Ну вот, опять. Женщина в форме что-то говорит, но Же мутит, и она слушает вполуха. Она смотрит на туфли женщины. Совсем новые, модные, на толстой подошве из прессованного пластика, придающей обуви современный и одновременно допотопный вид.
Женщина поднимается. Но вдруг быстро приседает и что-то поднимает. Держите, говорит она Же, протягивая руку.
Между большим и указательным пальцами у нее тот самый однопенсовик, который не могла подобрать Же.
Же кивает и берет.
Она ваша, говорит женщина. Чуть не сбежала.
Женщина выпрямляется и уходит. На мгновение застывает на краю тротуара у дороги, глядит налево, направо.
Пока, бросает она через плечо.
Она идет по тротуару обратно, поднимается по ступеням и исчезает в отеле. Стеклянная вертушка вспыхивает бликами: тьма, свет, снова тьма, и снова свет. Же подносит пенс к кучке мелочи у колена. Бросает вниз. Новая монетка тихо звякает, здороваясь с товарками.
Приближается человек, нагруженный покупками.
(Пдт мнтк)
Безнадежно. Больше никого не видать. Же накрывает кучку мелочи уголком одеяла. Вытаскивает из-под себя одну ногу, медленно. Потом вторую, тоже медленно. Уже хватит кашлять. Она старается кашлять потише, ведь ее могут услышать в отеле. Она поднимается на ноги, оттолкнувшись от стены отеля. Ее мутит; она сплевывает. Обычное дело, когда встаешь после долгого сидения. Она восстанавливает дыхание, ждет, пока поток машин поредеет, и начинает свой путь. Бордюр; помни, Же, надо шагнуть вниз. Один шаг, другой, третий, шаг за шагом; вот полдороги и пройдено. Машина; жди. Еще машина. Пора. Один шаг, другой, третий. Бордюр; шаг вверх.
Сердце Же прыгает от радости. Она кашляет. Смеется. Девчонка не взяла деньги, вот они лежат на тротуаре.
Она опускается на ступеньку и считает. Неплохо, фунта тридцать два — тридцать три. Тридцать три фунта за час-другой, да, славный улов. В десять раз больше, чем у Же. Покажи девчонка свое лицо, они дали бы еще больше. Да не важно. Не важно. Хороший сегодня день, думает Же, ей здорово везет, во всяком случае пока.
С этой стороны дороги отель не просто бросается в глаза. Такое впечатление, что вся улица была построена ради отеля. Он застыл перед Же в позе большого послушного пса. Здание освещено изнутри; фонари, расположенные по всему фасаду, придают ему роскошный, дорогой и загадочный вид. Из стен торчат голые флагштоки; флаги вешают только летом, для туристов, догадалась Же. Если присмотреться, фасад отеля напоминает лицо. Симметричные тенты по обе стороны входа — веки, а шрамом поперек обоих — надпись «ГЛОБАЛ». Чем выше этаж, тем меньше окна. Некоторые освещены. И все наглухо закрыты. Дорогие шторы смотрятся весьма эффектно. Между ними видны одинаковые лампы. Внизу на уровне первого этажа отель окружает ограда с остроконечными зубцами, выкрашенными в белый цвет. Же вспоминает, что у них в школе была девочка со шрамом на подбородке, она упала на такую вот ограду; острие прошило ей подбородок, рот и язык. Бедняжке накладывали швы.
Над дверью-вертушкой, не уступающей по размерам самому широкому из окон, на каменном своде арки высечена головка не то ребенка, не то ангела, не то амура. От головки отходит одно-единственное крыло, обрамляя каменный лик на манер аккуратной бородки. Несколько столетий назад кто-то стоял на стремянке и высекал детское личико, отрезая куски камня, словно ломти пирога или каравая. Здание отеля весьма старинное. Же думает, сколько же заплатили тому резчику. Много. По трудам. В те времена, должно быть, несколько пенсов. Она думает, интересно, где в конце концов очутились каменные осколки после того, как резчик закончил головку, перья и другие украшения вокруг двери и окон нижних этажей.
Она начинает собирать монеты с тротуара. По-зимнему темный, холодный, пустой город. Улицы пустынны. Больше ей сегодня нечего ловить.
Заморосил дождь.
Она может занять место рядом с видеотекой, если ее еще не опередили.
Женщина из отеля сказала, что похолодает. Но Же и без того ощущает пронизывающую дрожь.
Она может пойти в ночлежку. В ночлежном доме установлены следующие правила:
а. Места предоставляется только тем, кому иначе пришлось бы ночевать на улице.
б. На территории ночлежного дома запрещено употребление наркотиков и спиртных напитков.
в. Во время пребывания в ночлежном доме постояльцы обязаны вести себя подобающим образом.
