— Добрый день, Иван Павлович.
В мае прошлого года Валера попросил меня:
— Иван Павлович, будь другом, съезди со мной в Аникеевку.
— Можно, конечно, — осторожно ответил я, — только где это и зачем туда ехать?
— Вот, еклмн, докука, — буркнул Валера, — там у тещи дом.
— И что?
— Надо на участок навоз отвезти.
Я удивился:
— Навоз? Зачем?
Валера пожал плечами:
— На огород. Она там всякую дрянь сажает: картошку, морковку, свеклу, репу, клубнику…
Я захлопал глазами.
— Но разве не проще купить овощи и ягоды на рынке? Они сейчас совсем не дорогие!
— Едрена матрена, — сердито воскликнул Валера, — да ей хоть кол на голове теши, не понимает. Уперлась, старая кошелка, и хоть трава не расти. Положено, понимаешь, весной сажать, потом окучивать, потом собирать. И ведь вечно у ней лажа получается. Огурцы тля сожрет, на помидорах какие-то пятна, медведки все корешки измусолят, а картошка родится махонькая, крошечная, ваще никуда! Виноградный сорт!
— Может, Ангелине Степановне не стоит огородом заниматься? — покачал я головой.
— Ты ей это объясни! — скривился Валера. — Нет уж! Теперь новая забава! Говно везти! Из Москвы!
— Не проще ли навоз купить на месте, у селян, они, наверное, недорого возьмут, — посоветовал я.
— Ну елы-палы, — выдохнул Валера. — Тещенька жаднючая до такой степени, что ей мои деньжонки жаль, прикинь, а? У ней двоюродный брат в зоопарке работает и задаром говно отдает! Из-под верблюдов! Уж я и так ее уговаривал и этак, нет, стоит на своем! Вези дерьмо! Из Москвы! В прицепе! Бесплатно же.
— Вы бы ей сказали, что бензин дорогой, — посоветовал я соседу, — туда, сюда, больше денег истратишь. Лучше в деревне приобрести!
— Да дура она! Дура, — зашипел Валера, — сгрызла меня, Надьку накрутила, а та истерики закатывает, орет: «Бедная мама так редко тебя просит!» В общем, жизни нет, помоги, Иван Павлович!
— С удовольствием, но каким образом?
— Поехали в Аникеевку!
— Но зачем я тебе понадобился?
Валера задрал штанину, и я увидел, что его лодыжка забинтована.
— Нога у меня болит, — пояснил он, — ты за руль сядешь, я рядом.
Пришлось выручать Валеру. А теперь представьте себе картину: по шоссе катит роскошный джип «Лендкрузер», черного цвета, с тонированными окнами, сзади мотается самый примитивный прицеп, железный ящик на двух колесах, прикрытый старым, выцветшим брезентом. На дворе стоит неожиданная для мая жара, навоз испускает такие миазмы, что мухи теряют сознание.
Как только мы отъехали от дома и порулили в зоопарк, Валера принялся материться. Когда он понял, что говно, произведенное верблюдами, предстоит самим перекладывать лопатой в прицеп, он начал выдавать такие коленца, что мне захотелось все это записать для потомства. Кое-как, задыхаясь от вони, мы с ним наполнили прицеп и двинули к МКАД. По дороге Валера покупал воду, без конца мыл руки и стонал:
— Ну и вонища! Никогда не думал, что верблюд родственник скунса.
Мы вполне благополучно добрались до шоссе, проехали энное количество километров и были остановлены гаишником. Сержант, помахивая жезлом, приблизился к «Лендкрузеру», проверил наши документы и лениво спросил:
— Что в прицепе?
Мы с Валерой переглянулись и замешкались с ответом. В глазах инспектора мелькнул огонек. Очевидно, он решил, что двое мужиков, мрачно восседающих в лаково-черном «Лендкрузере», перевозят что-то незаконное, и уже мысленно стал подсчитывать свою выручку.
Сержант алчно воскликнул:
— Ну и чего там, а?
— Дерьмо! — рявкнул Валера.
Инспектор покраснел.
— Ты это, того, поосторожней выражайся, а то и привлечь можно.
— Ты спросил, я ответил, — взревел Валера.
— Фекалии там от верблюдов, — некстати влез я, — из зоопарка!
— Из зоопарка? — в полном обалдении переспросил милиционер и совсем обозлился: — Из какого такого зоопарка?
Валера сплюнул за окно, сержант побагровел, повернулся к бело-синей машине и замахал руками. К нам подошли еще двое милиционеров.
— Вылазьте, — сказал один, дергая носом.
Второй молча чихнул.
— Вы напрасно беспокоитесь, — я попытался объяснить ситуацию, — мы везем навоз.
— Дерьмо, — гавкнул Валера.
— От верблюдов, из зоопарка, Московского, — подхватил я.
— На огород, — продолжил вполне миролюбиво Валера, — на картошку!
