10
После девяти длинных гудков раздался голос Альмы:
— Да?
— Лобов умер, — прошептала Ида.
Сначала в трубке наступила тишина.
— Что… что…? Ида?
— Лобов умер. Несчастный случай.
— Где… как это произошло? Ты где?
— На Нобелевском банкете.
Ида продолжала шептать.
— Не понимаю. Что случилось? — спросила Альма надтреснутым голосом.
— Он рухнул. У моих ног. Они думают, что я в шоке. Здесь полиция.
Стало опять тихо. В трубке был слышен только шум — это мобильная сигнальная мачта в Швеции по очень длинным медным проводам в телефонной сети посылала сигнал, который в конечном итоге приняла базовая станция в далекой Москве и передала его Альме.
Но она дышала — Альма тяжело дышала.
Затем Ида услышала сухое покашливание, откуда-то с другой стороны Балтийского моря.
— Ида, — произнесла Альма. — Ты можешь спокойно рассказать, как это случилось?
— Я спокойна… Он должен был дать мне шкатулку. Он говорил, что чувствует — его преследуют. И он дал мне тайное письмо. А потом сверкнула молния. Сильный свет. Его глаза, его глаза, они только… из них пошла кровь. Кровь залила очки. А потом он упал.
— Я знала, что им удастся… в конце концов…
Новая пауза.
— Где шкатулка? — спросила Альма.
— Что ты имеешь в виду?
— Ты слышишь, что я говорю. Где шкатулка?
— Он сказал, что любит тебя. Это были его последние слова.
Опять тишина.
Когда через несколько секунд Ида снова услышала сухой тон, он перемежался всхлипываниями:
— Где шкатулка?
— У меня.
Как она может думать о шкатулке?
Снова секундная пауза.
— Что еще? Тайное письмо?
— Да. Лобов нашел его сегодня. В Каролинском институте. Неизвестное письмо с тайнописью. Он сказал, что это письмо может привести к удивительным вещам. Это связано с Линнеем. И с моллюсками.
Между всхлипываниями было слышно, как у Альмы захватило дух.
— Моллюсками?
— Да.
— Где письмо?
— Здесь, у меня.
— Хорошо. Хорошо. А ты сейчас где?
— В туалете. В Ратуше. Мне помогает Йенни.
— Кто такая Йенни?
— Полицейская.
— Ида, послушай: ты должна оттуда выбраться. Беги как можно быстрее. Не попадайся на глаза Йенни и другим полицейским. Обещай мне.
— Но что все это значит?
— Объясню, когда у нас будет больше времени.
Теперь Альма говорила твердо и решительно.
— Ты видела на банкете кого-то из преследователей Лобова?
— Нет. Но он упоминал женщину по имени Миранда. Мне она показалась приятной.
— Миранда?
— Да.
— А ты говорила с этой Мирандой?
— Да. Мы сидели за одним столом.
Альма громко выругалась по-русски. Потом опять замолчала, а затем что-то пробормотала.
— Бабушка, что ты говоришь? Я не слышу.
— Ида. Мне очень жаль, что ты в этом участвуешь, и участвуешь по моей вине. Теперь ты несешь ответственность и не знаешь, насколько она велика. Постарайся сразу же выбраться из Ратуши.
Ида застыла на сиденье, недомогание прошло, но ей почудилось, что стены сдвигаются, а туалет сжимается.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Ты должна мне довериться. Ты должна выбраться оттуда так, чтобы тебя не увидела ни Миранда, ни кто-либо другой из преследователей. Ты должна спрятать и шкатулку, и письмо. А после этого… ты можешь пойти в полицию и рассказать, что ты видела.
— Не понимаю. Полиция уже здесь. Я же свидетель. Они ждут меня у туалета. Вот как, бабушка. Ты не понимаешь.
— Полиция знает, что шкатулка у тебя?
— Нет.
— Полиция не должна забрать шкатулку. Понимаешь?
Внезапно Альма заговорила экзальтированным и взволнованным голосом:
— Я понимаю, что ты в шоке, Ида, но я надеюсь, ты слышишь мои слова. Уходи оттуда. Как можно быстрее.
— Не знаю, смогу ли я.
Ида заметила, что плачет. Она держала телефон на коленях и слышала, как ее зовет Альма. Тушь щипала глаза. Вытерев щеки краем перчатки и смыв полоски туши водой из-под крана, она опять приставила телефон к уху.
— Говорю это ради тебя, — услышала она Альму. — Ты должна мне довериться. Уйди оттуда, спрячь шкатулку и письмо, а после этого иди в полицию. Речь идет о твоей собственной безопасности.
