Как я и предполагала, Лавиния, завидев Игрра, задрала хвост и прилепилась к пришлому, следуя за ним шаг в шаг. Игрр вначале не обращал на это внимания, но, столкнувшись с Лавинией пару раз, сказал сердито:
– Держись от меня подальше, домина![5] Оттопчу ноги!
Девочки прыснули. «Доминой» называют пожилую женщину, а Лавинии и двадцати нет. Игрр славно окоротил выскочку! Так ей и надо!
Лавиния вспыхнула и отошла. В пути Игрр держался рядом с пришлыми, о чем-то с ними переговариваясь. К сожалению, языка их я не понимаю. Жаль…
* * *
Говорил же Игорь следующее:
– У меня для вас, парни, две новости: плохая и хорошая. С какой начать?
– С хорошей! – попросил Леша.
– Мы тут вроде ВИП-персон. Заметили, как нас облизывают?
– Не слишком! – хмыкнул Олег. – Все бока отлежал. Кинули на землю тонюсенькую подстилку и даже одеяла не дали.
– Теперь дадут, – успокоил Игорь. – Спать будешь на матрасе – том, на котором сидишь. Их привезли специально для нас: старшая так сказала. А вот женщины лягут на войлоках. У нас бы сделали наоборот. Повозки пригнали тоже для нас – чтоб задницы в седлах не били.
При этих словах Олег с братьями сморщились. После вчерашней поездки кожа на бедрах саднила.
– А плохая новость? – спросил Степан.
– Нас не собираются отпускать. Повозки пригнали из крепости, нас туда не повезли. Спрашивается, почему? Спросил, но старшая сделала вид, что не слышит.
Лица спутников погрустнели.
– Зачем мы им? – спросил Олег.
– Не говорят! – вздохнул Игорь. – Но я догадываюсь.
Говорить о догадке он, однако, не стал. Возможно, всего лишь домыслы. Не стоит раньше времени расстраивать парней.
– Кругом одни бабы! – покачал головой Олег. – В доспехах! Это ж надо! Никогда такого не видел. Да еще с хвостами! Те, что взяли нас в крепости, были совсем страшненькие, эти ничего. С голодухи сойдут!
Двойняшки покраснели.
– К тебе одна клеилась! – продолжил Олег. – Красивая! На Ольгу похожа.
– Попадись она здесь, задушил бы! – нахмурился Игорь.
– И я! – согласился Олег. – Удружила, зараза!
Игорь тронул бока кобылки коленями и порысил к Виталии. Та встретила его настороженно.
– Повозки едут медленно, – сказал Игорь. – Пока доберемся к стоянке… Надо скакать вперед и приготовить пищу.
Виталия, декурион. Встревоженная
Предложение Игрра мне понравилось. До Ромы декада пути – это если идти верхом. С повозками уйдут все две. Если сокращать стоянки, выйдет быстрее. Я сделала вид, что задумалась, после чего важно кивнула.
– Тогда я поехал! – сказал пришлый.
Я чуть не выругалась. Поймал на слове! Вчера велела варить кашу, вот он и припомнил. Только зря надеется – не ускользнет! Я кликнула Лолу. Та, услыхав о задании, расплылась. Я нахмурилась. Выглядела Лола привычно, но одной порцией хины с Днями не совладать. Еще вздумает приставать к Игрру… К тому же пришлый, оставшись с девочками, попытается их разговорить.
– Выпей хины! – приказала я, когда Игрр отъехал. – И не вздумайте с ним болтать!
Лола кивнула. Спустя короткое время декурия, погрузив припасы, умчалась вперед.
– Куда они? – спросила Лавиния, подскакав.
– Кашу варить! – ответила я и еле сдержала смех, заметив, как перекосилось ее лицо.
К месту стоянки отряд прибыл к полдню. Я не утерпела и сорвалась вперед. Увиденное заставило насторожиться. На полянке среди кустов тлели, затухая, два костра, над ними исходили паром котлы с кашей и горячей водой, а перед девочками, расположившимися кругом, стоял Игрр и что-то вещал. Девочки смотрели на него во все глаза. Завидев меня, они вскочили.
– Обед готов!.. – доложила, подбежав, Лола.
– О чем он говорил? – спросила я.
– Рассказывал, как живут в его мире. У них с почтением относятся к женщинам. Мужчины открывают перед ними двери, не позволяют носить тяжелые вещи, ухаживают за ними и даже носят на руках… Так чудно!
«Сукин сын! – подумала я. – Он что, нарочно? Девочки и без того с него глаз не сводят. Мало того, что отшил Лавинию, так еще головы кружит. Кончится тем, что передерутся. Нельзя отпускать его от себя!»
– Как каша? – спросила сердито.
– Попробуй! – предложила декурион.
Я направилась к костру. Игрр при моем приближении схватил глиняную чашку и навалил в нее горячей, вкусно пахнущей каши. Я взяла ложку, зачерпнула, подула на горячее, после чего положила еду в рот. Каша таяла на языке. Мягкая, пахнущая дымком, со вкусом копченостей и приправ, она скользнула в желудок, вызвав неукротимое желание съесть еще. Я еле сдержалась. Командир не должен есть раньше воинов.