И тут стражи дороги окончательно взбесились. Они вытащили нас из «Лендкрузера», поставили у машины и, злобно бормоча: «Ну шутники фиговы, погодите», — резко сдернули брезент.
Тучи мух взлетели вверх, отвратительный запах разлился в теплом воздухе. На какое-то мгновение группа милиционеров застыла, потом один протянул:
— Дерьмо…
— Мы же вам говорили, — покачал я головой.
— Ты в нем руками пошарь, — прищурился Валера, — авось найдешь чего!
Инспектора затрясли головами.
— Зачем вы навоз из Москвы прете? — не выдержал первый. — За бутылку на месте можно гору получить!
— А мы только из-под верблюдов берем, — прошипел Валера, закрывая прицеп брезентом, — он целебный! Экологически чистый, со светлой аурой!
Я не буду вам тут живописать, как, прибыв на место, мы сваливали фекалии в ржавую ванну, стоявшую посреди участка. Понимаете теперь, отчего я вздрогнул, услыхав сегодня от Валеры слово «помоги»?
— Что случилось? — осторожно спросил я.
— Да Ангелина Степановна, чтоб ей!
— Сейчас холодно, удобрения перевозить рано!
— Ей новая дурь в голову пришла.
— Какая?
— Тумбочку надо в Локтевку отволочь.
— Что?
— Ну мебель такую, — принялся растолковывать Валера, — жуткую поцарапанную развалину.
— Зачем же ее в эту Локтевку тащить?
— Там у тещи брат живет, она ему ее пообещала, — со стоном протянул Валера, — Иван Павлович, выручай.
— Но я-то чем могу помочь?
Валера задрал рукав. Я увидел толстую повязку.
— Упал вчера, сильно ушибся, хорошо, руку не сломал, — разохался сосед, — а теща орет, словно потерпевшая, невменяемая совсем: вези тумбочку, и точка.
— Где же эта Локтевка?
— А недалеко, — обрадовался Валера, — по МКАД, налево…
Он детально объяснил дорогу, и тут меня осенило: это же совсем рядом с тем местом, где нашла свою погибель моя «десятка».
— Ладно, — перебил я Валеру, — поеду, но с одним условием.
— Проси, что хочешь, — кивнул сосед.
— Сначала завезем тумбочку, а потом вы со мной в одно место съездите, буквально в двух шагах от вашей Локтевки.
— Не вопрос! — закричал Валера. — Пошли!
Я тоже испытал радость. Мне повезло, не придется брать «Мерседес» Норы, я понимаю, что вам это покажется глупым, но за рулем «Лендкрузера» Валеры я чувствую себя совершенно спокойно, а стоит мне усесться на шоферское место в «шестисотом», как ноги словно опутывают толстые веревки.
«Лендкрузер» выглядел дико. Валера купил его примерно год назад, что для машины подобного класса не срок. Большой, роскошный, иссиня-черный, практически новый джип. Тонированные стекла, массивный «кенгурятник», «бриллиантовая оптика», кожаный салон цвета кофе с молоком и… привязанная на крыше ободранная тумбочка, сделанная косорукими советскими мебельщиками году этак в 1960-м, если не раньше.
— Вы уверены, что эту рухлядь стоит тащить родственнику Ангелины Степановны? — осторожно осведомился я, оглядывая то, что постеснялся бы сжечь в печке. — Вещь-то совсем на ладан дышит. Ну зачем она мужику? Ободранная, поцарапанная, и, похоже, одной ножки нет!
— Ты это теще объясни, — хмыкнул Валера, — невменяемая совсем, гундосила неделю: «Тумбочка хорошая, недавно куплена. Еще в семидесятых сказала, ежели выбрасывать соберусь, то лучше брату отдам».
— Ну если еще в семидесятых обязательство было дано, то конечно, — ухмыльнулся я и сел за руль.
До Локтевки мы добрались очень быстро. Я не сноб и никогда не стану ругать вещь лишь потому, что она российского производства. Вот Николетта, та даже не взглянет на отечественное изделие. Я же очень хорошо знаю: «Докторская» колбаса много вкуснее прибывшей из Дании и называющейся по недоразумению «Золотой салями». Опять же не советую вам лакомиться шоколадными конфетами, выпущенными в Турции, купите лучше коробочку отечественных конфет, кстати, очень неплохая вещь — одеяло из чисто овечьей шерсти. Не все наше плохо. Но вот автомобили! Просто удивительно, до чего они допотопные. Хотя не счесть числа людям, которые не променяют «Жигули» ни на что. Вот, например, Шурик, шофер Норы. Хозяйка решила наградить трудолюбивого, безотказного парня и подарить ему на день рождения машину, не слишком дорогую, но новую иномарку. Шурик пришел в ужас, узнав, что Элеонора жаждет презентовать ему «Пежо».
— Ой, лучше «Жигули»! — воскликнул он.
