со своими убеждениями. Он и по сей день все так же решительно использует эмоциональное слово «содомия», однако ни один евангельский христианин не воспринимается гомосексуалистами лучше, чем он.
Из книги «Что удивительного в благодати?»
3 октября
Злоупотребление благодатью
Возможности «злоупотребления благодатью» я осознал со всей остротой, сидя однажды поздно вечером в ресторане и слушая, как мой приятель Дэниел рассказывает мне по секрету о своем решении оставить жену после 15 лет брака. Он говорил, что нашел ту, с которой «опять почувствовал себя полным жизни, чего не испытывал уже много лет».
Будучи христианином, Дэниел прекрасно осознавал личные и моральные последствия того, что он собирался сделать. Его решение нанесло бы непоправимый вред его жене и троим детям. И все же, как он сам выразился, он просто не мог противостоять силе, влекшей его к более молодой женщине, подобно мощному магниту.
А потом он бросил последнюю бомбу: «Филип, ты изучаешь Библию. Как думаешь, Бог простит меня за то ужасное дело, что я собираюсь совершить?»
Повисло молчание. Вопрос Дэниела лежал на столе, как живая змея. Потягивая кофе, я долго и напряженно размышлял об ответной реакции людей, которую вызывает благодать. Как отговорить своего приятеля от совершения страшной ошибки, если он знает, что ему рукой подать до прощения?
В благодати есть одна «уловка». Как сказал святой Августин: «Бог дает тогда, когда находит пустые руки». Если в руках у человека что-то есть, или они сжаты в кулаки, он не в состоянии принять дар. Благодать, другими словами, надо принять. Клайв Льюис объясняет, что «злоупотребление благодатью» возникает, когда мы путаем потворство с прощением: «Потворствовать злу — это попросту его игнорировать, относиться к нему так, будто это добро. Однако прощение должно быть не только даровано, но и принято, чтобы стать завершенным. Человек, не признающий вины, не может принять прощение».
Вот что я ответил своему приятелю Дэниелу: «Простит ли тебя Бог? Конечно! Ты же знаешь Библию. Бог употребляет убийц и прелюбодеев для Своей славы. В конце концов, пара негодяев по имени Петр и Павел возглавила новозаветную Церковь. Прощение — это наша проблема, а не Божья. То, через что мы неизбежно проходим, совершая грех, отдаляет нас от Бога — мы сами меняемся под действием нашего бунта — и нет никакой гарантии, что мы когда-либо вернемся назад. Сейчас ты спрашиваешь меня о прощении, но захочешь ли ты получить его позже, особенно если оно связано с покаянием?»
Из книги «Что удивительного в благодати?»
4 октября
Лазейки
Библейский автор Иуда предупреждает о возможности превратить «благодать Бога нашего в повод к распутству». Вначале на задворках нашего разума появляется лукавая мысль. «Я хочу этого. Ну да, я знаю, что это неправильно, но, все равно, почему бы мне это не сделать? Я всегда могу потом получить прощение». Эта идея перерастает в навязчивую мысль, и в конце концов благодать становится «поводом к распутству».
Христиане реагируют на такую опасность по-разному. Мартин Лютер, опьяненный Божьей благодатью, иногда высмеивал возможность злоупотребления: «Если ты — проповедник благодати, то проповедуй не фальшивую, а настоящую благодать. И если это настоящая благодать, то приноси ей настоящий, а не фальшивый грех, — написал он своему другу Меланхтону. — Будь грешником и греши решительно… Довольно того, чтобы мы по богатству Божьей славы познали Агнца, понесшего на Себе грех мира; а посему грех нас не отделяет, даже если мы тысячи, тысячи раз на день совершаем прелюбодеяние или убийство».
Другие, встревоженные перспективой христиан, прелюбодействующих или убивающих тысячи раз на день, призывали Лютера к ответу за его гиперболу. В конце концов, Библия представляет благодать исцеляющим противодействием греху. Как же они оба могут сосуществовать в одном человеке? Не должны ли мы «возрастать в благодати», как заповедает Петр? Не должно ли наше семейное сходство с Богом увеличиваться день ото дня? «Христос принимает нас такими, какие мы есть, — пишет Уолтер Тробиш, — однако, когда Он нас принимает, мы уже не можем оставаться такими же».
Богослов XX века Дитрих Бонхёффер придумал выражение «дешевая благодать», обобщающее идею злоупотребления благодатью. Живя в нацистской Германии, он был потрясен трусостью, с которой христиане воспринимали угрозы Гитлера. Лютеранские пасторы по воскресеньям проповедовали со своих кафедр о благодати, а в остальные дни недели оставались безмолвными, когда нацисты воплощали свою политику расизма, эвтаназии и, в конце концов, — геноцида. Книга Бонхёффера «Цена ученичества» указывает на многие фрагменты Нового Завета, повелевающие христианам достигать святости. Всякий призыв к обращению ко Христу, — настаивает Бонхёффер, — включает призыв к ученичеству и подобию Его образу.
Из книги «Что удивительного в благодати?»
5 октября
Краткосрочные результаты
Как-то летом мне нужно было изучить основы немецкого языка, чтобы успешно закончить университетскую программу. Что за ужасное было лето! Прекрасными вечерами, когда мои друзья ходили под парусами по озеру Мичиган, катались на велосипедах и потягивали «капучино» в уличных кафе, я сидел с репетитором, разбирая немецкие глаголы. Пять вечеров в неделю, три часа за вечер я тратил на зазубривание слов и окончаний, которые мне больше никогда не понадобятся. И я терпел подобную пытку по единственной причине: чтобы пройти тест и получить свой диплом.
А что, если бы секретарь факультета пообещал мне: «Филип, мы хотим, чтобы ты усердно учился, изучил немецкий и прошел тест, но мы заранее гарантируем тебе, что ты получишь проходной балл. Твой диплом уже заполнен»? Как вы думаете, проводил бы я каждый чудесный летний вечер в жаркой, душной квартире? Ни за что! Именно так, в общих чертах, выглядела богословская дилемма, которую Павел разбирает в Послании к Римлянам.
Зачем учить немецкий? Разумеется, на то есть благородные причины. В частности, изучение иностранных языков развивает интеллект и расширяет диапазон общения. Тем не менее, эти причины никогда не мотивировали меня к изучению немецкого. Я учил язык по эгоистическим причинам: чтобы получить диплом, — и только нависшая надо мной угроза нежелательных последствий заставила меня пересмотреть свои летние приоритеты. Сегодня я помню очень мало немецкого, который тогда впихнул в свой мозг. Следование «ветхой букве» (Павлово определение ветхозаветного закона) дает в лучшем случае краткосрочные результаты.
Что вдохновило бы меня изучать немецкий? Мне приходит на ум один сильный стимул. Если бы моя жена — женщина, которую я люблю, — говорила только на немецком, я бы выучил этот язык в рекордные сроки. Почему? У меня было