– Вкусно! – сказала, возвращая Игрру миску.
Окружившие нас «кошки» радостно загомонили.
– Внимание! – крикнул Игрр подошедшей турме. – Всем умыться и стать в очередь! Грязным еды не дам!
Девочки кинулись к лошадям. Дружно хватали фляги с водой, лили на руки, плескали на лица, после чего бежали к костру. Игорь, скалясь и отпуская шуточки, накладывал в миски кашу. Я нахмурилась. По какому праву он распоряжается? Умываться, конечно же, нужно, но в походе воду экономят. Думая так, я понимала: злюсь зря. Мы заночуем у Лунного озера. Воды там в достатке: хватит помыться и в дорогу набрать. Но почему девочки его слушают? Кто здесь главный?
Кларисса принесла мне чашку с кашей, хлеб и кубок с разбавленным вином. Лола сделала то же для мальчика, над которым сидела ночью. Мальчик заулыбался. Они сели в сторонке и стали есть, при этом Лола старательно подсовывала пришлому свой хлеб. Я нахмурилась, но решила отложить разбирательство. Хотелось есть. Я села на траву и принялась за обед. Рядом поглощали кашу воины. Их лица светились блаженством. Вкусная еда и вино – что может быть лучше после долгого перехода?
Опустошив посуду, я встала и направилась к Игрру. Тот тоже ел, но, завидев меня, вскочил.
– Сиди! – удивилась я. – Ты же не мой воин.
– У нас принято вставать перед женщиной.
«Хитрец! – оценила я. – Только зря стараешься. Меня не очаруешь!»
– В своем мире ты был поваром? – спросила строго.
– Врачом, – возразил он и повторил: – Медикусом.
«Неужели? – не поверила я. – Такой молодой?»
Он, видимо, догадался, о чем я подумала.
– Я учился шесть лет, – добавил поспешно. – И еще год в интернатуре. Понимаю твои сомнения, декурион, я выгляжу молодо. Но мне двадцать восемь.
«На восемь лет старше меня? – мысленно ахнула я. – Не может быть!» Мгновение спустя я вспомнила: у пришлых иначе. Они взрослеют поздно. Димидия в двенадцать уже воин, я в свои двадцать – ветеран. Девочки считают меня старухой, хотя вслух такое, конечно, не говорят. Попробовали бы!
– Научи моих девочек варить кашу! – попросила я.
– Здесь нет ничего трудного! – ответил он. – Если замочить крупу, она быстро разварится. Не нужно большого огня под котлом – каша не пригорит. А сало для заправки следует резать мелко, тогда вкус получится однородным и мягким.
– Вот и расскажи им! – велела я и отошла.
Игрр, кашевар турмы
После обеда все и случилось. Сытые и слегка захмелевшие (нам, по нашей просьбе, вино наливали неразбавленным) парни валялись в повозке. Олег вдруг рыгнул и погладил себя по животу.
– Счас спою! – сказал довольно.
– Давай! – ободрил я.
– Девки разбегутся! – вздохнул десантник. – У меня ни слуха, ни голоса. Пел только в армии – и то в строю.
И тут Леша внезапно выдал дискантом:
– Во поле береза стояла,– Во поле кудрявая стояла…
– Люли, люли стояла,– Люли, люли стояла…
– подтянул Степан.
Братья сели и заголосили в два голоса:
– Некому березу заломати,– Некому кудряву заломати,– Люли, люли заломати.– Как пойду я в лес, погуляю,– Белую березу заломаю.– Люли, люли заломаю…
Пели двойняшки на удивление слаженно. Высокие голоса плыли над степью, и песня, сочиненная в другом мире и о другой природе, удивительно органично звучала среди степи, поросшей высокой травой, вплеталась в топот копыт, звяканье сбруи, скрип колес… Турма, привлеченная неожиданным зрелищем, сбилась вокруг повозок и, затаив дыхание, внимала пению. А братья, прикрыв глаза, самозабвенно выводили мелодию. Когда они умолкли, женщины восторженно закричали и захлопали.
– Знай наших! – довольно сказал Олег. – Это вам не мечами махать.
– Мы в хоре детдома пели, – сказал Леша. – Оба.
– Еще знаете? – спросил я.
– Ага! – кивнул Степан.
– Давайте!..
Песен братья, как выяснилось, помнили много. В их репертуаре преобладали народные, но были и современные. Ободренные реакцией слушателей, детдомовцы распелись и голосили вовсю. Когда грянули «Вдоль по Питерской», Леша в порыве чувств вскочил, отшвырнул матрас и стал отплясывать на днище повозки, выкидывая коленца. Получалось у него на диво ловко. С последним звуком он топнул ногой и картинно развел руки. Слушатели завопили. Далее произошло непредвиденное. Одна из женщин (она сидела с Лешей во время обеда) склонилась с седла, подхватила мальчонку под мышки и, выдернув из повозки, бросила на круп лошади. После чего умчалась вперед. Я онемел, но быстро взял себя в руки. Расталкивая лошадью сгрудившихся воинов, пробрался к Виталии.
