Ксавье узнал его. Опытный Дом, не строгий, больше увлеченный сексом, чем доминированием, и богатый, что объясняло его прекрасную, молодую подчиненную.
Джонстон взглянул на нее.
— Тиша, что… — он увидел Ксавье и поднялся на ноги. — Ксавье. Какие-то проблемы?
— Боюсь, что да. Твоя нижняя предложила себя мне в услужение.
Его лицо потемнело, Джонстон пристально посмотрел на нее.
— Ты сказала, что тебе нужна уборная.
— Я… я просто подумала…
Нет, она не подумала. Ксавье сделал шаг назад.
— Ты хочешь поучаствовать в наказании? — спросил его Джонстон.
— Я уверен, что ты поступишь с ней как следует, — когда Ксавье уходил, он услышал позади себя писк. Обычно Джонстон не отличался жесткостью, но сегодня это не помогло бы девушке.
Прогнав раздражение из мыслей, Ксавье неспешно прогуливался по своим владениям. Энергетика в подземелье была почти осязаемой. Некоторые вечера были лучше других. Иногда, будь то из-за неудачной сцены или плохого сочетания игр, атмосфера могла казаться разрозненной. Но сегодня крики, стоны и ритмы перетекали из одной части комнаты в другую, пока сцены не приобрели дополнительный резонанс.
Но не все из них. Очевидно, он плохо справился с ролью сводника для секретарши и Сета.
Стоявшая поодаль наблюдатель из подземелья хмуро смотрела на происходящее. Когда Ксавье кивнул в знак приветствия, Анжела подбородком указала на сцену.
— Нижняя совсем не задействована.
— Я вижу.
Несмотря на то, что Сет тоже был новичком, он понял, что совсем не цепляет Эбби, и его разочарование было очевидным. Он не связал ее, но заставил держаться за крест, пока легонько порол ее задницу.
Ксавье заложил руки за спину и задумался. На самом деле это он подтолкнул ее к сцене с Сетом, но она вступила в клуб, чтобы учиться. Она вызвалась быть администратором, чтобы не ждать. Но в то же время она даже не пыталась участвовать в этой сессии.
Ему доводилось подводить сабмиссивов, которых нужно было вовлекать в процесс, но Эбби была не просто отстранена, ее мысли были далеки от сцены. Он проследил за ее взглядом до того места, где свитч играла с молодой парой под присмотром ее Дома.
Глаза Ксавье сузились. Хотя Эбби сосредоточилась на четырех людях, занятых в сцене, она не проявляла никаких признаков возбуждения. У нее было выражение лица человека, который смотрит интересную телепередачу.
Сет бросил флоггер в сумку, шагнул к ней и что-то сказал.
Эбби кивнула. Когда она отошла от креста, разминая руки, Сет подошел к Ксавье и Анжеле.
— Все прошло не очень хорошо, — сказал Ксавье.
Сет покачал головой.
— Это была самая скучная сцена, которую я когда-либо проводил. Она была совсем не со мной. Эта саба не принадлежит мне, и я ее не знаю, поэтому мне было некомфортно повышать уровень боли, чтобы вовлечь ее в сцену.
— Она даже не пыталась, Сет. Это не твоя вина, — Ксавье наблюдал, как Эбби потирает плечи. — Поскольку она под моей ответственностью, думаю, я покажу ей, над чем необходимо сосредоточить все свое внимание при участии в сцене.
Сет усмехнулся.
— Бедная сабочка.
Ксавье подозвал официантку, чтобы та принесла его сумку с игрушками, и присоединился к Эбби.
— Привет, — ее улыбка померкла от его молчания. — Милорд. Простите. Я не привыкла…
— Это очевидно, — он говорил негромко, но жестко, будто бил ее по заднице. Глаза Эбби расширились. Да, теперь все ее внимание было в его руках. — Когда сабмиссив участвует в сцене, на чем должен быть сосредоточен взгляд? И сознание?
Связки в ее горле с трудом справились со своей работой.
— На сцене.
Она была слишком неопытной.
— Нет, Эбби. На ее Доме. Если тебе не приказано смотреть на пол, твой взгляд остается на Доме. Даже если ты смотришь вниз, остальные твои чувства остаются сфокусированными на Доме. Где было твое внимание?
Она заметно вздрогнула.
— На другой сцене.
