Мой фарфоровый бог взял в руки чашку с нарисованным вопросительным знаком и
пошел дальше. Он прошагал мимо нас, чуть задев меня рукавом. Казалось, мы не
существовали для него. Я уловила едва заметный пряный аромат.
— По-моему, взрословат, — пожала плечами Сашка. — И наверняка у него
вычурное имя. Никита там или Амвросий.
Я опомнилась, а Сашка уже тащила меня за руку:
— Быстрее, быстрее!
Мы превратились в настоящих сыщиков. Прятались за полками, делали короткие
перебежки. Мы выслеживали мою мечту. На нас косились работники магазина. Это
ничего — главное, чтобы он не заметил.
А незнакомец в сером пальто прошествовал к фруктам (мы перебежали и присели
за картофелем), взял ананас и отправился к кассам. Надо было видеть, как он шел.
Широкие, уверенные шаги. Казалось, в спину ему дует ветер. А сам он на
побережье, и вокруг шторм. Меня он не может увидеть, ведь мы из разных
пространств, и я могу пройти сквозь него, будто сквозь туман…
— Отомри, — сказала Сашка. — Топай давай. Вперед.
И подтолкнула меня. Я, наверное, очень неуклюже вышла из-за стендов с
бытовой химией. Сашка меня толкнула прямо в направлении кассы, и я чуть не
врезалась ему в спину, но вовремя затормозила. Тихонько стояла в очереди сразу
следом за ним, пялясь в потолок и пытаясь вместе с тем рассмотреть этого
удивительного человека. Пожалуй, Сашка была не права насчет возраста. Да, он
чуть постарше нас — но ему уж точно не больше шестнадцати-семнадцати. Он был
выше меня на полторы головы, но ничуть не сутулился. Мне нравится, когда высокие
не сутулятся. В них нет трусости. Они настоящие.
Подходила его очередь. Ананас и кружка рывками приближались к кассиру. Я
подумала, что сейчас он расплатится, и я пойду назад, к Сашке. Хотя сейчас мне
очень хотелось заговорить с ним, спросить что-то, но я не могла придумать ничего
толкового. Он уйдет, и мы никогда больше не встретимся. Слишком большой город.
Все станет, как прежде.
И, наверное, бывают в жизни моменты, когда как будто что-то переключается,
как стрелки на железнодорожных путях. Я должна была, обязана была пройти мимо,
но зазевавшийся стрелочник ошибся, и наши поезда — его и мой — вот-вот
столкнутся.
Он повернулся и увидел меня. Я уверена — не заметил, а именно увидел. Что я
есть в этом мире. Меня будто обожгло. Так не бывает, подумала я. Не бывает,
чтобы на самом деле.
А он сделал приглашающий жест. Уступил мне место в очереди. Впереди нас
стояло еще несколько человек.
Вот блин! Я ведь ничего не взяла в магазине, а ведь могла бы захватить хотя
бы буханку хлеба! Пришлось схватить что-то первое попавшееся с полки у кассы и
положить на ленту. Я благодарно кивнула и прошла вперед. Ноги у меня
подкашивались. Я подумала еще — он всем так уступает место в очереди, или решил,
что я особенная? Вдруг я понравилась ему?
Мое сердце не знало, куда деваться, а мысли носились с такой скоростью, что
я могла ухватить только малую часть из них. И произошло второе чудо. Он положил
левую руку мне на плечо, чуть приблизил меня к себе, склонился губами к уху и
проникновенно шепнул:
— Себе?
Мысли заметались еще сильнее в поисках нужного ответа, а потом я сообразила,
что не понимаю, о чем он. Я повернулась, посмотрела на него и спросила:
— Простите, что?
— Я спрашиваю, — негромко сказал он и приподнял чашку с вопросительным
знаком. — Себе покупаешь? Прости, если это бестактный вопрос.
Я посмотрела на ленту. И тут хорошо бы мне исчезнуть и появиться где-нибудь
в другом месте. Но я стояла в очереди и сгорала от стыда. На ленте лежал тест на
беременность. Я схватила его с полки, не замечая, что беру. Мне было не до
этого. Боже мой, что я наделала? Что он обо мне подумал? Как теперь ему можно
доказать, что это случайность, что у меня никого нет, что я целовалась-то всего
несколько раз? Впрочем, последнее ему знать необязательно. Да что теперь… У
меня горели щеки, и я только и смогла сказать:
— Маме… Мама просила купить.
Где-то вдалеке я услышала Сашкин смех. Ее бы на мое место! От стыда и вранья
меня просто разрывало на части. Надо было сказать, что покупаю тест для подруги
и показать на Сашку, как она выглядывает из-за полок и хлопает глазами.
Подошла моя очередь. Кассир пробила тест и сказала:
— Тридцать один рубль.
Я полезла в карман за деньгами, но только сейчас вспомнила, что у нас
собирали на день рождения классной. Я покупаю тест на беременность, да к тому же
я банкрот. Полная идиотка.
Хорошо бы попросту убежать. Извиниться и убежать. Через несколько дней все
забудется, как страшный сон. Все, кроме него. Лучшего в моей жизни уже не будет.
Все остальные будут казаться фальшивкой.
Может быть, поэтому я продолжала рыться то в карманах, то в сумке, хотя
прекрасно знала, что денег там быть попросту не может. И тут он достал кошелек и
расплатился за меня. Это было полным крахом. Надо было что-то сказать, наверное.
Не могу же я теперь просто уйти. Когда мне отдавали чек, я буркнула: «Спасибо»,
причем непонятно кому, то ли кассиру, то ли своей судьбе. И тихонько стояла в
сторонке, пока пробивали кружку и ананас. Я была в полной растерянности, но все
равно смогла заметить, как мимо людей с видом заправского вора крадется Сашка.
Она не торопилась подходить ко мне — ждала, чем закончится дело. Вид у нее был
уверенный.
Вот и я решила — хватит трястись. Подумаешь, что в нем такого необычного,
чтобы так переживать. Парень как парень. Возьму и подойду. Он складывал покупки
в пакет, когда я окликнула его:
— Извини. — Он повернулся. — Мне нужно как-то вернуть тебе деньги…
Он улыбнулся. Это была самая великолепная улыбка, которую я видела за всю
свою жизнь! Парень как парень? Как бы не так. Улыбнувшись, он сказал:
— Мы будем в расчете, если ты согласишься прогуляться со мной. Ты не
торопишься?
— Нет, нет, не тороплюсь, — сказала я.
А внутри просто запрыгала от радости. Он пригласил меня прогуляться! Меня
охватило какое-то безумное счастье. Он спросил:
— Маме не слишком срочно? Подождет? — и показал на тест.
Я снова вспыхнула от стыда и поспешно сунула коробку в карман:
— Да, конечно.
— Игнат, — сказал он и протянул руку.
Я пожала ее. Рука была теплой и настоящей. Теперь в этом мире для меня
