Вскоре стало ясно, что коалиция — своего рода мертворожденное дитя, и Гитлер в марте объявил новые выборы. Но прежде чем они состоялись, в ночь с 27 на 28 ноября загорелся Рейхстаг. Ответственность за это была возложена на коммунистов, и Гитлер в срочном порядке ввел чрезвычайное положение, запретив все гражданские свободы, а заодно наделив СС и СА полицейскими полномочиями. Геринговская полиция, получив подкрепление в лице около 25 тысяч в срочном порядке вооруженных штурмовиков и берлинских эсэсовцев, возглавляемых бывшим лидером Куртом Делюге, в буквальном смысле запрудила улицы, рьяно взявшись за поимку коммунистов и сочувствующих. Последних пачками отправляли в спешно возведенные ради этого концентрационные лагеря, поскольку тюрьмы уже не вмещали всех арестованных.
Бытует мнение, хотя и не доказанное, что поджог Рейхстага — дело рук берлинской организации СС. Как бы то ни было, нацистам удалось получить на мартовских выборах 44 % общего числа голосов. При поддержке меньшей по численности Немецкой национальной народной партии, возглавляемой богатым промышленником Альфредом Хугенбергом, нацисты обеспечили себе в Рейхстаге парламентское большинство. Вполне естественно, что следующим шагом стало объявление компартии вне закона. На протяжении последующих трех месяцев постепенно отыскались причины для запрета и всех остальных политических партий. Последними с политической сцены ушли националисты, когда 14 июля Хугенберг подал в отставку. На протяжении последующих 12 лет Германия оставалась однопартийным государством, а гитлеровские СС постепенно превращались в империю в рамках Третьего рейха.
Первым подтверждением тому стала замена традиционной армейской охраны Императорской канцелярии ротой эсэсовцев, набранных из бывших «Штосструппе» и «Штабвахе» — «Охраны Ставки» — под командованием прошедшего огонь, воды и медные трубы Йозефа «Зеппа» Дитриха. Чуть позднее, в сентябре, зондеркомманда «Цоссен» слилась с еще одной ротой, зондеркомандой «Ютебог», образовав новое соединение под названием «Лейбштандарт Адольф Гитлер». 9 ноября 1933 года, то есть в десятую годовщину «Пивного путча» (один из самых священных дней в нацистском календаре), бойцы «Лейбштандарта» принесли присягу на верность фюреру. Церемония эта состоялась на площади перед мюнхенским Фельдхернхалле («Залом героев»).
В течение 1933 года общая численность СС подскочила до 50 тысяч, в то время как СА, чьи ряды в начале года насчитывали 500 тысяч человек, к его концу достигла почти 3 миллионов — многие из бывших перебежчиков, кого первоначально одолевали сомнения, поспешили присоединиться к победному шествию НСДАП. Эти, как их тогда называли, «мартовские фиалки» снискали себе стойкое презрение со стороны старых товарищей по 23-му году, которые удостоились «Ордена крови» (Blutorden), одной из высших политических наград за верную службу партии, введенной
самим Гитлером. Собственно говоря, кровь, вместе с идеей героического самопожертвования, стала неотъемлемым компонентом нацистской идеологии, и нигде это не проявилось столь отчетливо, как в рядах тех, кто в конце концов удостоился службы в Ваффен-СС.
Помимо вышеупомянутой идеи, наиболее значимым компонентом нацистской и эсэсовской мифологии была расовая чистота. Гитлер, Гиммлер, Розенберг, Дарре и другие, вследствие некой странной смеси собственных предрассудков, а также начитавшись таких произведений, как труд графа де Гобино «О неравенстве человеческих рас», «Основы XIX века» Хьюстона Стюарта Чемберлена, «Человек и сверхчеловек» Ф. Ницше, прониклись убеждением, что все они принадлежат к высшей расе — расе господ. Эта раса получила у них название «арийской» в соответствии с воззрениями филолога Фридриха Макса Мюллера, который, слава Богу, в 1890 году отошел в мир иной* и не дожил до того, чтобы увидеть, как нацисты извращают его научные взгляды. Ведь последние касались исключительно развития индоевропейских языков, и, кстати, Мюллер не раз подчеркивал, что его филологическая теория не имеет ни малейшего отношения к расовым бредням — правда, нацисты почему-то предпочитали не замечать столь существенную оговорку. Например, Розенберг не раз пытался соединить филологические теории с расистскими предрассудками, венцом чего стало его в высшей степени несуразное сочинение под названием «Миф XX века», опубликованное им в 1930 году, то есть спустя пять лет после выхода в свет первого тома гитлеровской «Майн Кампф», и превратившееся вскоре в своего рода вторую нацистскую «Библию».
