Шэрон бросила быстрый взгляд на пол. – И, черт вас дери, верните мне лампу.
«Вот так так», – самодовольно подумал Нико.
Какой же он все-таки везучий засранец.
* * *
Вчера. Неужели это случилось только вчера? Еще не увидев Либби, Нико уловил на ветру запах дыма, но отвыкнув жить в одном мире с ней, не дал себе вспомнить, чего следует ждать. Целый год он искал ее, не желая мириться с утратой. Лелеял зияющую бездну в душе, рожденную пониманием того, что он ведь и правда – нет, ну а вдруг? – не тот, кто любую проблему вертеть хотел на волшебной палочке. Либби всегда подозревала это, чем бесила Нико, и если бы оказалась права, то могла бы и не вернуться, а если бы она не вернулась, Нико ведь – нет, ну а вдруг? – лишился бы некой частички себя. Навеки.
Несостоявшийся убийца, один из тех, которые напали на него при выходе из парижского портала, лежал, бездыханный, у его ног. Во рту еще стоял привкус пота, крови и поцелуя с лучшим другом. Сердце не уняло бешеный бег, и пульс гремел в унисон с Гидеоновым, но тут Нико ощутил запах дыма, и все разом вернулось: страх, надежда. Минувший год его жизни маятником качнулся в обратную сторону и замер в верхней точке.
«Варона, надо поговорить».
Это Гидеон подхватил Либби, когда она лишилась чувств. Гидеон, который вновь заслонил собой Нико от опасности. Гидеон, который произнес фразу, сразу ставшую у Нико одной из пятерки любимых (остальные четыре когда-то с блеском выдал он сам), после того как подарил ему поцелуй, ставший одним из пяти лучших в его жизни. Да что там, занявший первое место, и это – по оценке того, кто целовался с Парисой Камали. Поцелуй буквально отдавал мармеладными мишками и холодным потом. Нико по-прежнему не мог отделаться от пьянящего ощущения безмятежного сна, наполненного восторженным пением птиц. Однако остатками незамутненного ума понимал, что ни хрена не соображает.
– Ну вроде дышит, – как всегда прагматичный, произнес Гидеон и тут же добавил: – На ней мужской кардиган.
Мысли в голове текли медленно, сделавшись вязкими, словно пудинг, словно жидкая грязь. Голос Гидеона превратился в тихий, но знакомый звон, тогда как Нико перечислял в уме приметы худшего в мире человека: каштановые волосы, искусанные ногти, не по размеру большая одежда явно с плеча того, кто питает болезненное пристрастие к сарказму и имеет проблемы с папочкой. А еще Либби точно прибыла из одного британского поместья.
– И, кстати, – произнес Гидеон, – нам не стоит опасаться… полиции?
– Ох, крутить мне яйца, – ответил Нико, и время вдруг потекло быстрее, когда он, моргнув, вернулся на землю. Парижский пешеходный мост частично обрушился, и булыжники сыпались в Сену, словно крошки печенья с бороды великана. – По ходу, надо валить. Да, надо. – Нужно было сотворить что-нибудь этакое, но вся кровь отлила от головы в другое место и связно мыслить не получалось.
– Это верно, – согласился Гидеон, – вот только девушка без сознания, трупы…
– Ты верно подметил, это повод встревожиться. – В голове у Нико сейчас активнее прочих работали две извилины: одна громко указывала на Либби, вторая возбужденно кричала о том, как здорово целуется Гидеон. – Может, нам просто… бежать?
– Да, точно, хороший план, – почти не колеблясь, ответил Гидеон. Потом снова взглянул на Нико, и на щеках у него расцвели румяные пятна-близнецы. Господи, с каких пор у Нико к нему чувства? Он не помнил, не мог сказать, когда произошла перемена, определить, когда именно в груди забил фонтан эйфории такой силы, что заткнуть его могло лишь головокружение при виде безвольно повисшей руки Либби. Гидеон закинул Либби себе на плечо и осторожно, но быстро пошел прочь.
Пошел? Так ведь они же не смертные. Да, портал работает лишь в одну сторону, однако это еще не повод опускаться до чего-то обыденного вроде топтобуса.
– Погоди, – пробормотал Нико, хватая Гидеона за плечо и резко подаваясь влево. То, что тот безропотно позволил увлечь себя за край моста, многое говорило о состоянии его ума, но сообразит это Нико лишь позднее. Он мыслил туго, он целовал Нико, вот ведь два идиота. Нико же в тот момент выправил притяжение, чтобы обеспечить им самый достойный путь к побегу, на какой сподобился, взглянул на Гидеона и – господи, помилуй! – широко улыбнулся.
Либби пришла в себя спустя несколько минут, как раз когда они подходили к остановке парижского общественного транспорта. Оказалось, у нее случился небольшой обморок, чисто для драмы. Нико прямо так ей и высказал, едва она очнулась, не став ждать, пока Гидеон поставит ее на ноги. Его первые слова буквально звучали так: «Знаешь, фитилек театральности можно было прикрутить ровно вполовину, ничего бы не изменилось». На что она ответила прищуром серых глаз, короткой паузой, а после, когда уже полагалось выдать колкую (колковатую) заготовку… резко и шумно проблевалась Нико под ноги.
– Долго же ты это в себе держала, – спокойно заметил Гидеон, за что удостоился шального удара в живот. Это Нико задел его, когда попятился и врезался спиной в фонарный столб.
– Как ты? – спросил Нико у Либби, не имея представления даже, о чем говорить с женщиной, возвращение которой поразило его подобно внезапному открытию третьего глаза или появлению новой октавы в певческом диапазоне. Либби согнулась пополам, цепляясь, чтобы не упасть, за левую руку Гидеона. За верхние две руки, если быть точным.
– Нормально, нормально. – Выглядела Либби далеко не нормально, однако этот комментарий Нико хватило ума оставить при себе. – Надо идти.
– Ты о другом говорила. Терпит или прямо сейчас уладим? Ты хотела потолковать, нет? – напомнил Нико. Неловкость момента просто зашкаливала. У него в голове крутилось тысяч так восемь вопросов, но первым делом он отчего-то спросил: – Это Тристана?
– Чего? – Либби подняла на него затуманенный взгляд, утирая губы рукавом того, в чем Гидеон чуть раньше опознал мужской свитер.
– Ничего. Ты… ты из поместья? Была в доме? – Да, она явно прибыла оттуда, отличная дедукция, Нико. Соображалось тяжко, но так ведь он потратил много сил. И толика логики стала подвигом. Либби как-то странно взглянула на него, потом стрельнула глазами в сторону Гидеона. – О, так он в курсе, – объяснил ей Нико, и Либби скорчила в ответ усталую мину. – А что? Ну тебя, Роудс. На меня покушались, поэтому, думаю, мне можно было…
– Кто? – Она сосредоточенно прищурилась.
Нико пожал плечами.
– Пока рано делать выводы. – Ладно, как бы там ни было… – Поместье, – напомнил он. – Нам… может, туда вернуться? Или…
– Нет, пока
