– Чем я могу вам помочь?
– Я Черил Макинтайр, – сказала мать, ероша волосы Бобби. – А это мои дети, Бет и младший Бобби.
– Конечно, мисс Макинтайр. Мы ждали вас.
Внимание Бобби привлек скрежет сдвигаемого по полу стула где-то рядом, и он поднял голову как раз в тот момент, когда из смежного кабинета вышла другая женщина. Она была крупной, с завитыми седыми волосами и старомодными очками, висевшими на длинной золотой цепочке. Женщина улыбнулась детям, и Бобби прижался к материнскому боку.
– Мисс Макинтайр? Меня зовут Нэнси Ригер. Я директор «Сестер причастия». Вам необходимо заполнить некоторые бумаги. Бобби увидел, как его мать взглянула на настенные часы и озабоченно нахмурила лоб.
– Это займет всего минуту, и этого требуют законы штата. Потом вы будете свободны. Пройдите в мой кабинет. Миссис Харпер присмотрит за детьми.
Бет и Бобби сели на высокие стулья с жесткими спинками, их ноги болтались в воздухе. Через стеклянную вставку двери они могли видеть свою мать, и они увидели, как она заплакала.
Бет протянула руку и сцепила свой указательный палец с пальцем Бобби, который не отрываясь смотрел на мать. Он знал, что Бет тоже смотрела на нее, и чувствовал, как она все сильнее сжимает палец.
Вдруг у него перехватило дыхание. Не слезы матери вызвали его тревогу: в последние дни она много плакала. Но когда она кивнула, сделала глубокий вдох и встала, у Бобби заколотилось сердце.
– Что происходит? – шепотом спросил он у Бет.
– Я не знаю.
Что-то было не так, и Бобби понимал это. Он знал, что и Бет это понимает. Но того, что произошло потом, когда мать подошла и присела перед ними, они никак не могли понять. Она сказала:
– Вы самые прекрасные дети. Это правда. Бобби, ты находчивый мальчик, однажды ты вырастешь и станешь большим и сильным. А ты, Бет, мила и умна. Очень многие мамы были бы счастливы иметь таких детей, как вы. – Она вздохнула, и ее красивые глаза заволокла печаль. – Но я так больше не могу.
– Чего не можешь? – спросил Бобби. – Давай уйдем отсюда.
Он потянул ее за руку, но мать остановила его.
– Бобби, сынок, твоей маме нужно уйти.
Бет растерянно заморгала.
– Уйти? – Бобби наморщил лоб и округлил глаза в попытке осмыслить услышанное.
– Да. – Она дотронулась до его щеки. – Я не могу быть хорошей мамой. Я слишком молода, чтобы быть мамой. Без меня вам будет лучше.
– Ты вовсе не слишком молода, ты старая, – заявил Бобби, переходя на крик.
Бет принялась качать свою куклу.
Мать улыбнулась, хотя ее глаза были влажными.
– Нет, я не старая, правда, не старая. Просто я чувствую себя старой сейчас. Трудно быть мамой, когда нет папы, который помогал бы. Вы можете это понять? – Затем она встряхнула головой, будто выходя из забытья. – Вы чудесные дети. И вы заслуживаете мать и отца, которые заботились бы о вас. – Она наклонилась, крепко обняла Бобби и поцеловала его, потом обхватила Бет, замерла на несколько секунд, а затем резко отстранилась с мокрым от слез лицом. – Помните всегда, что я люблю вас.
Бобби почти ничего не сознавал, когда мать повернулась и направилась к выходу из кабинета, не позвав его с собой. Бет по-прежнему качала свою куклу, уткнувшись в нее лицом.
Бобби всполошился:
– Пойдем, Бу. – Он явно собрался следовать за мамой. Но две женщины из «Сестер причастия» загородили им путь.
– Теперь вы будете жить с нами, – объявила миссис Ригер.
Бет перестала укачивать куклу и будто оцепенела. Бобби увернулся и бросился за матерью. Он ничего не понимал. Стертые подошвы парусиновых ботинок скрипели при беге по застланному линолеумом коридору, космы черных волос лезли в глаза.
– Мама!
Выкрикнутое им слово гулко разнеслось по длинному коридору. Из-за дверей по обе его стороны появились лица любознательных взрослых и детей. Впереди по коридору шли трое ребят постарше, и Бобби с разбегу врезался в них.
– Мама, подожди! – прокричал он.
Ребята загоготали, а потом свалили его на пол.
– Здорово, еще одного малыша поймали, – усмехнулся один из них.
Бобби даже не посмотрел на них. Его взгляд был устремлен в направлении удалявшейся матери, и по его щекам текли слезы.
– Мама, не оставляй меня здесь!
Его рыдающий голос разносился по всему зданию, и мать заколебалась. С опущенными плечами, она напряженно застыла у самого выхода спиной к нему.
Бобби захлебывался слезами и судорожно ловил ртом воздух.
– Мама, пожалуйста, – прошептал он.
Но после затянувшейся паузы его мать наклонила голову, открыла входную дверь и вышла из здания. Бобби вскочил и помчался за ней, но врезался в дверь, которую перед самым его носом успел закрыть охранник.
– Не уходи, мама! – рыдал Бобби, сползая по двери на пол. – Пожалуйста, не уходи!
Но его крики остались без ответа. Он беспомощно наблюдал через армированное стекло двери, как она решительно удалялась по тротуару, пока наконец не перешла на бег.
– Тук, тук. – С этими словами в кабинет вошла Лейси, но тут же смешалась и умолкла, увидев, как вздрогнул сидевший за рабочим столом Бобби.
У него было хмурое и настороженное лицо, напрягшиеся плечи, телевизор работал с выключенным звуком на канале местных новостей. Бобби казался разъяренным, а может быть, уязвимым. Хотя Лейси решила, что последнее не очень-то вяжется с этим человеком, и вообще отказалась от такого предположения, когда он вслух отреагировал на ее появление:
– Какого черта вы здесь делаете?
– До этого, помнится, вы говорили, что это мой кабинет.
Сидя в удобном вертящемся кожаном кресле, Бобби вперил в нее тяжелый, холодный взгляд. Это продолжалось несколько долгих, мучительных секунд, после чего он рывком поднялся с кресла.
– Настало время прояснить некоторые вещи.
Такое начало не сулило ничего хорошего.
– По всей видимости, мне придется терпеть ваше присутствие, но это мой кабинет. Это мой рабочий стол. – Бобби пошарил в нижнем ящике стола, обнаружил свою любимую кружку «Сладкая штучка» и со стуком водрузил ее на стол, напоминая пометившего свою территорию пса. Он улыбнулся, потом указал на угол комнаты. – Вы же можете пользоваться этим.
Под «этим» подразумевался расположенный рядом с тренажерами и грудой гирь маленький деревянный столик, заваленный разной спортивной атрибутикой Бобби Мака, и деревянный же стул с прямой спинкой, похожий на школьные учительские стулья 1950-х годов. Лейси уже собиралась сказать ему, куда он мог бы отправиться вместе со своим столиком и наглой ухмылкой, но перед ней вдруг предстал образ дочери. Улыбающейся, счастливой. Придется стерпеть. Пусть издевается, она не позволит этому самодуру выгнать ее с работы.
