А теперь старенький опытный профессор работал аналитиком одного московского политика, имя которого слишком известно, чтобы его произносить вслух.
Старик прошаркал к столу и занялся заказанной ему разработкой стратегического плана. Ему нужно было ни много ни мало, разгадать главную тайну российской политики.
Лебединский дрожащей старческой рукой вывел в центре большого листа ватмана имя "Егор" и обвел его в кружочек. Немного подумав, он от "Егора" провел наверх линию к кружочку с надписью "Лигачев". Затем такую же линию от "Егора" нарисовал вниз к кружочку "Гайдар". От "Гайдара" неровная линия потянулась вправо к надписи "Гейдар", а уже от нее к небольшому квадратику под названием "Алиев". Так, уже что-то вырисовывается.
Ну-ка, посмотрим еще раз. "Лигачев" - "Егор" - "Гайдар" - "Гейдар" "Алиев". Что ж, "Гейдар" - вполне допустимое для азербайджанского языкаискажение фамилии "Гайдар". Могло быть и хуже, Кавказ все-таки, своя специфика. И, кстати, Алиев когда-то работал в КГБ, что тоже немаловажно. Так-так-так...
Егор - Алиев. Лигачев - Гайдар.
Да это же одно и тоже лицо!!!
Профессор Лебединский вспотел от пришедшей в голову догадки, быстро скомкал лист ватмана, бросил его в стоящий под столом металлический таз для сжигания бумаг и чиркнул спичкой. Пламя нехотя ухватило край плотной бумаги и начало медленно, но верно пожирать схему. Профессор поудобнее перехватил клюку. После того как догорит, нужно будет тщательно перемешать пепел. Он сам читал в газете, что сейчас существуют методики восстановления написанного по сгоревшей бумаге, если она не разрушена механически, не превращена в черную пыль, в пепел.
Только в пепел! А пепел в унитаз. Чтоб никаких следов! Профессор понимал, что носитель такой тайны, какую прознал сейчас он, долго не проживет. А профессор хотел жить долго, хотя ему было уже 95 лет, хотя он был болен раком, и за ним давно уже гонялась питерская мафия, которой он был должен около 20 тысяч долларов.
Глава 9.
Гейдар Алиев проснулся рано. За окном вставало свободное солнце независимого Азербайджана. У Гейдара тоже по утрам вставало в душе и поэтому он чувствовал себя в чем-то родственным солнцу. "Я и солнце - два самосветящихся объекта, - думал Алиев лежа в кровати, имевшей размеры 4 х4,6 метра. - В отличие от планет, которые, как известно, светят отраженным светом, мы светимся сами. Во вселенной множество звезд и, должно быть, еще большее количество планет. Так и на Земле много людей светлых разумом, но еще больше людей протухших, которые потеряли светимость."
Государственные размышления главы независимого государства прервал вежливый звоночек внутренней связи.
- Тормогазы кара богаз гол, шайтан? - по-азербайджански спросил Алиев. В узком кругу он иногда любил щегольнуть знанием родного языка.
- Кит ташак ка частушки-оглы, - вежливо сказал динамик голосом помощника.
Алиев вспомнил, что еще неделю назад он просил из-под земли достать ему какого-нибудь поэта-песенника, могущего сочинять частушки, чтобы потом с помощью спецслужб запустить эти частушки в народ для дискредитации своих внутренних противников.
- Кил мында.. Сейчас выйду, оденусь только, - Алиев снял ночной колпак расшитый платиновыми нитями.
Через полчаса он уже был в тронном зале президентского дворца. Помощник ввел усатого человека, на которого было жалко смотреть: усач был весь с ног до головы перемазан грязью.
- Это Дмитрий Быков, толстый русский поэт, - представил поэта помощник.
- Почему такой нечистый? - спросил Алиев.
- Так ведь гяур, - не понял помощник.
- Нет, я спрашиваю, почему такой грязный?
- А-а... Так вы же сами приказали достать из-под земли, - растерялся помощник. - Пришлось сначала закопать.
Алиев поморщился: сколь глупыйнарод достался ему в управление! Может, попробовать баллотироваться на пост президента России? Русские по крайней мере закапывать бы не стали. Просто пиздюлей бы навешали и все.
- Тебе объяснили задачу?
Быков кивнул.
- Ну тогда давай, сочиняй, - Алиев царственно развалился на троне.
- Значит, так, - задумался Быков, почесывая некоторые толщины тела. Э-э-э... Ну, например... Ну вот, например. Сейчас с выражением прочту.
Он поднял вверх руку и продекламировал:
- Я скажу вам не тая:
Абульфаза Эльчибья
Придавлю, как воробья!
Алиев расхохотался так, что у него даже выступили слезы. И вдруг резко прекратил смех.
- Погоди! А где же выражение? Ты же обещал с выражением прочесть!
- Выражение?.. Пожалуйста: "Еб твою мать!"
- Вот это другое дело, - кивнул Алиев. - Обещанное нужно выполнять. Отвечать за свои слова. Ладно, дальше давай.
Быков снова вскинул руку:
- Это что за пидорас?
А это Эльчибей Абульфаз!
