Он пришел к ней в последний день зимы. Субботний вечер, впрочем, как любой другой, обещал по крайней мере не скуку или просто теплое домашнее спокойствие, а нечто запоминающееся. Антон, зная о том, что Даша влюблена в фотографии, снова пригласил ее в студию отца.
Она с замирающим сердцем переступила порог студии – такая красота, и в ней они... Только вдвоем.
– Знаешь, все так необычно, – смущенно сказала Даша, притрагиваясь к большим и упругим листьям фикуса, который возвышался напротив окна. – Кстати, я не говорила тебе... Но теперь знаю точно.
Антон, отыскивая свою любимую радиоволну, вдруг остановился на какой попало и выжидательно на нее взглянул.
– О! Я так люблю эту песню, – закружилась она по комнате. Он поймал ее за талию, и, словно позволив себя задержать, Даша воздушно поцеловала его в губы и снова освободилась от его рук.
– Почему ты всегда убегаешь? – непонимающе проследил он за ее движениями. Она остановилась у стены с фотографиями и задумчиво переспросила:
– Убегаю? Подумаешь, на неделю.
– На какую неделю?
Она рассмеялась, вспомнив, что ему еще ничего неизвестно.
– Да, завтра я уезжаю. У нас с Анной Васильевной выступление в Петербурге. Представляешь, я буду танцевать в той же труппе, что и она.
– А что, она так популярна? – задал он вопрос, делая вид, будто разделяет ее радость. Даша подошла к радиоприемнику и, нащупав понравившийся ей мотив, важно, но не скрывая смеха, сказала:
– Сегодня последний день зимы, и я приглашаю тебя на прощальный белый танец.
И она с добрыми, счастливыми глазами встала напротив него. Ее длинные вьющиеся волосы, казалось, трепетали от нежного и чистого дыханья. Нет, она не была принцессой, просто она умела танцевать...
* * *
Первый мартовский день, словно не раскрывшийся бутон, готовился разойтись капелью, ручьями, слезами. И солнце осветило Дашину комнату, предвещая путешествие...
Она проснулась рано и, сделав небольшую разминку, начала приготовления к отъезду. Воображая эти предстоящие семь дней, она видела лестницу из семи ступенек. Вот по этой лестнице она должна была либо подняться, добившись успеха, либо остаться там, где стояла.
После того, как Даша сообщила родителям о предложении Анны, посыпались сиюминутные ссоры, но в какую-то долю секунды могло наступить перемирие, и тогда она запирала свою комнату вместе с собой, и тихо плакала. И эту поездку Даше вчера, после встречи с Антоном, пришлось вымаливать. Марина Васильевна как всегда предполагала самое худшее, что может случиться с ее дочерью. И даже отец, который своему птенчику не мог ни в чем отказать, на этот раз засомневался в безопасности этой поездки.
Что ж, вчера она была на грани отчаянья и уже думала о том, как незаметно уедет из дома. И вот теперь, проснувшись с восходом солнца, она решила показать своим родителям настоящее пробуждение. По крайней мере они увидят, как птенчик превращается в птицу.
Утренняя тишина, и Даша в светло-фиолетовой пижаме на цыпочках выбралась из своей комнаты, прошла мимо той, в которой спали ее родители, и, наконец, оказалась в широком зале. Она подошла к окну, погладила пушистые листочки фиалок, и тут же присела, чтобы включить музыкальный центр, рядом с которым она стояла. Не раздумывая, Даша поставила свой любимый компакт-диск, и музыка «Мистического фламенко» потрясла сонные стены ее дома...
Даша, словно сумасшедшая, исполняя свой танец, летала над залом, а шокированные, заспанные родители стояли в дверях с видом упавших с луны. Она, увидев их, потянула руку вверх и, как осенний листок, опустилась на пол. Мама с папой, стоявшие над ней, как боги, обеспокоенно переглянулись, и Даша, посылая им снизу вверх слезные взгляды, сказала, но так тихо, что отцу пришлось прервать музыку: «Вы не сможете мне запретить танцевать». Даша медленно поднялась, а мать, пораженная этим небольшим спектаклем дочери, улыбалась мужу, который подумал тоже самое, что и жена.
Решено! Даша, весь день потратив на сборы, уже мчалась по вечернему городу в сопровождении бдительных родителей. За окнами автомобиля отрывались и тут же улетали улицы, что вели к вокзалу. В голове Даши звучали аккорды утреннего фламенко...
* * *
Анна Васильевна с первого взгляда понравилась ее внимательным родителям. Высокая, стильная и с лицом непреклонного педагога, Анна внушала самое искреннее доверие. И Даша отныне была посвящена в другую, нешкольную жизнь своей преподавательницы по хореографии.
Анна работала с командой таких же танцоров, как она, закончивших балетную школу. Частые выступления требовали все больше свежих и оригинальных идей, поэтому поездка в другой город и, к тому же, с многообещающей Дашей, была настоящим событием для ее труппы.
На следующий день они приехали в Петербург. Об этом городе у Даши почти не было никаких представлений. По рассказам других людей сложно определить свое впечатление. Для кого-то он представал в образе мрачного и старинного великана, для кого-то город был как город и ничего больше. Но теперь Даша увлеченно погружалась в жизнь и атмосферу Питера так, что ее собственные впечатления были несравненны.
Впрочем, в последнее время, а именно после того, как Сережа скрылся в каком-то другом измерении, она почти разучилась быть равнодушной – ее радовало всё. Странно, но это так. И даже Антона, благодаря которому ее фотография оказалась на обложке, постигла та же участь. Даша не думала ни о чем, что могло отвлечь от восхождения на новую ступень ее жизни. Лишь танцы и будущее выступление в зале «Октябрьского» были смыслом всего происходящего.
Дрожали колени, звонко стучало сердце, когда она шла по улицам этого театрального и задумчивого города. Анна была мила и даже немного болтлива. Ее рассказы о приключениях труппы, о всех этих безумных актерах танца уносили воображение Даши в иную реальность, где все живет по закону сценария, а все видимое напоминало кино. Но кто же не испытывал такого чувства, когда прогуливался по этим томным улицам Петербурга?!
Даша пыталась понять, как Анна на самом деле к ней относится. Что-то угловатое было в ее словах, словно она боялась заговорить о том, что Даша не должна знать. Лишь однажды, после некоторого молчания, Анна, слегка улыбнувшись, спросила:
– Ты сейчас влюблена?
Даша ответила не сразу. Смутил не сам вопрос, волновало то, насколько искренне прозвучит ее ответ.
– Я же не спрашиваю, в кого ты влюблена, – заметила Анна эту расстерянность. – Но если не хочешь, то не говори.
Даше стало неловко вдвойне. В этот день Анна Васильевна, казалось, была не в духе и даже раздражена. Хотя она пыталась скрывать это, Даша чувствовала ее нервное напряжение.
