На улице Соо у двухэтажного, покосившегося от времени особняка, окруженного высоким забором, профессор остановился.
- Соо, двадцать четыре, - пробормотал он. - Это, вероятно, здесь...
Профессор постучал. Калитку открыла рано поседевшая, измученная на вид женщина. Страдальчески морщась, она вопросительно посмотрела на гостя.
- Мадам Айно Метс? Я привез вам вести из Тарту.
- Господи, - в отчаянии выдохнула женщина.
В чистенькой, бедно обставленной комнате, куда она его привела, сидела за уроками болезненная, очень похожая на мать девочка.
- Вирве, иди погуляй, - не глядя на дочь, сказала она.
Девочка с шумом захлопнула учебник. Посмотрев на гостя глазами, полными ненависти, она выбежала из комнаты.
- Мадам Айно Метс, - вежливо начал профессор, - час назад я должен был встретиться с вашим мужем по одному чрезвычайно важному делу. Однако, к великому моему сожалению...
- Что с ним? - собрав все мужество, холодно остановила его женщина.
- Именно об этом я и пришел спросить у вас, - бледнея, ответил профессор: - Что с ним?..
Машины действительно не ходили. Больше двух часов продрогший Уйбо уныло протаптывал тропинку на перекрестке дорог, пока не встретил наконец попутные дровни.
Великан-возчик с багровым, обветренным лицом, сразу выдававшим в нем рыбака, остановил мохнатую лошаденку с явным неудовольствием. На пространные объяснения учителя он равнодушно кивнул и, пользуясь остановкой, стал не спеша набивать табаком тонкую кривую трубку.
Уйбо поспешно закинул чемодан в дровни, забрался сам и уютно пристроился, прижавшись к широкой спине великана.
Дровни тронулись.
Редкие леса то подступали к дороге, то убегали далеко к горизонту, где темнело свободное от льдов море. Впереди, у поворота, громоздились развалины старинной крепости. Равнина была сплошь усеяна карликовым можжевельником. Изредка вдали возникали одинокие хутора, журавель колодца или заброшенная ветряная мельница.
Мороз крепчал. Уйбо поднял воротник, теплее закутался в пальто, но очень скоро почувствовал, что начинает совсем замерзать. Окоченевшие пальцы перестали слушаться...
А тщедушная, ко всему равнодушная лошаденка тянула еле-еле. Учитель все чаше стал оглядываться на молчаливого возчика, удивляясь его невозмутимости. Рослый, неуклюжий, он в своей белой шубе был похож на громадную снежную глыбу, под тяжестью которой вот-вот треснут и рассыплются старенькие дровни. Все попытки вызвать его на разговор не увенчались успехом. Рыбак отвечал скупо, с трудом, точно не говорил, а ворочал тяжести. Так двигались они довольно долго. Наконец не выдержав, Уйбо неприязненно спросил:
- Скоро дотащимся, папаша?
- Спроси у Ангела, - прогудело в ответ. Думая о чем-то своем, рыбак даже не повернул головы.
Раздражение учителя скоро перешло в беспокойство. У развилки дорог дровни почему-то свернули с грейдера на плохонькую лесную дорогу. При этом, как показалось Уйбо, великан внимательно осмотрелся по сторонам.
- Куда идет эта дорога? - хмуро спросил Уйбо, показывая на оставленный грейдер.
- Да никуда не идет, - насмешливо отозвался возчик, - скоро сорок лет, как по ней езжу, а она все на месте, проклятая... Н-но, Ангел!
Скосив глаза на обескураженного седока, рыбак привычным движением вытянул из-за пазухи прозрачную флягу, глотнул из нее, а затем дружелюбно протянул учителю.
Уйбо подумал и взял - оба улыбнулись.
В эту минуту впереди, со стороны берега моря, послышался частый топот копыт. По узкой лесной просеке наперерез дровням, вздымая снежную пыль, быстро двигалось конное подразделение. В кольце пограничников на крупном вороном коне сидел, свесив голову, связанный по рукам человек в форме милиционера.
Невысокий, плотный капитан, приказав подразделению остановиться, повернулся к арестованному.
- Он? - коротко спросил капитан, кивнув в сторону дровней.
Пытливо посмотрев на Уйбо, человек презрительно отвел глаза.
- Не знаю, - с трудом выдавил он из себя, - я никогда не видел его в лицо.
Сдерживая лошадь, от которой валил густой пар, капитан подъехал к дровням и, переглянувшись с возчиком, вежливо попросил документы Уйбо.
- В Мустамяэ направляетесь? - спросил он, окинув учителя быстрым изучающим взглядом.
- Да, в мустамяэскую школу.
- Скажите, вам что-нибудь известно об инспекторе школ Ояранде?
Никак не ожидавший такого вопроса, Уйбо удивленно взглянул в холодные спокойные глаза пограничника.
- Инспектор Ояранд сейчас в Москве, его вызвали туда в прошлую субботу.
- Желаю доброго пути! - Вернув документы, капитан козырнул, а затем обратился к рыбаку: - Ну что, Мадис, был в отряде?
- Оттуда, - забасил рыбак.
- С кем говорил?
- С Дробовым. Хороший человек ваш полковник. Обещал в гости заглянуть, пива моего испить. Уж вы не сомневайтесь, товарищ Тенин, выложил ему все по порядку. До сей поры не прощу себе, как мы с Сурнасте промахнулись.
- История эта еще не кончена, Мадис. Зайди на заставу, потолкуем...
Когда дровни тронулись, капитан подозвал смуглого строгого старшину на пританцовывавшем коне:
- Старшина Басов, Метса я сам доставлю в отряд. Возьмите конный наряд и с этого учителя глаз не спускать до самого Мустамяэ!..
Глава 6. НАХОДКА В ДОКТОРСКОМ ФЛИГЕЛЕ
Старинный, украшенный графским вензелем ключ щелкнул в замке с музыкальным звоном. Тяжелая, с квадратными железными шипами дверь, ржаво заскрипев на петлях, подалась вперед.
Повеяло сыростью подземелья. В полумраке сводчатого, похожего на могильный склеп зала под вековым слоем пыли и паутины возвышалась фантастическая гора самых удивительных вещей: мраморные руки, головы, железные обломки рыцарских доспехов, зеленые от плесени грозди канделябров, золоченые портретные рамы, резные ножки французских кресел и многое другое, что когда-то, быть может, принадлежало легендарному графу Людвигу.
Превращенный последним хозяином замка, бароном Стрейбергом, в громадный чулан докторский флигель, названный так еще во времена графа Людвига, был заперт более полувека назад.
Старожилы уверяли, будто барон Стрейберг собственноручно запер флигель, когда узнал об убийстве одного из своих слуг, пытавшегося разгадать тайну Зеленого Охотника. Как-то утром этого слугу нашли во флигеле мертвым. Он лежал у самого выхода с перекошенным от ужаса лицом, не успев спастись, как думали, от руки Зеленого Охотника.
С того времени флигель открыли лишь один-единственный раз, в 1944 году, чтобы свалить в нем всякий хлам. Сделали это по приказу немецкого генерала Отто фон Лорингера, резиденцией которого Мустамяэский замок был в годы оккупации.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
