настолько, что я боялась пошевелиться, но больше всего болела голова. Она раскалывалась так, что, казалось, кто-то методично стучит изнутри молотком. А еще нещадно хотелось пить. Но это не главное. Меня пугало то, что я не помнила, что со мной случилось. Как я здесь оказалась? Где я вообще?
И тут совсем рядом раздались голоса. Мужские. И они о чем-то спорили.
– Зачем ты приволок сюда эту бомжиху, Лев? Мы не больница скорой помощи и не благотворительная организация, а серьезная частная клиника! Мы не оказываем помощь кому попало! – вещал сердитый бас. И я поняла: я в больнице, судя по всему частной. Я упала, а потом…потом оказалась здесь.
– Я в первую очередь врач, Сеня, а уже потом работник этой клиники. Девушка упала у меня на глазах, сильно ударилась головой. Ей требовалась немедленная помощь! Она просто могла не дожить до приезда «скорой»! Нам крупно повезло, что не было кровоизлияния в мозг, – отвечал ему жестко другой мужчина. Голос у него был властный, холодный, но все равно приятный слуху. Он заволакивал сознание, и хотелось идти на него, как на спасительный свет. Я поняла, что речь идет обо мне, и решила подслушать разговор этих двух мужчин, не подавая признаков жизни.
– Нам? Повезло?! Выходные дурно на тебя влияют. Эта девушка принесет нам кучу неприятностей, особенно, когда клиенты прознают, что мы оказываем помощь кому попало. Это же инфекции, зараза, антисанитария! – распалялся первый собеседник.– Заканчивай свои процедуры, приводи замарашку в чувство, и чтоб ноги ее тут не было.
– Уймись, Арсений, – ледяным тоном осадил его второй мужчина. Таким голосом можно воду в стакане заморозить. – Она остается здесь. Имею право раз в жизни воспользоваться служебным положением, тем более, что это моя клиника, и я тут провожу операции. И, кажется, имидж – твоя забота? Вот и займешься им, если возникнет такая необходимость. И, да, она – не бомжиха. Да, одета просто, недорого, но чисто и опрятно, сама ухожена. В ушах гвоздики с брюликами, между прочим. Удивляет другое – не так давно ее сильно избили: у девушки перелом двух ребер, травма носа, многочисленные гематомы и раны, из которых я битый час доставал осколки стекла, а на спине живого места не осталось.
– Только этого нам еще не хватало! А если она – жертва одного из наших клиентов?! Ты представляешь, какой будет резонанс?! А я не хочу, знаешь ли, на плаху из-за какой-то неизвестной девки.
– Вот и разберешься с конфликтом, если он возникнет. А вообще – не трепись и все будет нормально.
Тут уже я не выдержала: горло сильно саднило из-за сухости, безумно хотелось пить. Я раскрыла глаза, чтобы сначала оглядеться. Успела только увидеть потолок палаты, который начал резко плавать, вызывая очередной приступ тошноты. Я застонала. И в поле моего зрения тут же попались два мужчины.
– Очнулась? Говорить можешь? Сколько пальцев видишь? – посыпались на меня вопросы. Стоит признать, он был очень привлекателен: достаточно молод, хоть и старше меня, темные умные глаза, которые внимательно смотрят из-под насупленных бровей, прямой нос и четко очерченные губы, легкая небритость придает мужчине брутальности, вьющиеся темные волосы с серебристыми нитками седины. Форма врача не могла скрыть широкие плечи и сильные руки.
– Пить, – только и смогла я прохрипеть, слегка прикрывая глаза, чтобы унять подкатывающую тошноту.
– Так, так, так, не спим, девочка, слышишь?! Посмотри на меня, – говорил со мной врач, поднося при этом стакан с водой к губам. – Небольшой глоток, много пока нельзя. Что-то болит? Тошнит? Как себя чувствуешь? – продолжал допрос доктор.
– Тошнит, голова кружится и болит…везде.
– Немудрено, у тебя сотрясение. Как тебя зовут?
Только я хотела назвать свое имя, как наткнулась на ледяной и презрительный взгляд второго мужчины. Высокий, мощный, смуглый, весь в черном, с аккуратно подстриженной бородой, он внимательно, изучающе смотрел на меня, словно пытался просканировать изнутри, как рентгеном, чтобы добраться до мыслей. От него за версту веяло опасностью, которая не только настораживала, но и очень меня пугала в данном случае. Эта поза и насмешливый взгляд в мой адрес были до боли знакомы: партнеры и друзья отца смотрели также, словно они – хозяева этой жизни, а ты, так или иначе, подчинишься их воле.
– Я… я не помню… – соврала я, отводя глаза от этого опасного мужчины. Моя интуиция подсказывала мне, что стоит мне сказать, кто я, как весь мой план побега рассыплется, как прах. Мой ушибленный мозг сигнализировал, что нужно подальше держаться от этого мужчины, напоминающего зверя, готового к опасному прыжку.
– Заебись, Ворошинский! Ты притащил девку без определенного места жительства и да еще и с потерей памяти! – взорвался собеседник доктора.
– Остынь, Арсений, не заводись, – холодно произнес доктор.
– Вот что, ребятки. Я не дам тебе угробить дело, в которое я до хуя вложил бабла, сил и времени, к тому же стабильно приносящее доход! Поэтому даю на все про все сутки, и чтобы к завтрашнему утру ее – тычет в меня пальцем, при этом глядя в глаза врачу, – и след простыл. У меня все, – и выходит из палаты, не оборачиваясь и от души хлопнув дверью, что я аж вздрогнула.
– Вы не поможете мне встать? Мне надо идти, – попросила я человека, спасшего мне жизнь, имени которого я до сих пор не знала. Но он почему-то не вызывал у меня никаких опасений. Наоборот, ему очень хотелось довериться, поделиться проблемами и положиться на него, как на мужчину. Не знаю, чем мотивировано мое желание, но в своих чувствах по отношению к доктору я не сомневалась.
– У тебя сотрясение мозга, потеря памяти, перелом, многочисленные порезы и гематомы. У тебя лицо разбито, а кожа на спине просто в лоскуты, куда ты собралась? – возмутился доктор.
– Мне надо уйти, – упрямо повторила я, пытаясь встать. – И у меня нет потери памяти.
Врач кинулся ко мне, надавив слегка руками на плечи, снова укладывая в постель.
– Тебе нужен постельный режим, а не разгуливать по городу, где ты снова можешь нарваться на того, кто напал на тебя! – чувствую, что доктор теряет терпение, а, значит, скорее надо делать ноги отсюда. Тем более, наверняка, работники больницы сообщили в полицию обо мне. А мне категорически нельзя с ними сталкиваться! У отца половина отделения «прикормлена», его сотрудники тут же доложат о моем местонахождении. А этого допустить никак нельзя! Иначе выйдет, что моя мамочка подставила себя под удар совершенно зря. О том, что ей достанется, я не сомневалась. При упоминании моего самого родного человека,
