На службе Михаил стал отличным мотористом, по слуху определял ту или иную неисправность дизелей. Особенно хорошо он знал дизель и старательно ухаживал за ним. Матросы часто шутили:
- Дизель для Горожанкина что жена.
В походе наши койки находились рядом. Ночью проснешься, а постель Михаила пуста. Утром опять раздаются соленые морские шутки:
- Сегодня Горожанкин опять к "жене" в самоволку ходил.
Среди членов экипажа Михаил выделялся еще инициативностью, изобретательностью и поэтому пользовался непререкаемым авторитетом. Когда на лодке спрашивали молодых матросов, с кого бы они хотели брать пример в службе, то всегда можно было слышать один ответ: "С Миши Горожанкина".
Скромный человек, Горожанкин ни единым словом не обмолвился, что выход из создавшегося положения он первым нашел. Да и не до выяснения авторства было тогда. Важно, что идея использовать масло в качестве топлива овладела всеми мотористами, трюмными, электриками. Но осуществить ее оказалось совсем не просто, потому что никто не знал, как добиться, чтобы масло сгорало в дизеле. Неизвестно было также, какая у него точка вспышки, как снизить его большую вязкость.
Старшина 2-й статьи Чернавцев предложил машинное масло разбавить керосином, имевшимся для зарядки торпед. Его поддержали Николай Лысенко, Александр Горячев, Георгий Данилов. Инженер-механик лодки Большаков ухватился за эту идею. Правда, надо искать неведомые пропорции смеси масла и керосина. Но это уже полбеды: важно, что появилась обнадеживающая перспектива, достойная внимания.
Дизельный отсек превратился в своеобразный научно-исследовательский центр. Мотористы Лысенко, Новак, Данилов и трюмный Маслюк рылись в учебниках, выуживая всякие сведения о масле и керосине. Парфентьев, Горячев и Вангатов что-то подсчитывали, чертили, спорили. Положение, правда, осложнялось тем, что в условиях похода определить точку вспышки полученной смеси масла с керосином было, по существу, невозможно. Для проведения же экспериментов не было ни условий, ни времени. Морякам оставалось полагаться на профессиональную интуицию.
Первая попытка запустить двигатель не увенчалась успехом. Смесь была составлена в таких пропорциях, что вспышки не получилось, двигатель фыркнул и замолчал.
"Щука" по-прежнему дрейфовала. Как ни старался рулевой Харитонов поставить и удержать ее носом против волны, пятибалльный ветер все равно сносил лодку к берегу. Верхнюю палубу и боевую рубку все время окатывало волной, и корпус корабля, орудия и антенны покрывались льдом. Вахтенный офицер время от времени вызывал наверх трюмных или торпедистов для обколки льда.
Положение корабля продолжало оставаться отчаянным Несмотря на это, подводники вели себя мужественно, в экипаже не было ни одного человека, склонного к унынию. Особенно хорошо держались мотористы. Их не обескуражила ни первая, ни вторая неудача в приготовлении топлива для дизелей, и они продолжали самозабвенно колдовать, смешивая в различных пропорциях масло и керосин. И если бы керосина было достаточно, они наверняка давно добились бы своего. Но его осталось всего около двадцати килограммов, и мотористам приходилось дорожить каждой каплей. И все же они не теряли надежды дать лодке ход, чтобы она могла уйти из-под носа противника.
Оптимизм мотористов, их уверенность в успехе передавались остальным членам экипажа. Были, конечно, и такие факторы, которые отрицательно влияли на психику людей. Главный из них - бездеятельность. Механизмы на лодке давно замерли, и поэтому люди лишились обычного дела, требовавшего от них активности и физического напряжения.
Влияние этого фактора несомненно давало о себе знать. Постоянно находясь то в одном, то в другом помещении лодки, мы с комиссаром видели, что в настроении и поведении личного состава, за исключением мотористов, стали появляться некоторые перемены. Если раньше даже в самой тяжелой походной обстановке все свободные от вахт либо читали, либо спали, то теперь одни лежали на койках с открытыми глазами, а другие просто не знали, куда себя деть. Люди, конечно же, вольно или невольно думали о том, что если мотористы еще долго не смогут обеспечить дизели топливом, то всех ждет последний бой, после которого оставшиеся в живых будут вынуждены взорвать лодку, а стало быть, и себя.
От кого-то из своих наставников я слышал, что на людей, оказавшихся в подобной обстановке, положительно влияет напоминание похожих историй со счастливым концом. Одну такую историю я и решил рассказать краснофлотцам и старшинам первого и второго отсека. Это было тем более уместно, что правдоподобность ее многим из них была известна.
Речь шла вот о чем. Несколько месяцев назад тоже в безвыходное, казалось бы, положение попала подводная лодка "М-171", которой командовал старший лейтенант Валентин Стариков. Случилось это после пятидневных безрезультатных поисков противника в открытом море. Стариков принял тогда необычайно дерзкое решение: прорваться в порт Петсамо и там нанести удар по врагу.
В подводном положении лодка форсировала минное поле, незаметно прошла в гавань. Командир поднял перископ, стал рассматривать порт. Перед его глазами сначала возник каменистый берег гавани, затем пустой причал. Наконец он увидел то, что искал: у западного причала под погрузкой стояли два транспорта.
"Малютка" выстрелила в каждый транспорт по одной торпеде и, погрузившись на глубину, развернулась к выходу. Через минуту с небольшим в отсеках услышали два взрыва. Как потом оказалось, обе торпеды попали в цель. Лодка шла к выходу, не имея преследования. Кое-кто уже начал подшучивать над противником. Напряжение у людей спадало. И вдруг "малютка" с дифферентом на корму начала всплывать.
- Боцман, в чем дело?
- Лодка не слушается рулей!
Стало ясно, что впереди противолодочная сеть.
Какие только попытки не предпринимал Стариков, чтобы выбраться из ловушки! Пробовал пробить сеть с полного хода - не удалось, потом он попытался поднырнуть под нее, но лодка даже на предельной глубине погружения все равно уперлась в сеть. Не смогли подводники и обойти ее сбоку. Все тщетно. Оставалось либо задохнуться в лодке, либо всплывать под огонь вражеских кораблей и береговых батарей, чтобы предпринять последнюю попытку прорваться в море или с честью погибнуть в открытом бою.
Советские подводники выбрали последнее. Инженер-механик Смычков встал со связкой гранат у открытого артпогреба, на случай если фашисты попытаются захватить корабль. Лодка медленно подошла к сети, с дифферентом на корму подвсплыла на перископную глубину. Дан точок вперед электромотором. "Малютка" навалилась носом на верхнюю кромку сети, видимо, чуть при-топила ее своей тяжестью, и все в лодке услышали под днищем скрежет, уходящий за корму. Это была победа. Так "М-171" благодаря смелости и мастерству командира, а также дружным усилиям своего маленького экипажа вышла из, казалось бы, совсем безнадежного положения.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
