А как же в логике единого? В логике единого нет иерархии. Но в этой логике, в этой сфере есть объемы, которые можно выделить. Пусть с нечеткими границами. Ценности здесь группируются в содружестве со смыслами. В этом нет бессмысленности, и не может быть.
Далее, если мы хотим использовать психоанализ не в качестве системы: мортидо и либидо, направленных на себя или других, а как восстановление истории возникновения того или иного объема ценностно-смыслового (СКО), то мы можем погружаться до центра этого объема, отыскивая в нем тот затравочный элемент, вокруг которого это все образовалось. Это и называется принцип жемчужины. В логике единого мы видим, что ничто следующее не отменяет предыдущего.
А в логике одного вполне возможно, что следующее просто отменяет все, что было раньше. Поэтому всегда возможна регрессия к предыдущему. Отсюда одна из особенностей адаптивного поведения человека, который совершенно спокойно может вернуться в любую точку пространства своей личной истории и чувствовать себя там так же адекватно, как только что он чувствовал себя в совсем другом месте. Потому что и там он найдет некоторое ценностно-смысловое образование, с опорой на которое он может осуществлять свою деятельность.
Этот процесс можно описывать в разных языках, используя разные системы обозначающих, но важно одно – какой логикой мы при этом пользуемся: логикой единицы или логикой единого.
Какая разница между смыслом и ценностью? Смысл – это связность. Если я могу установить с чем-то связь, отношения, оно для меня осмысленно. Если я не могу установить отношения, оно выпадает и становится бессмысленным.
А ценность – это то, чем я хочу обладать. Самый интересный парадокс: бывают случаи, когда человек желает обладать ценностью, которая для него бессмысленна. Он не может ее ни к чему привязать, но он ее хочет. Как правило, это из какой-нибудь программы внешней, но человеку не легче, если ему скажут, что это внешняя программа. Приходится ее куда-нибудь приспосабливать, то есть какие-то отношения выстраивать.
Связь – это соединение, когда два и больше различных объектов объединены. В мире взаимосвязано все, весь вопрос чем, как и т. д.
Зависимость – это одностороннее воздействие, это не связь это вектор, направленный на что-либо. Если говорить про людей, то единица не чувствует, что она составляет единое с другим человеком, она чувствует воздействие на себя, от которого зависит в своей жизнедеятельности. Это может быть иллюзорная зависимость, а может быть и фактическая.
Интеллект и формирование субъекта
Когда человек социальный становится человеком интеллектуальным? Когда он не только удовлетворяет свои потребности и вынужденно производит ка кие-то ценности в обмен на ресурс, а начинает создавать интеллектуальный продукт, который непосредственно удовлетворению потребностей не служит. Это случаи художественной одаренности, когда доминирует эмоционально-чувственная информация, и это случаи чисто интеллектуальной одаренности, когда доминирует рациональная информация. Тогда жизнь человека складывается так, что он не только удовлетворяет потребности, но еще и производит интеллектуальный продукт. Этот продукт может быть востребован в большей или меньшей степени или совсем не востребован, тогда говорят, что талант – это наказание. Скажем, Ван Гог – художник, умер нищим, больным, несмотря на то что брат что-то там пытался сделать. Но после его смерти нашлись люди, которые нажили на его картинах большой капитал. Он не мог не делать этот продукт. Он жертвовал удовлетворением потребностей нужды во имя этой страстной деятельности по созданию художественного продукта.
Можно говорить, что в таком случае мы видим первое проявление качественной стороны сознания, субъектности, но неуправляемой. Не зря великие творцы говорили: «Мною руководит внешняя сила», «Моей рукой водил Бог» и т. д. Опять же все объяснения вне себя – за редким исключением, когда на этой базе сформировался по тем или иным причинам субъект как управляющая система. Субъект воспринимает себя как живого человека, который не отождествлен с социальной системой, он видит этот гибрид, он в состоянии дифференцировать свою субъектность, себя внутреннего и себя внешнего, он имеет собственный автономный ресурс.
