Подобного между нами до сих пор не происходило. Когда я только познакомился с агентами, они, конечно, повели себя, как последние снобы. Разговаривали через губу, всячески подчеркивали свое видовое превосходство. Но мне тогда довольно быстро удалось поставить их на место. Я был им нужен, а не они мне. Потом мы вообще, можно сказать, подружились.
Сейчас… не то чтобы все изменилось. Но кое-что стало другим. Для начала эльфка теперь была моим непосредственным руководителем, так что была в своем праве, когда повышала голос. Ну и я, если уж совсем честно, сам виноват. Отправился гулять по ночному городу и даже не подумал о том, чтобы взять у Ноба какой-нибудь защитный артефакт.
Конечно, никто не ставил мне в вину, что на меня напали хулиганы. Просто в моем лице был нанесен удар по репутации Секции. Вот как это выглядит в глазах местных стражей порядка: приезжают столичные штучки (для крымчан Екатеринодар именно столица), и, не успев приступить к расследованию, влипают в неприятности с местной шпаной. Вот уровень, думают керченские полицейские!
— Вообще-то, я победил, — буркнул я в свое оправдание. И тут же об этом пожалел.
— Подумать только — какое достижение! — голос эльфки остался в прежней тональности, но яда туда добавилось не меньше литра. — Агент-дознаватель Серебряной Секции расправился с тремя хулиганами в подворотне! Это, я уверена, полностью оправдывает существование нашей службы, а также все расходы, которые несут налогоплательщики на ее содержание!
Было раннее утро, что-то около половины восьмого. И началось оно, как уже стало понятно, не с кофе. С публичной порки оно началось, и на мероприятие это были «приглашены» все сотрудники Секции: Ноб и Годрох расположились в креслах у камина, откуда бросали на меня ехидные взгляды, Кэйтлин замерла в дверях и всем своим видом демонстрировала чувство вины, а эльфка, как уже говорилось, мерила шагами небольшую гостиную. Только Василича не было видно, но я был уверен, что он тоже присутствует, просто прячется. Не любил домовой привлекать к себе внимания.
— Можно подумать, я сам их спровоцировал, — не удержавшись, сказал я в ответ на последнюю, особенно ядовитую реплику.
— Ох, молчите уже, Антон, — устало произнесла Шар’Амалайя. Я заметил, что когда она злилась на кого-то, то тут же переходила с ним на вы. — У вас просто талант влипать в неприятности!
Замечание одновременно справедливое и нет. Неприятности меня действительно преследуют, это правда, но я ведь их не ищу. То есть я вообще ничего не делаю, чтобы стать мишенью для ударов судьбы. Только служебные обязанности выполняю.
Но я не стал ничего говорить. Пусть ее, в конце концов. Выговорится, да и перейдем уже к делу. Так-то я ее понимал, сам бы орал резаным поросенком, кабы мой подчиненный в командировке такой фортель выкинул. Ну, если бы у меня был подчиненный.
Так и произошло. Еще минуты две эльфка обвиняла меня в несознательности, невезении и даже непрофессионализме (это-то тут причем?), после чего, наконец, с усталым видом опустилась в кресло и произнесла:
— Ладно. Закончили с этим. Пора заняться делом. Годро, какой у нас сегодня план?
— Через десять минут нас ждут в городском управлении полиции, госпожа, — ровно, будто хороший секретарь, тут же отозвался орк. Мне показалось, или в чуточку рычащем его голосе сейчас проскочили нотки веселья?
Шар’Амалайя, только успевшая успокоиться, побелела от гнева.
— Что? — вскричала она. — И ты молчал!? Мы же уже опаздываем!
— Вы были заняты, госпожа, — без тени смущения ответил Годрох.
Гном гоготнул. В другой какой конторе начальник за такое разгильдяйство уже бы сыпал проклятьями и грозил «неполными служебными». Шар’Амалайя лишь выдохнула, сменила гневное выражение на понимающее и как-то совсем по-старушечьи закхекала.
— Ладно-ладно. Я поняла. Перегнула палку. Не было особенного повода отчитывать Антона при всех.
