Рейф никогда не забудет, как в первый раз увидел Брукхейвен. Проезжая по длинной подъездной дорожке, когда его голова и руки высовывались из окна кареты, он увидел, как золотое вечернее солнце сияет на белом камне величественного дома, и подумал, что, возможно, видит настоящие ворота на небо.
Маркиз улыбнулся его внезапной увлеченности и позже провел его по галерее. Держась за руку незнакомца, которого теперь надо было называть «отец», Рейф разглядывал портреты давно умерших мужчин из семейства Марбрук, и видел свои собственные глаза, нарисованные на холстах.
Было ощущение, что до этого момента он был потерянным, даже, несмотря на то, что он был счастлив со своей любящей, поддразнивающей мамой. Теперь она была воспоминанием, облачком, ощущением теплоты и счастья, которое никогда не вернется. И теперь ее место занял Брукхейвен. Сама земля под его ногами – и на его руках, потому что он никогда не уставал играть с ней – вибрировала в гармонии с биением его собственного сердца. Земля, деревья, поля, каменные стены, изгибающиеся по холмам, словно древняя, неразборчивая надпись… они были его кожей, его костями, его плотью, линиями на его ладонях.
Отец смотрел, как эта любовь растет, сначала с удовлетворением, затем – с гордостью, и – слишком поздно – с беспокойством.
Маленькие мальчики не понимают законов наследования, не мыслят терминами законности или незаконнорожденности. Рейф знал, что его брат когда-нибудь получит Брукхейвен. Он предположил, что он разделит поместье с ним, как разделил детскую и гувернантку, игрушки и книги.
Колдер должен был знать, но он ни слова не сказал об этом Рейфу. Из доброты или из неуловимой мстительности? Не было ни малейшей возможности это узнать. Их отношения быстро росли в оранжерейных условиях детской, потому что больше не с кем было играть. Их ссоры происходили все реже, хотя никогда не исчезали полностью. Их согласие, хотя временами и неловкое, придавало сил им обоим. Это было что-то такое, что означало никогда не быть одному, всегда смотреть через стол или комнату и видеть человека, которого ты знаешь лучше всех – нравишься ты ему сегодня или нет.
До того дня…
– Мне жаль, мой мальчик, но ты должен знать, как обстоят дела. Колдер мой наследник. – Большие руки с симпатией легли на его плечи.
Он стряхнул их прочь.
– Тогда заставь его разделить это. Построй стену посередине Брукхейвена. Я хочу ту половину, где дом.
Ответом ему была улыбка, печальная и гордая одновременно. Тогда Рейф понял.
– Даже если бы у меня не было Колдера, ты не смог бы получить его, Рейф. Титул, земли, все это отходит к моему законнорожденному наследнику. Если это будет не Колдер, то тогда все целиком отойдет к другой ветви семьи. У меня есть дальний родственник, кузен в Кенте. Он фермер, деревенский сквайр. Представляю его лицо, когда такое известие постучалось бы в его дверь!
Шутка не произвела впечатления, потому что у Рейфу нечем было дышать, чтобы рассмеяться даже из вежливости. Он верил – он вкладывал веру в этого человека, в своего брата, в сам Брукхейвен. Он погрузился в учебу, пытаясь догнать Колдера, пытаясь стать таким же хорошим сыном, желая сделаться достойным своей новой жизни. Он приехал домой…
В дом, который никогда не будет по-настоящему принадлежать ему.
В данный момент, настоящий наследник, маркиз Брукхейвен, выглядел так, словно пытался спрятаться за пальмой в горшке, можно подумать, что простое дерево могло предоставить достаточное укрытие для такого здоровенного парня, как Колдер. Казалось, что он с интересом разглядывает на другом конце комнаты урожай этого года на ярмарке девиц.
Рейф фыркнул. Зная Колдера, он предположил, что его брат планирует хладнокровно выбрать кого-нибудь из очереди щебечущих девственниц, проверить ее родословную и зубы, и должным образом надеть на нее узду к концу первого месяца Сезона.
А затем начнется систематическое размножение, что Рейф на самом деле не хотел себе представлять. Колдер в постели, вероятно, будет таким же скучным и предсказуемым, как тиканье часов – по крайней мере, так однажды заявила предыдущая жена Колдера во время приступа яростного разочарования.
Рейф оставался в стороне от беспокойных поисков приключений Мелиндой, но ее слова только подтвердили то, что Рейф уже давно подозревал по поводу своего брата. Одна только работа и отсутствие развлечения делали его очень скучным любовником.
Улыбаясь, Рейф пересек комнату, чтобы присоединиться к нему. Обычно Рейф избегал своего молчаливого брата, особенно на общественных мероприятиях, но сегодня вечером даже строгий облик Колдера не мог испортить его жизнерадостного настроения.
Рейф усмехнулся Колдеру, когда добрался до него, и даже весело хлопнул его по спине.
– Вижу, что ты, как обычно, весело проводишь время.
Колдер бросил на него кислый взгляд.
– Разве ты не видишь, что я танцую джигу?
Рейф прислонился плечом к колонне и изучил битком набитый бальный зал с неожиданно возникшей симпатией и пониманием.
– Ах, просто посмотри на всех этих симпатичных девушек, собравшихся здесь сегодня. Несомненно, ты сумел найти кого-то, кто получил твое одобрение?
– В отличие от некоторых, я не разыскиваю на брачном рынке лицо или фигуру. Я ищу жену с… с чем-то другим, что она сможет предложить.
– С голубой кровью, чтобы и дальше облагораживать родословную книгу Марбруков? – усмехнулся Рейф. – Здесь есть целая куча чистокровных созданий, хотя я подозреваю, что ты все равно не сможешь удержаться от изучения их внешности.
Колдер приподнял одно плечо, очевидно, слишком скучая для того, чтобы пожать обоими.
– В любом случае, здесь нет женщины, на которую стоило бы посмотреть второй раз.
Рейф перевел взгляд на своего брата. Должен ли он коснуться темы своей грядущей помолвки? Нет. Это только обеспечит его еще одной лекцией на тему импульсивности. Тем не менее, не повредит, если Рейф сделает намек в этом направлении.
– Я заметил сегодня вечером красивую девушку. Думаю, что ты знаешь ее семью. Ее отец – мистер Колин Милбери, викарий. Ее прадедушкой был сэр Хэмиш Пикеринг. Я уверен, ты помнишь, какие рассказывали о нем истории. Он – раздражительный старый шотландец, который купил себе рыцарство.
– Ах, да. – Колдер приподнял бровь в равнодушном одобрении. – По крайней мере, она не одна из этих корабельных наследниц. Я таких не выношу. Они слишком много о себе мнят.
– Нет, она вовсе не переоценивает себя. Ее тетя – леди Тесса, Кантор по мужу. Ты знал Кантора достаточно хорошо, не так ли?