— Именно, — он опустил руку ей на плечо, довольный ее реакцией, когда она вздрогнула, что показало ее физическое осознание его присутствия. — Как часть персонала «Тёмных Небес», ты, по сути, моя подчиненная, а это значит, что я выбираю тебе партнеров по игре. В этой сцене Сет был твоим Доминантом, и твое поведение было неуважительным как по отношению к нему, так и ко мне.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Ох, — она закусила нижнюю губу зубами и посмотрела на него виновато. — Мне жаль, Милорд.
— Я прощаю тебя. И я буду сам работать с тобой, чтобы этого больше не повторилось, — он подвел ее к столу для бондажа и накрыл поверхность тканью с подставки. — Поднимайся.
Глава 5
— Неизбежный! — пробормотала она на латыни себе под нос. Дело действительно дрянь. Ксавье казался скорее раздраженным, чем злым, но он, конечно, не тянул с ударами. Его прямота, лишенная всякой вежливости, настораживала. Была ли подобная честность чертой характера Дома?
Разве это не стало бы интересной темой для исследования?
Когда он издал угрожающий звук, она переключила свое внимание на него и быстро забралась на стол. Подкладка под простыней на резинке была из черной кожи, словно зловещая версия врачебного стола для осмотра. Только шире. Свисающие ремни и вставные D-кольца ничуть не снижали градус ее неуверенности.
— Ложись, — приказал он. Официантка передала ему кожаную сумку огромного размера.
Слишком неуверенная в себе, чтобы подчиниться, Эбби уставилась на сумку. В ней явно должно было что-то лежать. Когда с другого конца комнаты донесся крик, она посмотрела на сцену, за которой наблюдала, и…
Сильные руки сомкнулись на ее плечах, и Ксавье толкнул ее на спину.
— Я не думаю, что ты намеренно непослушна, Эбби, но ты очень рассеянна, — его губы подергивались. — Этим ты погубишь хрупкое эго Дома, если не будешь обращать на него внимания.
У него действительно было чувство юмора. Оно не было откровенно пошлым, но почти скрытым. И привлекательным.
— Ваше эго совсем не хрупкое. — Даже близко нет.
Опустив ее голову на свою ладонь, он оперся на руку. Он стоял достаточно близко, чтобы она могла почувствовать запах его лосьона после бритья, насыщенный специями с нотками экзотических смол. Крошечные крупинки золота согревали его темные глаза. Его губы казались твердыми, но она помнила их бархатистость.
Он поцеловал ее. Его губы накрыли ее губы, а затем дразняще приоткрыли их. Его язык проник внутрь, неторопливо поглаживая тепло ее рта. Схватив ее за волосы, он оттянул ее голову назад, чтобы лучше захватить ее губы. Его одобрительный рык прошелся по ее позвоночнику, даже когда его рука изогнулась вокруг ее челюсти, фиксируя ее более надежно. Агрессивный — слишком агрессивный — напор, но жар тлел под ее кожей, словно она стояла перед обогревателем.
Боже, этот мужчина умеет целоваться. Не отвлекаться. Восстановив самообладание, она попыталась поэкспериментировать, дразня языком в ответ.
Он поднял голову, посмотрев на нее.
— У тебя очень активный ум, Кудряшка. Сегодня я собираюсь выяснить, что нужно сделать, чтобы отключить твой мозг.
— Вы… что? — Ее мозг и был всем тем, чем она являлась. Она попыталась сесть.
Он усмехнулся и прижал ее к себе, подкрепляя это особенным взглядом, обещающим плохие вещи, если она не останется на месте. Когда она перестала сопротивляться, он застегнул наручник на ее левом запястье и прикрепил кольцо к боковой стенке стола рядом с ее бедром. Затем он проделал то же самое с другим запястьем.
Что ж, такого рода рабство не казалось слишком удручающим. Она все еще была достаточно свободна, и ее ноги не были скованы.
Он начал расстегивать ее корсет.
— Что Вы делаете?
На его лице отразилось веселое недоумение.
— Эбби, как много сабмиссивов ты замечала в одежде во время сцены?
— Эм. Одного.
Улыбка мелькнула на его губах.
— И это было потому, что…?
— Домина хотела разрезать его рубашку своим хлыстом.
Когда ее корсет распахнулся, он вытащил его из-под нее и бросил на стул. Воздух охладил ее влажную кожу, заставляя соски напрячься.
