Тимурович, возвращайтесь.
– Иду, иду, – проворчал профессор и залез на своё место.
Тёма выкинул бычок и закинул ногу внутрь…
Вдруг прозвучал выстрел. Пуля задела броню и выбила искру, на миг осветившую лицо Дани.
– Залезай! – крикнул он, пуская очередь в ответ.
Я затолкнул Тёму в машину, запрыгнул сам и потянулся за ручкой, но никак не мог её найти.
– Закрывай, Саня, закрывай! – кричал Тёма в истерике, но я запаниковал.
Со следующим лязгом выстрелов Даня замертво рухнул вниз, оказавшись между сидений. Раздались крики ужаса, но никто ничего не мог с этим поделать.
Я наконец нащупал ручку и потянул уже на себя, как передо мной образовался некто, заблокировал дверь и прикладом саданул по голове.
****
Я очнулся, лёжа на коленях Леры. Поначалу было приятно, мягко и уютно, и я подумал было, что весь тот кошмар мне лишь приснился. Но затем накатила боль, холод кладовки, где заперли нас вместе со всеми остальными членами команды учёных, внезапно охватил всё тело. Я задрожал и сжался, так Лера поняла, что я очнулся.
– Лежи, Саша, тебе нужно отдохнуть, – она ласково провела ладонью по макушке и другой рукой потёрла плечо. – У тебя сотрясение.
– Что случилось? – произошедшее вспоминалось обрывками и путалось местами.
– Нас захватили в плен и привезли в лабораторию. Руслана Тимуровича увели где-то час назад.
– А от нас чего хотят?
– Хрен их знает, – фыркнул Тёма. Я только заметил, что он сидел рядом. – Но вряд ли что-то хорошее.
Тут дверь распахнулась, свет до боли ударил по глазам, и шум вызвал новую волну мигрени.
– Столетов, Чернин, Ключевская! – голос силуэта в дверном проёме звучал синтезировано, с лёгким акцентом. Чуть позже, привыкнув к свету, я разглядел чёрный бронированный комбинезон и шлем с закрывающим лицо тонированным забралом.
Солдат назвал наши фамилии, и мы втроём неуверенно встали.
– Остальные – все назад! – прозвучала команда, и наши коллеги под дулом автомата прижались к стене, после чего нам велели следовать за ним.
Чёрный солдат вёл по коридорам лаборатории в центр управления. По пути мы то и дело натыкались на патрульных и охранников – все были облачены в одну и ту же форму, носили одинаковые шлемы и говорили сквозь преобразователь речи. Казалось, это и не люди вовсе, а бездушные роботы.
Такие же безликие ждали нас в центре. Профессора охраняли сразу двое, он сидел в кресле вдалеке с тем его выражением лица, которое можно было увидеть после серьёзной неудачи в испытании, если кто-то из подручных не успел выполнить свою часть работы или допустил глупую ошибку. Как-то раз Антон решил разыграть свою напарницу и закинул в пробирку с разогретым хлоратом калия нескольких мармеладных мишкек. Хлорат калия тут же начал гореть и взрываться, кабинет заполнил шум, из пробирки повалил дым, а напуганная Вика отскочила в сторону и задела баллон с гелием. На крики девушки и хохот Антона явился Руслан Тимурович. Честно, я бы многое отдал за то, чтобы увидеть, как разъярённый профессор мультяшным голоском, размахивая руками и матерясь, кричит на двух лучших химиков страны!
Но нынешнее положение гелием спасти не удалось бы.
– Руслан Тимурович, – имя профессора с трудом далось говорящему. Это был старший по званию, что выделяли нашивки на плече, опять же не принадлежащие никакой известной нам стране, – назвал вас главными среди остальных учёных. Это так?
Я кивнул в ответ. Мы втроём были его заместителями.
– В таком случае, у меня есть для вас выгодное предложение.
Я усмехнулся про себя. Лера покрепче сжала мою руку, то ли от волнения, то ли от злости. А Тёма и не старался скрыть отвращения. Однако и он выслушал сладкую речь безымянного чёрного офицера о том, что нам предоставлена возможность продолжить свои разработки под крылом справедливого и доброго господина. О том, как вольготна и сыта будет эта жизнь, деньги потекут рекой, а безопасность будут обеспечивать агенты первого класса. Просто Рай на земле!
Только один шаг необходимо сделать для этого – предать Родину.
Тёма сплюнул окровавленной слюной, красноречиво и вполне доступно обозначив своё мнение по этому поводу.
Вдруг я кое-что заметил на экране за спиной офицера.
– Давайте поговорим о деталях! – резко воскликнул я и шагнул вперёд. Громко, будто прорвав невидимую преграду, мешающую говорить.
Лера удивлённо прошептала моё имя, но не отпустила руки, а Тёма раздражённо прошипел: «Братан, ты чего?».
– Скажем, будет ли числиться моё имя в списке создателей? О каких конкретно суммах мы говорим и на какой срок? Это ведь будет пожизненное обеспечение? И ещё…
– Александр, – прервал офицер, – К сожалению, я не располагаю всей конкретной информацией. Я всего лишь посредник, не более. Но кое-какие моменты могу рассказать. Очень рад, что вы вняли голосу разума. Быть может, ваши друзья тоже образумятся?
Я кинул взгляд на профессора. Он был в смятении, ограждённый двумя чёрными солдатами, и нервно поджимал губы.
– Саня… – от голоса Тёмы пробежали мурашки, но это нужно было перетерпеть.
– Итак, какие условия вам известны? Кажется, Италия находится под вашим влиянием? – продолжал я. – Знаете ли, всё хотел испробовать что-то получше какой-нибудь Хванчкары. Ну, так, в качестве небольшого каприза…
– О, не волнуйтесь! – кажется, я задел нотку души офицера. – Денег и возможностей вам хватит на целый погреб лучших…
– Предатель! – взревел Тёма.
Он рванул, тараном врезался в меня, отбросив на несколько метров в сторону и уже хотел догнать, когда чёрные солдаты схватили его и принялись избивать. Лера закричала, так пронзительно, что уши заболели, и накинулась на солдат, оттаскивая их от друга, пока её не оттащили. Но всё равно она брыкалась, ругалась и визжала, чем навела неслабую суматоху.
А я, пользуясь беспорядком, отмотал время на экранах видеонаблюдения на полчаса назад.
Лейтенант Игорь Ткаченко, также известный под позывным Медоед, только что пробрался в лабораторию. И мне оставалось лишь протянуть достаточно времени.
– Стойте! Прошу! – я кинулся к избивающим Тёму солдатам, и офицер дал приказ прекратить.
Бедный мой друг! Его отделали до страшного сильно: лицо всё в кровоподтёках, нос ломан, один глаз уже закрыт гематомой, а другой вот-вот закроется. Что творилось под одеждой, и думать не хотелось. Но рассечённая губа искривилась в довольной ухмылке, а от подбородка тянулась трещина лопнувшей кожи.
А Лера рыдала, склонившись над ним.