Согласно взглядам нацистской «интеллигенции», под «арийцами» в первую очередь следовало понимать немцев. Правда, приходилось признать, что и некоторые другие люди, например, лица немецкого происхождения, жившие в Чехословакии и на Балканах, а также жители Британии, голландцы и скандинавы тоже подходят под определение «арийцы», при условии, что они могут представить родословную, не запятнанную примесью еврейской крови. Правда, хотя в ранние годы существования СС каждый кандидат был обязан подать родословную как минимум на три поколения назад, для себя Гиммлер сделал исключение, как, впрочем, и Дарре (см. гл. 5). Подобные исключения со временем стали практиковаться все чаще, особенно с началом в 1939 году войны. Как только Германии стало катастрофически недоставать пушечного мяса, некоторые теории пришлось забыть. Особенно эта тенденция стала набирать обороты в связи с вторжением в Россию в 1941 году, и, как говорится в главе 6, вскоре войска СС пополнились многонациональными подразделениями, в рядах которых можно было встретить и балканских мусульман, и волонтеров из Франции, Италии и Бельгии, и даже таких «недочеловеков», как украинцы, российские казаки и азербайджанцы. Точно так же в своих странах многие влиятельные фигуры, обладавшие деньгами и реальной властью, независимо от их национальности (лишь бы они не были евреями) и политических взглядов, получали почетные воинские звания в «Альгемайне», или «общих» войсках СС, хотя, надо сказать, не все гордились оказанной им честью.
МИСТИЧЕСКИЕ СИМВОЛЫ СС
Сам Гиммлер твердо веровал в созданную им теорию «арийской расы господ». Одновременно он был занят строительством империи и поэтому был готов при необходимости слегка поступиться принципами, лишь бы только добиться усиления власти и
влияния. Кроме того, он был не прочь дать полет своим сокровенным фантазиям — например, взялся за реставрацию полуразрушенного Вевельсбургского замка в окрестностях Падерборна, в котором по его распоряжению был устроен круглый стол, за которым должны были восседать, на манер артуровских легенд, его избранные «рыцари» (эту идею он позаимствовал у столь любимого им Вагнера- кстати, как и он, антисемита). Столь велико было его увлечение языческой нордической культурой и средневековой немецкой историей, что Гиммлер даже учредил специальный исследовательский институт, который, например, занимался изучением языческого рунического письма — надо сказать, что руны широко вошли в эсэсовскую символику.
Мистическое восприятие Гиммлером окружающей действительности шло у него рука об руку с непоколебимой верой в силу гомеопатической медицины. Кроме того, подобно Гитлеру, Гиммлер был вегетарианцем, и эти две темы, плюс к ним в придачу астрология и оккультизм, вскоре стали основными предметами исследования основанного Гиммлером института «Анэнэрбе» («Amienerbe»), или же Общества по изучению и распространению наследия предков.
Однако интересы Гиммлера не носили чисто теоретического характера, а имели и прагматическую направленность. Например, Гиммлер прибрал к рукам производство минеральной воды, основав весьма доходный бизнес в рамках департамента экономической администрации СС (см. главу 5).
Гиммлер также выступал как чистой воды прагматик в своих отношениях с Ватиканом (последний впоследствии поможет некоторым нацистам избежать законного возмездия, снабдив их фальшивыми документами). И это несмотря на всю свою неприязнь к служителям культа и бесконечные, но, увы, безуспешные попытки искоренить религию и посещение церкви среди бойцов СС. Есть также доля иронии в том, что Гиммлер не брезговал заимствованиями у иезуитов, в основном это касалось структуры и ритуалов СС. Иезуиты с их строгим моральным кодексом были своего рода рыцарями контрреволюции, так что параллели между Обществом Иисуса и гиммлеровским СС не могли не бросаться в глаза. Кстати, даже Гитлер не раз величал Гиммлера «моим Игнатием Лойолой», в честь основателя приснопамятного ордена.
Личная преданность, чувство чести и дисциплина, а также готовность к самопожертвованию — вот что составляло своеобразный эсэсовский символ веры.
Лозунг СС, выгравированный на кинжале и выражавший царивший в СС дух мистицизма, может служить своеобразным ключом к пониманию этого явления: «Mein Ehre heisst Treue» («Верность — моя честь»). Что делало этот эсэсовский лозунг необычным, так это тот факт, что верность полагалась по отношению к одному-единственному лицу- Адольфу Гитлеру, — а не каким-то там абстрактным вещам вроде государства и конституции. То же самое наглядно проявляется и в эсэсовской присяге, которую члены Ваффен-СС принимали по завершении военной подготовки. Во время этой церемонии им вручался специальный кинжал (который они, однако, должны были оплатить из собственного кармана), а сама церемония всегда была приурочена к 20 апреля, т. е. дню рождения фюрера. В присяге, в частности, говорилось следующее:
