— Юля, и как так получилось? — спросила Нинель, стараясь сохранять спокойствие.
— На каникулах… Я с ним познакомилась, когда ещё в детдоме жила… Он мне всегда нравился… На каникулах мы снова встретились. Нинка, он так красиво ухаживал, такие красивые слова говорил. И через месяц я… Мне показалось, что он именно тот человек, которому я могу отдать свою девственность. — Каримова заревела как белуга, — Я думала, он меня любит, а он… Нинка, я такая дура!
— Так не реви! — резко воскликнула Воронцова, — Слезами горю не поможешь!
— А что мне теперь делать?
— Для начала перестань реветь. — и дождавшись, когда подруга успокоиться, Нинель спокойно продолжила, — Тебе нужно записаться в женскую консультацию… Думаю, ещё не поздно сделать аборт.
— Аборт? — Каримова от этой мысли побледнела, — Нинка, я боюсь. Аборт же… А что, если…
— Юля, я сейчас тебе не буду зачитывать лекцию о контрацепции. Что сделано, то сделано… Если бы отцом был кто-то из ордена, мы бы его ещё могли бы заставить жениться на тебе, хотя я, честно говоря, считаю браки по залёту кошмарным делом… В общем, в твоём случае единственный выход сделать аборт до того, как твоя беременность станет очевидной.
— Я… Я понимаю, но как я запишусь. Не забывай, наши сообщение проходят модерацию, так что и звонки, наверняка, прослушивают.
— Ну… У тебя же есть знакомые из непосвящённых. Встреться с кем-нибудь из них, и с их телефона запишись на консультацию.
— Точно. — Юлия вытерла покрасневшие от слёз глаза, — Я так и сделаю. Спасибо тебе, Нинка.
Ничего не ответив, Нинель обняла подругу. Воронцова начала шептать ей успокаивающие слова, поглаживая её по спине.
“Вот тебе и дева непорочная.” — подумала Нинель, вспомнив слова Марии.
Удар за мнение
Неделю спустя
Во время ожидание начала пары по правоведению в аудитории царила обычная для общего занятия шумная атмосфера, которая как будто обходила стороной Нинель и Василия. Сидя за партой в объятьях друг друга, парочка листала учебник. Пока Гагарин перелистывал страницы, прижавшись щекой к макушке своей девушки, взгляд Воронцовой невольно упал на Юлию, которая сидела в одиночестве на передней парте. Складывалось ощущение, что студентке хотелось где-нибудь спрятаться, свернувшись калачиком. С тех пор, как Нинель узнала о её беременности, Каримова пыталась всячески избегать её и Марию Рязанову. Воронцова не могла винить подругу за это.
— Ниночка, — нежно прошептал на ухо Василий, — Всё в порядке?
— Да, всё в порядке. — за себя девушка могла ответить точно, — Вась, ты поедешь на вечеринку к Гавриной в эту субботу?
— Честно говоря, я даже не знаю… Вроде бы Аня весь курс приглашала, но…
Однако Василий не успел договорить, как на его телефон пришло сообщение. Нинель краем глаза успела заметить, что оно было от Таси. После того, как юноша быстрым взглядом пробежался по тексту, он спешно поцеловал Нинель и выбежал из аудитории. Когда девушка осталась одна, она устало выдохнула, почувствовав странное облегчение.
“Странно… Раньше со мной такого не было. Вася очень хороший парень, но почему мне стало с ним так не комфортно?” — взгляд Нинель заметался по аудитории.
Затем девушка обратила внимание на обширную беседу, ядром которой были Свиридова, Гаврина и Перикова. Хоть Воронцова и не слышала с какой темы начался разговор, однако она меньше всего ожидала услышать разговоры про РПЦ, ибо религиозные темы не так часто обсуждалась в группе.
— Нет, я в душе, конечно, верю в Бога, но… — сказала Тамара, — Я не понимаю всю эту обрядовость.
— Я тоже не вижу в этом смысла. — подержала Алиса, — Думаю, Богу нет дела до культов, которые люди выстроили вокруг него. Думаю, ему лишь важно наши поступки.
