— Да, как фототрофы. — Один из углов визора превратился в миниатюрный экран и Эван получил возможность быстро освежить в памяти то, что он знал об уникальной ботанике Призмы.
— На Призме, — сухо декламировал неизвестный рассказчик, — существуют и формы жизни, основанные на углероде, наряду с чисто кремниевыми формами.
Есть также органосиликатные гибриды. Это, очевидно, наиболее удачные типы, основанные на силе тех и других молекулярных структур для большей гибкости. В особенности это относится к органосиликатным формам растений, доминирующих в свой экологической нише; углеродные структуры способны к фотосинтезу, что обеспечивается при участии кремниевых форм, которые служат защитой более уязвимых древесных пород при концентрации солнечного света.
Эван продолжал слушать лекцию, но лишь вполуха. Остальное от внимание было посвящено похожим на колбасу зданиям, вдруг возникшим внизу. Они были на поляне в лесу. Рядом стояли несколько вспомогательных зданий поменьше.
Он внимательно рассмотрел территорию, пролетая над станцией, но даже с увеличителями визора не мог заметить там никакого движения. Длинная прямая площадка, конечно, была посадочной полосой для челноков.
— Дайте им знать на частотах компании, что мы садимся.
— Это уже пытались сделать с корабля, сэр, но безуспешно.
— Знаю, но если у них не работают коммуникаторы дальнего действия, это не значит, что ничего не работает и на местном уровне.
— Как хотите, сэр. — Прошло несколько минут, пока они обходили станцию по периметру. — Ничего, сэр. Никакого отклика.
Не обнадеживает, подумал он. Что-то уж совсем плохое должно было случиться, если стала невозможной даже индивидуальная коммуникация. Да, он на Призме явно не для того, чтобы обменяться приветствиями. Видно, на станции произошел не просто обрыв связи. Конечно, если бы у них работало хоть какое-то оборудование, они бы уже его заметили и вышли, чтобы помахать ему руками. Но станция выглядела пустынной. Никого не было, когда он садился всего в паре сотен метров от ее ограды. Когда он спросил, почему они не сели на территории станции, вежливый голос объяснил, что осторожная посадка была заранее запрограммирована в комплекте. Если там произошла какая-то неизвестная катастрофа, то лучше приближаться к ней постепенно. Эван согласился, поняв, что его комплект действует более осмотрительно, чем он сам.
Комплект отсоединился от ненужной больше лодки. Эван сделал несколько пробных шагов, подпрыгнул на пять метров в воздух и уверился, что все системы комплекта работают правильно. Потом он сделал небольшой круг, чтобы посмотреть на удивительный лес вокруг станции. Он был человек начитанный, интересовавшийся естественными науками, но никогда не встречал в литературе, реальной или фантастической, ничего подобного. Во-первых, несмотря на ясность и интенсивность солнечного света, трудно было выделить индивидуальные растения. Дело было не только в том, что флора на Призме состояла из асимметричных фрагментов, но и в том, что многие растения обладали высокой способностью отражения. В большинстве случаев это было естественным следствием кремниевой основы, но иногда — и целесообразным.
Отражательность превратилась в эффективный защитный механизм: трудно напасть на что-то, если видишь только то, что оно отражает.
Исследовательский комплекс был построен в лесу из кривых зеркал.
Роль деревьев играли гигантские растения, чьи плотные и прозрачные цветоложа из кремниевых диоксидов кишели собственной внутренней миниатюрной жизнью. Длинные тонкие башни из силикатов железного и медного цвета достигали двадцати метров высоты. Каждая былинка была не больше соломинки для напитков, но все вместе поддерживались подземной системой стеклянных волокон, уходящих в песчаную почву. Эвана особенно заинтересовал светло-желтый алюминосиликатный куст, напоминавший четыре сросшихся завитка. Светлые цвета были связаны со следами минералов в каждом растении, полученных из почвы, больше напоминавшей песчаную пустыню, чем нормальную землю. Вместо продуктов органического распада, почва Призмы была богата соединениями кремния. Среди высоких «деревьев» были и скопления растений поменьше. Одна из таких «полянок» была заполнена маленькими серебристыми «роторами» на стеблях. Ветерок заставлял всю поляну вращаться, как детские игрушки на полу.
Эван нагнулся, чтобы их рассмотреть. Комплект снял напряжение с его спины и мог бы держать его в таком положении постоянно, если бы тот потребовал. Визор был в нескольких сантиметрах от вращающихся цветов. Не все были серебристые, проглядывали также оранжевые и розовые. Но на всей вращающейся полянке вовсе не было зеленого.
Видно, чистые фототрофы. Интересно, какая функция у роторов? Может быть, ветры на Призме дуют от солнца, а миниатюрные пропеллеры ориентируют каждое растение на свет. Тут он заметил кое-что новое: кое-где лепестки роторов были объедены.
Вскоре он обнаружил и этих тварей, похожих на жуков, черных в белых пятнышках. Одновременно с этим открытием пришло объяснение самих роторов.
Каждый порыв ветра заставлял роторы крутиться, отчего пасущиеся жучки падали на землю. Им приходилось снова лезть на стебли, чтобы есть дальше.
Так что роторы должны были держать вредителей на терпимом уровне.
— Почему они их едят? — спросил он вслух. — Ведь если это чистые фототрофы, там не должно быть органических веществ.
— Вредители — тоже фототрофы, — сообщил комплект. — Им нужны минеральные соли, сконцентрированные в маленьких растениях. Я не располагаю химическими деталями, это не входит в программу.
Ясно, это потому, что детали еще неизвестны исследовательской группе.
Интересно, как эти «жуки» размножаются, кладут яйца или бисер, или что?
Возможности тут бесконечны, но это изматывает. Как хорошо, что он здесь не в качестве биолога.
Он выпрямился и посмотрел на базу.
Тут он увидел, что дорогу ему преградила стена «раду», решетчатых полукружий из бледно-зеленых кристаллов, слишком красивых, чтобы их давить. Когда он подошел поближе, растения явственно затрепетали. Он проверил внутренний индикатор. Ветра не было. Но движение все-таки происходило. Его шлем также воспринимал высокочастотные звуки.
— Что это они делают? — подозрительно спросил он.
— Вы — подвижная форма жизни, попавшая в область их роста. Поэтому представляете для них угрозу. Растения отвечают. Посмотрите направо: там другой подвижный объект в заповедном районе. — Он пошарил глазами вокруг и наконец увидел что-то похожее на улитку в аметистовом панцире. Она была очень близко от «раду». Вдруг она остановилось и стала вибрировать.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