— Что ты хочешь сказать?
После короткой паузы Альма продолжила:
— Если Миранда на банкете, я делаю собственные выводы. Я должна быть откровенной, Ида, чтобы ты поняла, насколько все серьезно. Если Миранда узнает, что шкатулка у тебя…
Альма замолчала.
— Ничего не понимаю, — только и смогла сказать Ида, сама слыша, как жалко это звучит.
— Вот что, — сказала Альма еще более серьезным тоном. — Лобов умер. Вряд ли это был несчастный случай. Ты понимаешь, что я имею в виду?
Голова у Иды пошла кругом. Ей показалось, что она сейчас упадет.
— Нет, это точно был несчастный случай. Я ведь была рядом. Что-то взорвалось. Он сказал, что любит тебя. Это были его последние слова… Но тебя ведь волнует только шкатулка?
— Ида, делай, как я говорю. Не попадайся на глаза Миранде, не попадайся на глаза полиции и обещай мне, что…
В дверь туалета сильно постучали.
— Ты еще здесь? Тебе лучше?
Голос Йенни. Ида сразу же прервала разговор и спрятала телефон в вечернюю сумочку.
— Да. Немного.
Она снова завернулась в одеяло и медленно открыла дверь. Йенни фальшиво улыбалась.
— Вот что. Давай присядем ненадолго. Сначала тебя осмотрит врач, а затем один из моих коллег расспросит тебя о том, что случилось. А потом ты поедешь домой. С тобой кто-то сможет остаться на ночь?
Иду опять повели к неудобной табуретке на кухне, и она быстро оглянулась по сторонам.
Где выходы? Смогу ли я незаметно выбраться отсюда?
Вниз по лестнице с пустыми носилками спускались санитары. Между разделочными столами на кухне быстро прошел полицейский в гражданском. Он нес полиэтиленовые рулоны с бело-синими лентами для оцепления.
Йенни неподвижно сидела на корточках прямо перед Идой и пристально смотрела ей в глаза.
11
Ида, не шевелясь, сидела на табуретке. На кухню устремились официанты, неся горы десертных тарелок. Санитары и полицейские сначала пытались не пустить их, но среди них был господин с круглыми щеками, Ида раньше видела его на лестнице с королевой. У него на шее висела голубая ленточка с массивным золотым украшением, напоминавшим карманные часы. Теперь она его узнала — это был один из членов Нобелевского фонда — как же его зовут? — который что-то обстоятельно обсуждал с кем-то из полицейских.
Сразу после этого старший полицейский дал команду пустить всех официантов на кухню. Йенни получила новые указания и повернулась к Иде, по-прежнему сидевшей на табуретке.
— Здесь такая суета, сама видишь. Нам надо перейти в другое место. Мы спустимся в отделение полиции, там и поговорим спокойно. О’кей?
— Да, конечно, — отозвалась Ида, подумав: «Нет, нет, только не в участок, отсюда надо делать ноги».
В ту же секунду она посмотрела на вход на кухню и увидела женщину с пышной прической.
В парике.
Миранда, это она. Что она здесь делает?
Ида встала, словно готовясь дать отпор и одновременно вся дрожа.
Она меня видела?
Нет.
Тем временем Миранда показала удостоверение одному из полицейских у входа, который сразу же вызвал начальника спецназа.
— Она говорит, что русская и личный врач покойного, — сказал полицейский.
Начальник спецназа покачал головой.
— Мне жаль, но она ничего не может для него сделать. К тому же здесь все полностью оцеплено.
— Но позвольте мне осмотреть его! — закричала на английском Миранда. — Прошу вас! Ну пожалуйста!
Именно в этот момент Миранда встретилась глазами с Идой.
Миранда замерла и сильно покраснела. Затем взяла себя в руки и окинула Иду тем же теплым взглядом, с которым сидела за столом во время ужина. Но теперь Иде этот взгляд показался наигранным.
— Как ты себя чувствуешь? Что случилось? — воскликнула Миранда.
Больше она ничего не успела сказать, поскольку полиция оттеснила ее от входа на кухню.
— Куда вы ее ведете? Я ее тоже знаю! — последнее, что успела сказать Миранда до того, как скрылась.
Одновременно Йенни положила свою руку в перчатке на Идино плечо.
— Ну что, пошли? В участке угощу тебя чаем.
12
Ида с Йенни вышли из тех же дверей, откуда выгнали Миранду. Ее больше не было видно. С танцпола в Золотом зале доносились звуки большого джазового оркестра. Йенни вела девушку через сводчатые галереи к гардеробу, чтобы Ида могла взять свое пальто.