Этот собственный ресурс, поиски, откуда он произошел, приводят человека к душе . Субъект ставит первую интеллектуальную задачу, он хочет найти такой способ действий, при котором удовлетворяются потребности живого и его интеллектуальный продукт его же не уничтожает. То есть первая задача называется гармонией, балансом. Не абстрактная гармония, потому что абстрактная гармония невозможна, – это выпадение из процессуального мира, а баланс. Человек начинает дифференцировать ситуацию, себя как ситуацию и ищет баланс между внешним и внутренним.
Наша автономная часть, изделие, действует по принципу экономии усилий. Привычка – это и есть способ экономии усилий: привычным образом действовать, привычным образом реагировать, привычным образом не замечать или, наоборот, что-то замечать. А интеллект не работает автоматически, он не проявляет себя, если нет усилия. Поэтому точка баланса между автономной частью и частью интеллектуальной – это баланс усилия, то есть выбора между наличием усилия и отсутствием усилия.
Человек интеллектуальный дифференцирует: вот живое, природное, с такими-то базовыми потребностями, вот сочетание этого живого с социальной системой управления; это интериоризировано, это принадлежность к Мы такому-то, а тут нет никакой принадлежности и возможна попытка организовать Мы вокруг себя. Субъект видит весь этот процесс под названием «жизнь».
Самость и субъект
Поразмышляем о самости. О знаменитом «я сам», которое зарождается еще в младенчестве, когда юное существо начинает разговаривать, отодвигает руки родителей и говорит: «Я сам». Потом он сливается постепенно с разнообразными Мы, но время от времени вспоминает, что он сам, и начинает что-то в себе как-то реализовывать в качестве «я сам».
Если субъект не сформирован как управляющая система, имеющая силы противостоять внешним программам, человек не может действовать из себя, а действует, реагируя только на внешние раздражители. В этом случае говорить (в строгом смысле слова) о самостоятельности у нас не получится. Но есть социальное заполнение этого понятия «самостоятельность», и пользуемся мы им довольно часто, говоря: «Вот этот человек самостоятельный, а этот несамостоятельный», полагая, что этим выписываем плюс-подкрепления на самооценку, что это человека должно радовать.
Преследуя в своей внешней деятельности добычу разнообразных ресурсов, человек использует свои грандиозные адаптационные возможности для того, чтобы приспосабливаться к тем Мы, в распоряжении которых и находятся эти ресурсы. И пространство для проявления своей самости все меньше, меньше, меньше (в подлинном ее значении). Происходит освоение все новых и новых территорий для этого «я – как мы», в результате чего социализируется даже то, что по идее должно принадлежать частной жизни, то есть пространству отношений, а не пространству борьбы, кооперации и единства интересов.
Как развивается сама самость? Мы начинаем с простого «я сам, не мешайте». Потом самость разветвляется на три основные составляющие: самоутверждение, самовыражение, самореализация. Сначала это все связано с внешним, потом через уникальность подключается внутреннее, и в завершение внутри появляется субъект. (В данном случае я использую субъект в специфическом значении, чтобы не пользоваться таким затертым словом, как «Хозяин».) Субъект как управляющая система внутреннего мира. То есть он есть у всех в зачаточном виде, но мы его развиваем, структурируем и осознанно с ним работаем. В результате мы получаем управляющую систему. Потому что ответ на вопрос, кто или что является управляющей системой той или иной внешней или внутренней ситуации – это главный вопрос управления своей жизнью.
Существует ли в социальной реальности такие места, где потребность в самости, в субъектности соединяется с функциональными действиями? Существует. Это зона уникальных специалистов. Внешнее самоутверждение, связанное с внутренним действием из себя, реализуется в социальном мире как пространство уникальных специалистов, то есть высоких профессионалов. Потому что, как бы ни стремился социум к усреднению, к массовости, к типовому поведению, с развитием своим он все более нуждается в уникальности. А уникальность возможна только при реализации субъективности.
Уникальность специалистов возможна в любой области социальной деятельности: от художественного творчества до сапожника, токаря, слесаря, лесоруба. И даже существуют всевозможные ситуации типа конкурсов для выявления таких уникальных специалистов. Это единственный на сегодняшний день путь социальной реализации вашей субъективности – стать уникальным специалистом. Отсюда такое уважение к профессионализму. Не может дилетант стать уникальным специалистом, нельзя расслабленно жить и при этом быть высокопрофессиональным скульптором, конструктором, ремесленником и т. д.