Алиев снова расхохотался до слез.
- "Пидорас", говорит... Ой, не могу...И складно, главное... Эльчибей пидорас. Ох, смешно... Еще! Еще давай!
Воодушевленный успехом, Быков вновь по-ленинскизадрал руку:
- В вендиспансер Эльчибей
Притащил свой гонорей!
От хохота Алиев начал потихоньку сползать с трона.
- Ну, уморил, щелкопер! Ну, я не могу!.. Ой, ой... Заболел, говорит... Ох, ха-ха... Триппером... А ну, еще!
- Абульфаза Эльчибья
Посылаем мы к свиньям!
А Алиева Гейдара
Мудрецом зовут не даром.
Алиев хохотал без перерыва, утирая слезы:
- Этот, говорит, мудрец... Ха-ха... А того - к свиньям... Ха-ха-ха... Еще давай, гений!
Быков крякнул, прокашлялся и уже более уверенно зачитал:
- У Абульфаза Эльчибея
Мозгов не больше,
чем у курицы в жопе!
Новый взрыв хохота сотряс престарелое тело диктатора.
- А-а-а... о-о-о... Чем, говорит, у курицы... Уморил, подлец.
Внезапно Алиев оборвал смех, спросил подозрительно:
- А почему не складно?
- Белые стихи. Верлибр, по-научному, - не растерялся поэт Быков.
- Да? А петь их можно?
- Ну разумеется! - горячо воскликнул поэт Быков.
- Тогда ладно, - Алиев хлопнул в ладоши. Вбежала челядь. - Так, гения накормить, наградить шубой с моего плеча.
Быков обратил внимание, что челядь на мгновение замялась. Это не укрылось и от острого глаза диктатора.
- Ну что еще? В чем заминка?
Челядь переглянулась. Наконец помощник решился:
- У вас нет шубы. Осмелюсь напомнить: Азербайджан достаточно теплая страна. В холодное время вы носите турецкую кожаную куртку с меховой подстежкой на молнии. Но ее мы отдать не можем: она единственная.
Алиев пожевал губами.
- А трусов у меня сколько?
- О, трусов у вас немеряно!
- Хорошо, подарите ему трусы с моего... э-э, с моего э-э... Как это по-русски?...
- Плеча, - подсказал помощник.
Диктатор поморщился.
- Может, ты и носишь трусы на плечах, а я их ниже надеваю.
- Это просто идиоматическое выражение. Главное, что со своего тела.
- Ну ладно, как знаешь. Пускай с тела. Трусы с тела. Главное, чтоб телом пахли. Кстати, давно хотел спросить - а кто мне стирает трусы, носки и майки, достаточно ли проверенный человек?
- Докладываю: трусы и другое нижнее белье вам стирает Алла Борисовна Пугачева.
- Как так? Сама? - не скрыл удивления Алиев.
- Ну не сама, конечно, у нее женщина одна приходящая стирает. Вместе с хозяйскими шмотками - и ваши трусы.
Алиев на некоторое время задумался.
- Н-да, хорошо это мы русских умыли... Но зачем так далеко отсылать? Ждать же долго.
Помощник в волнении почесал кончик носа.
- Ну не так уж и долго. Самолетом "Азербайджанских авиалиний" отправляем. День туда, день там, день обратно. Не очень удобно, конечно, но зато какова операция! Маленький не зависимый ни от кого Азербайджан так унизил и подставил великую сверхдержаву!
- Да, здорово. А Москва знает?
- Нет, конечно, это же секретная операция, разработанная нашей разведкой. Если Кремль узнает, они это дело немедленно прекратят, приставят к Пугачевой свою прачку из ФСБ или из службы военной контрразведки. Но это крупнейшая и самая удачная наша операцияза последнее время. Все остальные операции нашей разведки пока провалились. Мы ведь, в принципе, молодая нация, разведку только ставим еще, учимся. И уже такой успех! Задействовали наше землячество в Москве.
- Всех участников операции втайне наградить "Орденом солнечного Азербайджана", но сами ордена не выдавать. Пусть хранятся у меня в сейфе. Нечего золотые вещи всяким оборванцам раздавать. Все равно пропьют или продадут за гнилой лаваш... Ладно, значит, этого, - Алиев указал на молча слушающего поэта Быкова, - накормить, все частушки переписать, выдать трусы, - я сейчас схожу сниму, - наградить тоже орденом, но орден не выдавать. Все свободны...
...Над независимым Азербайджаном свободно вставало вольное солнце...
Глава 10.
Почерневший от переживаний банан хлюпко врезался в лицо Анпилова и бессильно опал, оставив на лице непримиримого вождя нечто жидко-осклизлое.
Анпилов хотел выругаться по-трудовому, по рабоче-крестьянски, но сдержался, потому что вокруг были дети. Собственно, один из этих детей и бросил банан к нему в клетку. Утирая натруженное за день лицо от остатков заморской дряни, Анпилов посмотрел на мальчонку. Так и есть - типичный представитель московско-лужковского зажравшегося буржуазного класса толстый мальчик с наглой улыбкой боя, хозяина жизни.
