Крепко сжимая одной руке меч, в другой — д'амах, Рош, стараясь ступать неслышно, на цыпочках, осторожно спустился под мост, но не с той стороны, с которой подъехал к нему, а с противоположной.
Не потревожив ни одного засохшего листа, колдун раздвинул ветки, ловко угнездился на кочке, чтобы не ступать на прошлогоднюю траву, миновал преграду и так же тщательно восстановил природные декорации. Довольная улыбка расплылась по его лицу: дрожащая оборотница в насквозь промокшей одежде жалась к сводам моста, с тревогой посматривая на видимую часть берега и прислушиваясь к удаляющемуся перестуку копыт. Уши она навострила по-звериному.
Она полусидела-полустояла спиной к нему, но, даже не видя её лица, Рош догадывался, какое застыло на нём выражение, как Ирис то и дело покусывает губы.
Попалась!
Свистнул меч, занесённый в замахе меч, но Ирис услышала, отпрянула, чуть не упав в реку.
Обернулась, глядя затравленным взглядом, потом опомнилась, ощерилась. Руками непроизвольно защищала живот. Теперь Рош видел, что оборотница действительно беременна: намокшая ткань прилипла к телу, показав его немного округлившиеся формы.
— Нашёл, — сдавленно пробормотала Ирис. — Зачем, колдун? Убить меня хочешь? А я тебя не убила — забыл? Могла бы, но пощадила.
— Помню я твоё милосердие, — усмехнулся Рош.
— Да чуяла я травницу, идиот! Жалею теперь. Защищаться до последнего буду, до горла твоего доберусь. Ну как, ребёнка своего в банку засунешь, чтобы ученикам показывать?
Ирис мгновенно совершила частичную трансформацию: выросли когти, зубы, по-волчьи смотрели с нескрываемой ненавистью жёлтые глаза, яркие, будто свежие куриные желтки.
Колдун плавно завёл за спину руку с д'амахом, готовясь подловить волкодлака в прыжке, пырнуть в сердце. Почуяв серебро, Ирис заметалась, слегка осела на ноги, будто изготавливаясь к прыжку. Значит, обернётся в полёте. Рискованно для неё: может не успеть.
Расстояние небольшое, не замахнёшься толком. Но и мимо цели не промахнёшься. Удобнее, наверное, сначала подрезать мечом, а потом вонзить д'амах. И потом сразу же отрубить голову.
Ирис облизала губы и огляделась. Покосилась на воду, будто прикидывая: а не нырнуть ли, и внезапно зашлась кашлем. Он сотряс всё её тело, заставив занять более устойчивое положение.
Решив воспользоваться удобным случаем, Рош нанёс удар. Звериным чутьём, боковым зрением оборотница уловила его и отпрянула. Меч лишь слегка рассёк её плечо. Алые капельки крови быстро окрасили рукав и ворот в цвет размытой зари.
Взвыв, она прыгнула, но поскользнулась, отчего когти не задели колдуна, а вспороли воздух. Зато следующим, последовавшим почти одновременно за первым ударом ей удалось сбить Роша с ног. Он не позволил причинить себе вреда, ударив д'амахом. Не целясь, куда попадёт. Вышло чуть ниже лопатки. Теперь пришло время магии.
Ирис предпочла не вступать в дальнейшую борьбу и, перекатившись по земле, пропустила поток волшбы над собой. Мгновенно, не обращая внимания на боль, вскочила на лапы, стремясь оказаться вне досягаемости меча.
Они вновь оказались на некотором расстоянии друг от друга, оба перепачканные в земле и песке. Только на стороне колдуна было преимущество, которым он не преминул воспользоваться. Отвлечь оборотницу оказалось несложно, она среагировала на ложный выпад и пропустила настоящий удар.
Её отбросило на спину, протащило по земле к реке… Ирис хлебнула воды и чуть не задохнулась, отчаянно пытаясь за что-то уцепиться. Но сумела выбраться, чтобы натолкнуться на острие меча колдуна. Он упёрся в её горло, пустив по нему тонкую струйку крови.
Блеснул д'амах, занесённый для смертельного удара.
Либо горло, либо сердце. Либо меч, либо д'амах — что-то, да достанет её, потому как отступать некуда, колдун прижал её к воде. Прыгнуть туда? Но хватит ли сил, чтобы быстро, быстрее, чем заклинание, доплыть до того берега?
Ирис осклабилась, обнажив зубы, и резко присела, уклоняясь влево, не заботясь о том, какую борозду оставляет на теле клинок, какую боль причиняет соприкосновение с его рунами. Хорошо хоть на меч колдун поскупился, а то горше было бы, если б другая вязь его покрывала. д'амах, он сейчас страшнее, верная смерть. Рана, оставленная им, жгла калёным железом.
Но и тут она надеялась на счастливую звезду, на то, что Мать-Природа не допустит, чтобы д'амах попал в шею или голову. Обошлось, только кровь грудь заливает.
Однако расслабляться было рано — Рош уже готовил для неё заклинание, бесстрастно выводя вязь из слов. Так надёжнее и наверняка. Он видел, как заскулила, ухватившись за живот, оборотница — значит, прямо сейчас напасть не сумеет.
Ирис, пытаясь убаюкать бившегося в утробе ребёнка, вертелась угрём на земле.
Понимала, что обегалась, но умирать не хотелось, и она прибегла к последнему средству: надавить на чувства и принципы.
— Что ж, видно колдуны подлецы, — прошипела она, не убирая рук с живота. — У нежити чести больше.
Подействовало — Рош от удивления и неожиданности не закончил заклинания. Оборотница упрекала его в отсутствии совести?
— Ну, убивай, душегуб! — со злобой крикнула Ирис. — Чего смотришь? Наплюй на то, что у тебя передо мной долг чести. Ваша мораль только для людей. Беременную убивать легко!
Колдун задумался, провёл рукой по лбу. Знал, что нужно прикончить, но медлил.
Враг — но ведь действительно беременная. Убивать беременных противно богу и совести, но она оборотница, а не человек. И родит таких же.
Честь… А ведь, похоже, он и впрямь ей должен. Да и что она сейчас людям сделает? В таком состоянии волкодлаки не нападают, только в крайних случаях. А эта, похоже, миролюбива, раз обзавелась подругами на новом месте.
Ирис поднялась на колени, с вызовом глядя в глаза. Но колдун знал, что сейчас она слаба. Мотнул головой и продолжил начатое. Хороший волкодлак — мёртвый волкодлак. Однако финальная точка никак не желала ставиться: что-то внутри мешало. Треклятое воспитание матери и кодекс чести мага.
— Слушай, колдун, давай заключим сделку? Жизнь за жизнь. Я твою тебе оставила, так верни мне мою. Знаешь ведь, что сейчас никого не убью. Мало тебе нежити вокруг, любую выбирай.
Видя, что Рош задумался, она смело ухватила его за руку с д'амахом, крепко сжала запястье. Лезвие разрезало кожу, но Ирис терпела, хоть серебро жгло огнём. Лучше уж ладонь, чем сердце, лишь бы удар не нанёс. И не наколдовал чего.
Колдун ожидал чего угодно, только не того, что она положит его руку с д'амахом себе на живот. Даже сквозь мокрую ткань он ощущал его жар и возню чего-то там, внутри.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
