— Вы хотите найти ее захоронение, — договорил за него Месмерон.
— Совершенно верно. Мы надеемся, что в недрах вашей обширной коллекции найдется разгадка местоположения могилы.
— Позвольте мне избавить вас от лишних трудов. — Месмерон потянулся к свисавшей со стены бечевке и развернул большую карту штата Мэн. — Она лежит здесь.
— О небо! — Стеббинс вставил в глаз монокль и воззрился на то место, куда уперся палец Месмерона. — Не сказал бы, что кладбище находится бок о бок со старой колонией Питибога.
Клем уставился в карту. Профессор был прав: место, показанное Месмероном, находилось гораздо дальше, чем прежняя колония, в заметном удалении от побережья, вернее, в глубине самого штата.
— Команда судна, доставившего припасы, обнаружила, что колония полностью уничтожена, и испугалась повторного нападения дикарей, — пояснил Месмерон. — Матросы собрали тела, отвезли в более безопасное место, где и похоронили.
— Хм-м, — проворчал вождь Луи, подходя ближе. Но Месмерон дернул за бечевку, и карта свернулась, прежде чем вождь успел ее рассмотреть.
— Давайте покончим с нашими расчетами, — объявил Месмерон, поспешно оборачиваясь и щелкая пальцами. Один из Стептоу немедленно выступил вперед. В руке он держал бумажник.
— Вампума,[4] извините, у нас не в ходу.
— Ничего, сойдут и наличные, — невозмутимо отозвался вождь. Стептоу протянул ему несколько банкнот.
— Мы прошли долгий путь с тех пор, как продали Манхэттен голландцам за несколько долларов, — покачал головой вождь.
Дождавшись кивка хозяина, Стептоу вручил индейцу еще несколько бумажек.
— Пожалуйста, проводите вождя к каноэ, — распорядился Месмерон, — и приготовьте спальни для наших гостей. Завтра на рассвете мы отплываем.
Клем, Данки и профессор переглянулись:
— Мы?!
— Естественно, — кивнул Месмерон. — Я единственный способен привести вас к могиле Молчаливой женщины. Полагаю, возражений не будет?
При этом Месмерон смотрел прямо на Клема. Впервые с минуты их появления здесь Клем ощутил, что смотритель маяка осведомлен о его присутствии. Он неуклюже стащил с головы шляпу и принялся нервно мять ее в руках, ломая голову в поисках отговорки, любой отговорки, какой бы несуразной она ни казалась. Лишь бы не дать Месмерону присоединиться к ним на конечном этапе их путешествия.
Клем сокрушенно вздохнул. Как ни старайся, на ум ничего не приходило.
Эта ночь для Клема выдалась бессонной. Уже в который раз. Он лежал в гостевой спальне маяка, прислушиваясь к шуму прибоя, и затягиваясь пенковой трубкой, подаренной адмиралом Сибери. Хоть и треснувшая, она сохранила благородные очертания, и с ней было легче вспомнить лучшие времена и спокойную жизнь.
— Когда собирается появиться этот чертов призрак? — буркнул Месмерон, сидевший в кресле у постели Клема. И без того не слишком большой запас терпения истощался с каждой секундой.
— Насколько я знаю, у нее нет расписания, — ответил профессор Стеббинс с другой стороны кровати Клема. В отличие от Месмерона, ему было чем занять себя. Профессор с головой погрузился в огромный том, взятый из библиотеки Месмерона: если верить заглавию, что-то вроде руководства по наиболее эффективному использованию амулетов. Очевидно, мнение профессора по данному вопросу резко расходилось с точкой зрения автора, судя по презрительному фырканью, то и дело раздававшемуся в комнате.
Мужчины, сидевшие по обе стороны постели, были полны решимости собственными глазами наблюдать материализацию Молчаливой женщины и ради этого соглашались бодрствовать хоть до утра. Данки, со своей стороны, твердо вознамерился избежать подобной встречи и поэтому предпочел провести ночь на люггере. Счастливец! Он уже крепко спал.
— Какая-то проблема, доктор? — спросил Месмерон после очередного фырканья.
— Этот писака, — пояснил профессор, — не способен отличить амулет от талисмана!
— На этот раз я целиком с вами согласен, — заявил Месмерон.
— Назвать такого жалким любителем — означает сильно повысить его статус, — добавил профессор, с отвращением закрывая книгу и давая моноклю выскользнуть из глаза. — Если не сочтете меня хвастуном, я порекомендовал бы вам свою книгу по этому предмету. Я куда более сведущ, чем этот тип… хотя, должен признать, был несколько обескуражен, не найдя своего труда на ваших полках.
— Он там есть, уверяю вас. Не сомневаюсь, что начатки знаний, изложенные там, могут помочь даже оперившемуся оккультисту.
— Ну разумеется, — сухо улыбнулся профессор. — Ваши знания в этой области, несомненно, равны моим… или я себе льщу?
Месмерон не счел нужным ответить и вместо этого устремил взгляд на Клема:
— Скажи, как мог такой жалкий человечишка приобрести столь могущественного врага?
— Врага?
Клем поперхнулся дымом и закашлялся.
— Что-то я в толк не возьму, о чем вы.
— Врага, противника — неважно, — небрежно бросил Месмерон. — Того, кто посадил тебе на шею Молчаливую женщину.
— Того, кто посадил… вы считаете, это было сделано намеренно? — осведомился профессор Стеббинс, очевидно, шокированный таким предположением не меньше Клема.
— Да бросьте, доктор, — отмахнулся Месмерон. — Не думаете же вы, что Молчаливая самостоятельно освободилась от оков! Как еще она могла… откуда этот омерзительный смрад, черт возьми?!
Клем потянул носом и скорчил ужасающую гримасу, но, повернувшись, обнаружил, что профессор открыл очередную банку сардин. При этом Стеббинс бессмысленно глядел в пространство, явно затерявшись в глубинах собственных мыслей.
— Намеренно… я не подумал об этом…
Волосы Клема вдруг встали дыбом. Бедняга затрясся в ознобе, пронзившем все его существо.
— Она здесь.
В комнате стало тихо. Из тишины выплыло слабое, едва слышное причмокиванье. Клем приготовился увидеть зрелище, неизбежно сопровождавшее звуки сосущего грудь младенца.
И тут у изножья кровати проявилась Молчаливая женщина.
— По-ра-зительно, — прошептал профессор, таращась на привидение. На губах Месмерона играла злобная усмешка.
Молчаливая стояла неподвижно, не наступая и не отступая. Клем смотрел поверх ее залитого кровью воротника, туда, где должны были находиться ее глаза, взывая к зеркалу ее души, способному столь многое выразить без слов. Впервые он видел в ней то, кем она была на самом деле: молодой, испуганной, затерянной во времени девушкой.
И тут Месмерон захихикал, сначала едва слышно, потом все громче и ехиднее, пока смешки не переросли в оглушительный маниакальный хохот.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