— Ну почему же, — с серьезным видом произнес Годро. — Было очень весело и познавательно.
— Смена стиля управления! Мне нравится! — добавил Ноб.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Эльфка чуточку порозовела. А я понял, наконец, что происходит.
Раньше в Секции было только три агента. И они научились как-то друг с другом уживаться. А потом появился я да еще приволок с собой Кэйтлин и домового в валенке прихватил. И стало нас шестеро. Модель поведения, которая работала раньше, дала сбой, и эльфка пыталась выстроить новую. То, что произошло сегодня утром, было крушением одной из них. При полном содействии прочих агентов.
— Ноб, подготовь машину, — спокойно, голосом прежней начальницы, произнесла Шар’Амалайя.
— Уже сделано, госпожа, — отозвался гном. — У крыльца.
Вообще, в отношениях внутри Секции я до сих пор еще плавал. Вроде, и знаком уже с людьми, пардон, с нелюдями, третью неделю, даже кое-что про каждого из них успел узнать, но вот понять, как эти настолько разные разумные научились друг с другом уживаться, не устраивая из каждого спорного вопроса локальную войну Старших рас, так до сих пор и не смог.
Внешне-то все выглядело достаточно просто. Есть глава екатеринодарского отделения Секции, есть агенты под ним. Простая и понятная административная структура: начальник и подчиненные. Но есть нюансы, и их было великое множество. В ряде вопросов управление на себя брал Ноб, порой его перехватывал Годро, даже я во время расследования иногда принимался командовать. И, казалось, никого это особенно не заботило. Табели о рангах? Нет, не слышали о таких! При этом Шар’Амалайя была несомненным лидером группы — это под сомнение не ставилось никогда.
Сильный маг-стихийник, наследница семьи, ей было не меньше шестисот лет, может, даже больше, но у женщин же такие моменты не уточняют, да? Прочие агенты звали ее исключительно «госпожой», хотя особенной практики чинопочитания в Секции я не заметил. Но к ней относились с подчеркнутым почтением. Не как к существу высшей расы, скорее, как к уникальному специалисту. При этом не стесняясь яростно с ней спорить, если не согласны по какому-то вопросу. Актов открытого неповиновения я еще не видел, но это, скорее, заслуга эльфки — умеет она ключики к разумным подбирать.
Взять того же Годроха, в имени которого по какой-то причине опускается последняя буква. Ментат, как все его соплеменники, умница, очень тактичный и чуткий собеседник, никогда не повышающий голоса и не лезущий в чужие дела. Ни с кем в Секции мне не бывает так комфортно говорить или молчать, как с ним. Он всегда ведет себя чуточку отстраненно, даже находясь в компании — будто зашел на чужую вечеринку. И при этом именно он настоящая душа коллектива, к которому все ходят советоваться или жаловаться. Другими словами, он вполне способен перетянуть фокус на себя, но почему-то этого не делает.
А у Ноба склочный характер. Гномы этим славятся, но мне кажется, что его бы и соплеменники прибили за вредность. Нормы общежития он игнорирует, может за минуту сменить амплуа со «своего парня» на жуткого перфекциониста-артефактора, которому никто не ровня. Но и к нему эльфка как-то нашла подход. Ходит у нее по струнке, однако может и поерничать.
В общем, контора не вполне обычная в плане служебных отношений. Надо как-то привыкать.
По Керчи гному пришлось водить не то чудище с форсированным мотором, к которому он привык, а арендованный внедорожник. Хороший новый «Ситроен», но, конечно, не чета тому зверю, который мог пересечь Екатеринодар из края в край за полчаса. Машина даже была адаптирована под орков — третий ряд сидений был специально заменен низким диваном, позволявшим Годроху сидеть нормально, а не ездить на полу, как обычно.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Вот, учись, Ноб, — сказал орк, с удобством устраиваясь. — Подумали люди о других. А у тебя только и хватило ума, что часть сидений убрать.
— А твоя когда придет? — не стал даже обижаться гном. — А то я уже год, наверное, слышу, как твоя «ласточка» едет. Мне кажется, она за это время уже всю планету могла объехать.
— Скоро, — безразлично отозвался Годрох. — Когда придет время.
