У Дженкинса и вправду оказался немалый опыт в приобретении дамских нарядов (а все-таки интересно, при каких обстоятельствах дворецкий, служащий в доме одинокого холостяка, успел набить руку в подобных вещах?), и он повел девушку в такие магазинчики и модные мастерские, о которых она, живя в Лондоне, никогда и слыхом не слыхала.
Маркиз Транкомб снабдил дворецкого списком, где перечислялись необходимые вещи (продумано было все до последней мелочи), и два покорных исполнителя воли маркиза — Мэри и Дженкинс — целый день бродили от лавочки к лавочке, делая покупки и отправляя в дом Мэлдонов посыльных, нагруженных свертками и пакетами.
Шить наряды на заказ было некогда, поэтому пришлось довольствоваться готовыми моделями, которые портнихи брались быстро подогнать по фигуре. А фигура у нее была настолько хорошей — стройной, гибкой, с идеальными пропорциями, что серьезных переделок не требовалось, вот разве что чуть-чуть ушить в талии (изяществом своей талии Мэри особенно гордилась).
Проходя мимо сверкающих витрин фешенебельной Бонд-стрит, славящейся самыми дорогими салонами дамской одежды, Дженкинс бросал на них равнодушный взгляд и увлекал Мэри куда-то в переулочки, где прятались магазинчики поменьше и поскромнее, поражавшие, тем не менее, ассортиментом и качеством своих товаров.
— Сейчас мы зайдем в магазин фирмы «Голстайн и сыновья», — терпеливо объяснял Дженкинс своей спутнице. — У них самый лучший и недорогой твид, а вам, мисс, нужно приобрести пару добротных дорожных костюмов. Потом — к мадам Леруа, она держит шляпную мастерскую в двух кварталах отсюда. Модели у нее изящные, настоящий парижский шик. В шляпке от Леруа не стыдно показаться где угодно, хоть на балу у королевы. И, наконец, после шляпного магазина направим свои стопы в салон дамского белья. Там я вас, с вашего позволения, оставлю, будете объясняться с хозяйкой сами. Но вещи извольте выбирать пошикарнее. Леди начинается с дорогого белья.
Мэри покраснела, невольно задумавшись, зачем бы ей могло понадобиться белье «пошикарнее», ведь, в отличие от платья, белья никто не видит, значит, какая разница — отделана ее сорочка дорогим кружевом или нет?
Но когда она оказалась в салоне дамского белья, где Дженкинс, пошептавшись с хозяйкой, оставил свою протеже, глаза у Мэри разбежались от представленного здесь великолепия. Такого белья она не видела никогда в жизни и вообразить не могла, что нечто подобное именуется унылым словом «белье».
— Боже, какая красота! — воскликнула она не сдержавшись, разглядывая роскошный пеньюар из бледно-розового атласа, расшитого нежными маленькими розочками.
— А как вам понравится это, мадемуазель? — Хозяйка встряхнула какой-то белоснежный предмет, обильно украшенный воздушным кружевом, на вид совершенно невесомым, и выложила его на прилавок перед покупательницей. Приглядевшись, Мэри опознала в изящной вещице дамские панталончики…
— Они похожи на произведение искусства. Я и представить не могла, что столь прозаический предмет можно сделать таким красивым, — призналась она хозяйке салона.
— Это потому, что вы — англичанка, мисс, — снисходительно ответила та. — У нас во Франции понимают, что любая вещь, которая удостоена чести соприкасаться с телом женщины, сама по себе должна быть верхом изящества и красоты, чтобы подчеркнуть достоинства и скрыть недостатки своей хозяйки. Только так рождается настоящий стиль. Во Франции женщины скорее станут голодать, чем откажутся от дорогого белья, не то что здесь, в Британии.
«Вот и сидели бы у себя во Франции, завернувшись в кружева», — чуть не отрезала Мэри.
Но, во-первых, это было бы совсем неучтиво, а во-вторых, она не для того сюда пришла, чтобы устроить свару с хозяйкой, отстаивая честь британских панталон скромного кроя. Во всем надо уметь выбрать приоритеты.
— Эти кружевные панталончики я возьму, — тихо сказала она. — И еще несколько пар таких же, если у вас есть. И пеньюар с розами. И вон тот черный корсет с белой отделкой…
Дженкинс терпеливо ожидал ее на улице, подняв откидной верх кэба, чтобы укрыться от мелкого лондонского дождя.
— Надеюсь, вы приобрели все необходимое, мисс? Теперь мы отправимся выбирать для вас вечерние платья — это может пригодиться вам в первую очередь. А может и не пригодиться, но в запасе их иметь все равно надо.
Примерив в салоне белое шелковое платье, отделанное нежным кружевом, Мэри задержалась у зеркала. На секунду ей показалось совершенно незнакомым отразившееся в зеркальном стекле лицо красивой молодой леди — с тонкими чертами, великолепной матовой кожей, светлыми прозрачными глазами, поражающими неизвестно откуда взявшимся устало-высокомерным взглядом… Ведь не дорогое же платье так меняет человека!
«Неужели это я? — подумала девушка. — Неужели мне теперь предстоит стать такой? Мама меня не узнала бы…»
— Это платье мы берем, мисс! Хотя фасон и простенький, но белый цвет вам к лицу. Платье подойдет для особых случаев, когда нужно быть неким подобием ангела, сошедшего с небес, и поражать всех вокруг собственной чистотой. — Голос Дженкинса вывел ее из задумчивости.
Но до чего же странные вещи он говорил! Мэри вовсе не собиралась изображать ангела, вот еще глупости! Она попыталась что-то сказать, однако Дженкинс не собирался слушать возражений. Не удостоив ее слова вниманием как нечто не стоящее дискуссии, он добавил безапелляционным тоном:
— И еще я бы посоветовал вам остановить свой выбор на том голубом муаровом платье со стразами и турнюром, которое вы примеряли вначале. Турнюры в этом сезоне в большой моде. А теперь поторопитесь, мисс Мэри, нас ожидает еще перчаточник и торговец обувью.
Да уж, советы Дженкинса можно было приравнять к самым строгим приказам.
Вернувшись вечером домой чуть живая от усталости, Мэри удивленно вскрикнула — вся гостиная была завалена коробками, свертками, пакетами и тюками с женской одеждой. Она и сама не поняла, что успела накупить так много вещей, пока они не предстали перед ней в виде громадной кучи тщательно упакованного дамского конфекциона.
— Ну теперь мне вовек не расплатиться с этим маркизом, — прошептала Мэри, нервно сжав руки. — Разве что самой открыть галантерейную лавочку и перепродать этот товар.
Да, обещанная маркизом Транкомбом жизнь авантюристки затягивала ее все глубже, и обратной дороги не было…
— Вы выходите замуж, мисс Мэри? — с тоской спросил один из постояльцев, молодой врач, шотландец Мак-Мэрдо, проходивший стажировку в Чаринг-Кросском госпитале (Мэри подозревала, что Мак-Мэрдо был в нее влюблен, но все никак не решался признаться). — Это ваше приданое к свадьбе? Я прав?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