— Это ты переборщила, Свиридова. — подхватил Владимир Чистяков, — По мне так Бог — это миф для, утешающих себя, терпил. А само РПЦ является чистым источником лицемерия. Хорошо, что орден сейчас имеет с ними минимальные контакты. Столько денег могло пойти на благое дело, вместо этих бесполезных церквей. А священники? Призывают к бедности, но при живут куда лучше, чем обычные прихожане.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— А они, что побираться должны по-вашему? — раздалось протестное.
Внимание одногруппников привлекла Ульяна Бекутова. В глазах девушки читалось презрение ко всем студентам, кто обсуждал эту тему.
— Не надо говорить о том, о чём вы понятия не имеете! — возмущённом тоне продолжила она, — Оскорбление тех, кто борется против зла в этом мире, не делает вас умнее. Вы мыслите, как ограниченные люди.
— Ульян, — Алиса совершенно спокойно вступила в спор с одногруппницей, — А разве не РПЦ пытается ограничить наше мышление? Если вспомнить уроки обществознания: “Религия учит нас мыслить в ширь, но не в глубь.” Уж извини, но лично ты мыслишь чёрно-белым шаблоном, хотя жизнь куда сложнее.
В глазах Бекутовой презрение стало более явным, однако девушка не успела ничего ответить. Раздался звонок, который прекратил религиозное обсуждение, и студенты разошлись по своим местам.
В кабинет зашёл преподаватель Бурджанадзе, который на этой недели заменял преподавателя по правоведению. В след за ним в аудиторию забежал Василий. Вернувшись к Нинель, он сразу обратил внимание на слегка напряжённую атмосферу в группе.
— Что я пропустил? — тихо спросил Гагарин у своей девушки.
— Попытку возрождения святой инквизиции. — также тихо ответила Воронцова.
Шота Отарович плавным жестом руки призвал студентов к тишине. И вот мужчина уже планировал начать изучение новой темы, как вдруг Юлия Каримова, которая всю перемену сидела как мышь, подняла руку.
— Шота Отарович, — робко обратилась студентка, словно боясь, что любое её словно настроит окружающих против неё самой, — А как именно происходит изгнание из ордена?
Все студенты удивлённо взглянули на неё. У Нинель аж ком застыл в горле.
— Юля, — с улыбкой и удивлением обратился преподаватель, — Зачем тебе это? Ты же одна из лучших студенток на курсе. По крайне мере по моему предмету.
— М-мне-е это просто любопытно… Просто везде изгнание упоминается, как одно из высших наказаний, но нигде не написано, как это происходит.
— Вот оно что… Про процесс изгнания, знает только трибунал, которым заведует отдел контроля.
— Отдел контроля? — удивился Иракли Наскидашвили, — А разве не дозор занимается порядком?
— Дозорные занимаются тем, что обеспечивают безопасность непосвящённых и карают пожирателей. Отдел контроля же, помимо составления документов для тех пожирателей, судит провинившихся агентов ордена.
— А вы когда-нибудь общались с бывшими членами ордена? — спросила Юля.
— Нет, это запрещено. — отрезал Отар, — Юлечка, давай мы больше не будем обсуждать это, и перейдём к основной теме.
Всё то время, пока шла пара, Нинель наблюдала за Юлей. Хоть девушка сидела спиной к ней, легко было догадаться, что после полученных ответов на вопросы, она была мрачнее тучи. Когда же лекция закончилась, Нинель предприняла очередную попытку поговорить с Каримовой, но та самой первой покинула аудиторию со скоростью пули.
Следующей парой стоял урок борьбы. Во время переодевания в раздевалке Алиса без передышки обсуждала грядущую вечеринку в доме Гавриных. Сама же Нинель долго колебалась с решением, однако стоило Алисе сказать, что на этой вечеринке будет Павел, который недавно вернулся из Рыбинска, как чаша весов склонилась в пользу положительного ответа.
— Нинель. — Алиса в шутливой форме попыталась состроить наигранную ревность.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Нашла к кому ревновать. — отрезала Воронцова, — Я просто хочу обсудить одного нашего общего знакомого.
Вскоре в тренировочном зале начался урок борьбы. После десятиминутной разминки, преподаватель организовал спарринговые бои, основываясь на двух критериях: гендерная принадлежность и то, как студенты проявили себя на прошлых занятиях. Нинель даже не знала, как реагировать, когда в соперницы ей дали Ирины Леонову, которая представляла из себя девушку крупной комплекции.
