, что поезд могли остановить умышленно, якобы для ремонта?
– Хорошо, но зачем им красть ребенка, для чего?
– Чтобы шантажировать вас и заставить заниматься вредительством на вашем же заводе. Я бывший слесарь и знаю, что моторы вашего завода весьма важны для страны, это сердце промышленности. Вы знаете не хуже меня.
– Чтобы нанести ощутимый урон нашему заводу, надо взорвать весь завод, это невозможно, потому что у нас огромная территория.
Начальник погрузился в раздумья и уже слегка остыл:
– А что, если они решили шантажировать вашего брата, желая сорвать строительство завода в Самарканде? Ведь такое возможно? – не унимался он.
– И тут не согласен. Если у врагов было такое намерение, эту провокацию устроили бы в Самарканде, незачем было ехать в пески.
Семен же начал злиться. Для него стало очевидным, что этот политизированный чиновник не желает принять версию Шведова. И это его напугало: «А вдруг Кирилов не захочет идти в пустыню?» Что же тогда делать? Он сам не может идти туда, это верная гибель.
– Семен Львович, расскажите о вашем попутчике по купе. Что за человек: прежде всего, из какого сословия и чем занимался в Ташкенте?
Семен уже с трудом сдерживал гнев, иначе послал бы его ко всем чертям. Но ради дочки сдержался, ведь судьба Леночки в его руках
– Он из дворян и более года работал в народном просвещении Узбекистана.
– Значит, из дворян, буржуа, это уже любопытно. А вам не приходило в голову, что он может быть причастен к исчезновению вашей дочери?
– Нет! Когда это случилось, Владимир Николаевич сидел напротив и мы играли в шахматы.
– Тогда, может, его жена? Что она за человек?
– Она из крестьянской семьи, – и голос Семена нервно задрожал.
Между тем Кириллов встал, закурил папиросу и открытую коробку протянул гостю, но тот отказался, качнув головой. После Кириллов принялся расхаживать по комнате, пока не застыл у яркого окна. Его раздумья были недолгими, и он обернулся к Семену:
– Ну хорошо, давайте обсудим версию Саши, хотя идея о похищении мне не по душе. Однако это не означает, что я не уважаю Сашу: он грамотный, преданный сотрудник.
И из души Семена вырвался облегченный вздох. Кирилов вернулся к своему столу и продолжил:
– Я понимаю ваше состояние, но и вы поймите меня. По всей стране развелось столько вредителей. Об этом часто напоминает товарищ Сталин, товарищ Ягода, говорят на всех собраниях, пишут в газетах. Потому мы, чекисты, должны быть бдительными.
– Тимофей Николаевич, прошу вас, давайте займемся моим делом. У меня пропала дочь, сейчас она ждет отца, а я сижу здесь! – воскликнул отец.
– У меня тоже есть дети и даже внук, – повысил голос начальник, давая понять гостью, кто здесь хозяин. – Версия Шведова мне кажется неправдоподобной, потому что таких случаев у нас не было, чтоб крали русских детей. У самих целая куча и не знают, как прокормить их. Да и мусульманам не нужна русская невеста. Уж поверьте мне, я живу среди них пятнадцать лет и знаю этот народ. Начал я мастером на станции, а в гражданскую воевал против басмачей и повидал всякого.
Кириллов взяв графин, наполнил стакан и поднес гостю. Семен поблагодарил и разом осушил стакан. Затем начальник обратился к своему помощнику:
– Соат, твое мнение по этому делу, что думаешь?
– Таких случаев у нас не было. Но такое могло произойти. Если такое случилось бы в ауле, то уже на другой день все узнали бы. Но в пустыне – это другое дело. Найти там человека непросто. В песках пастухи живут одной большой семьей, и больше никого. Иногда кочуют, когда в колодце высыхает вода. Нужно знать точное место их стойбища, иначе не отыскать.
– Ну что же, – заключил начальник милиции, – если и ты считаешь, что такое возможно, то будем искать девочку в пустыне. Путешествие будет трудным и опасным, ведь мы не знаем их точного места. Задачка не из легких.
– Но ведь нам известно, что кочевники обитают где-то рядом от железной дороги?
– Этого недостаточно: в пустыне не у кого спросить, там нет ни дорог, ни тропинок. Да и этот кочевник мог явиться туда издалека. Пока не узнаем точного места, нельзя туда отправляться.
– Я бывал с геологами в тех местах, но там нет стойбища пастухов, – сказал Соат. – Говорят, есть дальше. В таком случае этот пастух пришел оттуда.
– Сколько километров до того стойбища?