г. Постояльцы обязаны вести себя уважительно по отношению к жителям соседних домов по дороге в ночлежный дом и обратно.
д. Ночлежный дом открыт с 17.00 до 9.00. Постояльцы обязаны покинуть ночлежный дом до 9.00 утра.
Же старается не ночевать там без крайней необходимости. Ночлежка — это обыкновенная комната, где всю ночь не смолкает громкое сопенье, кашель, храп, вопли десятков спящих или проснувшихся людей. В многоярусных стоянках (можно выбрать из трех) лучше, спокойнее, как правило, теплее, и, смотря, кто из охранников дежурит, есть гарантия, что не придется с кем-то разговаривать или трахаться. Только блеск кузовов да масляные пятна на полу, там, где машины стояли вчера и будут стоять завтра. С одиннадцати вечера и до семи утра на верхних ярусах сравнительно спокойно. Тут часто валяются монетки, оброненные автомобилистами в поисках мелочи для билетных автоматов. Свет горит здесь всю ночь. Низкие стены надежно защищают от сквозняка. Много удобных ниш, куда можно привалиться спиной. Видеокамеры; безопасность. Никто тебя не трогает. Как правило.
У нее есть выбор.
Крылатая головка над входом в отель. Вот бы на голове вместо волос росли перья! Было бы клево, если бы голова могла отрываться от тела и летать сама по себе. Же думает, куда бы отправилась ее голова, если бы она сняла ее, подержала в руках, затем, подбросив, запустила ввысь и та полетела бы, удаляясь от груди, живота, ног, рук, машущих ей вслед, планируя в одиночестве мимо стаек озябших скворцов. И вот ей навстречу распахивается синий купол неба. Там в вышине голова должна быть осмотрительна. Держаться подальше от самолетов. Садиться своей шеей-ножкой только на верхушки деревьев, осторожно (чтобы не пронзить подбородок) опускаться на острие главного флагштока и глядеть оттуда на землю. Глядеть и изучать. Под ней раскинется весь город.
Там, далеко внизу, она увидит свои пожитки; спальный мешок, одеяло, дневной заработок. Там она сидит каждый день, прислонившись к стене отеля, как ненужный сверток, куча мусора.
Хватит фантазий. Так и спятить недолго.
Подъехало такси. Человек вышел, расплатился через окошко, поднялся по лестнице и вошел в отель.
Она может переночевать в отеле.
Сегодня она может переночевать в отеле.
Та женщина предложила ей номер в отеле; предложения, исходящие от женщин, никогда не бывают такими опасными, как мужские. Оно и понятно. Как правило, женщины слабее, да и вообще куда реже склонны причинить вред, хотя отнюдь не прочь соврать. Но она все проверит. Если что не так, она поднимет хай. В отеле точно должны быть люди. Там есть служащие, которые убирают номера, по крайней мере, раз в несколько дней. В общем, если она попадет в передрягу, кто-нибудь обязательно окажется рядом.
Она ничем не связана. Кто знает, что ее ждет?
Может, деньги.
Может, неприятности.
А может, наоборот.
Может быть, это каким-то мудреным, загадочным образом приведет к счастливому повороту в ее судьбе.
А может, случится то, о чем она не знает, даже не догадывается, но все же. Все, Же. Но нельзя отрицать, что до сих пор день складывался весьма удачно. Она наклоняется назад, чтобы дотянуться до дверной рамы выставочного зала. Прикасается к дереву. Сегодня был очень хороший день. Что бы за этим ни стояло, номер с кроватью на ночь, в конце концов, не самое худшее.
Она горстями опускает деньги девчонки в дырявый карман пальто, откуда они проваливаются в подкладку.
Она перейдет дорогу, подберет деньги, которые спрятала под одеялом, и тоже положит в карман. Потом с видом человека, решившего переночевать в отеле, пойдет по тротуару. Она пройдет под крылатой головкой. Толкнув вертушку и ощутив волну тепла, запах жаркого и подливки — таков вечный воздух отелей, — она уже не в состоянии различить фантазию и реальность. Ее никто не останавливает. Она идет по ковру, утопая в нем, как в густой грязи, мимо кресел, размером с нее, не меньше. Пока ее никто не останавливает. Конторка доходит ей до плеч. Та девушка говорит по телефону. В ярком свете она другая, деловая. Говорит очень громко, с акцентом, который отточен до стиля. Слова вылетают у нее изо рта, точно из точилки. Же представляет, что кто-то поработал над ними острыми фестонными ножницами; тонкие стружки неизвестного материала, откусанные острыми зубцами и осторожно снятые со слов служащей, плавно падают на пол и ложатся под столом у ее ног, как реплики персонажей старинных комиксов или религиозных полотен, написанных сотни лет назад.
