На что Даллека пожала плечам в замешательстве:
— Наверное, где-то два тридцать пять. А что?
— А как вы целуетесь? — вырвалось у Лиски, и она тут же пожалела об этом. Горианка поперхнулась, потом гневно раздула ноздри и, наконец, взяв себя в руки, сказала:
— Я отвечу только потому, что ты землянка. Он поднимает меня на руки, когда хочет поцеловать. И больше никаких интимных вопросов!
Лиска хмыкнула, не понимая, с чем связано такое ханжество.
— А если Вы хотите его поцеловать? — все же не удержалась она.
— Довольно! — бросила Даллека, заливаясь краской.
Лиска уже знала, что если ее учителя и Дейке чего-то не договаривают — скорее всего, это что-то неприятное. И сейчас ей было страшно как никогда — даже когда она соглашалась лететь на Горру, ей не было настолько не по себе. Но она чувствовала, что правду знать важно.
— Дейке, пожалуйста, объясни мне все, — негромко сказала она, поставив локти на поверхность стола, прижав ладони друг к другу, касаясь указательными пальцами своего носа. Ее сердце колотилось от волнения и страха, и ее опекун, вне всяких сомнений, чувствовал эти эмоции и в данный момент анализировал их, решая — стоит ли продолжать разговор.
— Хорошо, — наконец, произнесли его большие, слегка асимметричные губы. Эта асимметрия в лице Дейке, из-за небольшого шрама под левой скулой, завораживала ее. Она давно хотела спросить, откуда шрам, но не решалась. Всегда находились более важные вопросы — как сейчас.
Несмотря на то, что Дейке сказал «хорошо», он еще долго молчал, глядя своими серебристыми глазами куда-то мимо нее, и Лиска снова начала нервничать и ерзать на стуле. Они беседовали на террасе, служившей одновременно столовой. В плохую погоду сверху опускалась раздвижная конструкция из пластика и дерева, делая это помещение продолжением большого дома Дейке, но в хорошую, как сейчас, это было место на открытом воздухе, где приятно было пить горианский холодный чай и смотреть на скалы вдали. Там, как она уже знала, располагался центр самого большого города на Горре, где она еще не была и, по правде говоря, не стремилась — еще не чувствовала себя готовой. Ее не прельщала мысль о том, чтобы оказаться среди скопления незнакомых горианцев и, по правде говоря, Лиска вообще еще не чувствовала себя готовой оказаться вдали от Дейке, от этого дома, где чувствовала себя в безопасности и в тепле.
— Ты, конечно, заметила, — наконец, сказал ее опекун, отрывая от трусливых размышлений, — что не у всех горианцев есть крылья.
— Да. Это связано с какой-то генетической особенностью?
— Нет, это связано с болью и риском.
— Я не поняла, — растерялась Лиска, часто моргая.
— Мы не рождаемся с крыльями, маленькая. Они выращиваются искусственно, и их можно вживить в спину. Эта операция довольно опасная: есть риск инфекции, и не у всех крылья приживаются. Период восстановления растягивается на недели, учиться летать тоже непросто, это часто занимает несколько месяцев.
Лиска молчала, ошеломленно переваривая новую информацию. Такое ей и в голову не приходило: она была уверена, что крылья у Дейке с рождения, как и у его сына.
— Это дает какие-то привилегии?
— В целом да. На космофлот без крыльев почти не берут, но самое главное — можно жить там, — Дейке указал на гряду скал на горизонте. — Можно работать в правительстве, можно служить Сезару и делать карьеру в Сезариате.
— Почему там нельзя жить и работать без крыльев?
— Так там все устроено. Перемещаться между скал пешком не получится — все очень высоко, да и опасно для бескрылого человека. Там кругом открытые взлетные площадки и заграждений нет, падение — верная смерть.
— Но зачем так все устроено? — все еще не понимала она.
— Потому что у Сезара есть крылья, и ему так удобно, — ответил Дейке.
Лиска снова замолчала, пытаясь это все осмыслить. А потом до нее вдруг дошло, что Дейке говорит об этом не просто так. И она подняла глаза на опекуна:
— Я так понимаю, у моего жениха есть крылья?
— Да, он врач медицинского центра при Сезариате, — кивнул ее собеседник. — Хочешь чего-нибудь выпить?
— Может, сока, если ты тоже будешь.
— Я принесу, — Дейке встал, и Лиска проводила его взглядом, глубоко задумавшись. Она съежилась на стуле, поджав под себя ноги. Ее совершенно не прельщала вся эта история о помолвке. Какой-то незнакомый мужчина, который даже не хочет знакомиться с ней. Она совершенно не готова, не может толком говорить по-гориански, не знает половину правил и законов, не знает ни своих прав, ни обязанностей, с традициями знакома лишь в общих чертах.
— А крылатые парни на бескрылых обычно не женятся? — спросила она, когда ее собеседник вернулся с двумя стаканами сока из тука — красный, кисловатый, напоминающий грейпфрут, он нравился ей больше всех. Ей стало тепло от того, что Дейке помнил об этом, и она послала ему телепатическую улыбку, и тут же получила от него такой же ответ.
— Обычно нет, — подтвердил он ее предположение, правда, слегка споткнулся на этом вопросе, словно его что-то смутило.
— Это мезальянс и сопряжено с массой сложностей. Но такие браки случаются, — медленно добавил Дейке.
— Странно, что меня подобрали ему в пару тогда, — Лиска отпила сок, почти не чувствуя вкуса.
— Я думаю, из поиска принудительно выключили этот признак, — пояснил Дейке, отводя глаза.
— Прекрасно, — кислым, как сок тука, голосом отозвалась Лиска, качаясь на стуле. — Теперь это все причины, по которым он меня ненавидит, или есть еще что-то?
Она больше шутила, чем серьезно спрашивала, но при одном лишь взгляде на лицо Дейке резко перестала качаться. Передние ножки стула со стуком опустились на каменный пол:
— Ну что еще? — хрипловатым от замешательства голосом спросила она.
— Э-э-э, — выдавил Дейке, старательно пряча глаза. — Я скажу, но только не принимай близко к сердцу, ладно?
— Говори, — процедила Лиска, внимательно глядя в его лицо.
— Проблема еще в том, что ты не девственница.
До того момента, как Дейке произнес это, старательно пряча глаза, Лиска даже не могла представить, что может так краснеть. Ее щеки буквально загорелись, и она физически ощутила, как горячая волна дошла до ушей и распространилась вниз, по шее.
— Почему ты в этом уверен и… какое это имеет значение? — ошеломленно спросила она, прижимая ладони к щекам. Черт, это не должно так ее смущать, размышляла она. Какого черта она должна оправдываться за такое? В конце концов, она совершеннолетняя, и не давала обета хранить целомудрие. Наверное, все дело в том, что она не готова обсуждать с Дейке свою интимную жизнь, подумала Лиска.
