Всё печёт и печёт солнце. Готовили обед. Володя тем временем заделал ещё одну дырку в камере — это какой-то камень пробил, гвоздей и стёкол тут не встречается, железная арматура из тропы не торчит, а камни-то острые.
Из дорожного дневника Александра Синельника: «Да, суровые эти края, коварно-предательские, с полным отсутствием сервиса, причём, на протяжении всего пути между Джунджунджаррой и Маралингой, не считая одной постоянно пополняемой цистерны с питьевой водой. На одной перевёрнутой машине, которых тут множество брошено на обочинах, вместо номера была закреплена табличка с надписью „Bad boys“ — плохие парни. А кого ещё здесь можно ожидать в этих краях — только заезжих, „оторванных“ от общества, плохих парней. На лобовом стекле зияло отверстие от пули. Да, именно эту Австралию я хотел увидеть, а не небоскрёбы Сиднея, Мельбурна. Вспоминается фильм „Безумный Макс“, действие которого происходило на просторах Австралии, где добыча бензина ставила на чашу весов человеческие жизни.
…На привале перед сном мы долго и оживлённо делились впечатлениями дня. Под нами было южное звездное небо, тишину не нарушал ни единый звук. Покой, только лишь в ушах стоял гул мотора — таков „Урал“. Ничто и никто не мешал отдыхать. Даже назойливые дневные мухи куда-то исчезли».
По девственной поверхности
30 апреля 2004 г. Перед нами, где-то примерно недели за три, за месяц, в этих краях проходил сезон дождей. Говорят, время страшное и неисследованное, потому что в пустыне страшнее всего не жара и песок, не безводье, а вода: не успеешь от неё убежать — пропадёшь точно! Вот никто и не решается заниматься наблюдениями здешних мест во время сезона дождей. Сюда ни на чём не доберёшься: можно взять только, например, аппарат на воздушной подушке, плавающий сам по себе, тогда и увидишь вакханалию небесных потоков воды, только якорь не забудь, когда понесёт! Вот была бы экспедиция — тоже интересно!
Во время сезона дождей все внутренние посёлки отрезаются от остального мира полностью и что там случись, например, аппендицит у человека — придётся самим себя резать или помирать! Длится водная вакханалия здесь, как нам сказали, от двух недель до месяца, но бывают и аномальные годы, тогда месяца полтора-два! Везёт же людям, словно на другую планету улетают от остального мира, и ничего — возвращаются.
А мы едем сейчас и удостоверяемся, что стали первопроходцами: вновь возникшая поверхность девственно чиста — по ней никто ещё не ездил, не ходил, мы — первые! Это и есть примерно та тропа Connie sue, что даже на карте нанесена. Интересно. Но вдруг, на более высоком месте видим, что несколько чьих-то следов сохранилось: значит вода выше этого места не подымалась — вот тебе и способ измерения высоты воды, что была в нынешнем сезоне.
Зато именно на нужном нам направлении встают преградой глубокие промоины оставшиеся памятниками после дождей, чтобы преодолеть их, приходится попотеть. Хорошо что нас пятеро, всегда можно вытащить мотоциклы из любых ям, как и из песков. А одному тут вообще делать нечего — даже на внедорожнике!
Установился у нас как-то сам собой некий экспедиционный режим, который пока оказывается оптимальным: рано утром, задолго до рассвета, точно в 05–30, я бужу дежурного повара и механика, один принимается разводить костёр и готовить завтрак, а другой — это конечно Володя Сайгаков, готовит мотоциклы для дневного перехода. Работы Володе хватает всегда — каждый день надо что-то делать с мотоциклами, так что от дежурства по кухне он освобождён.
Когда каша приготовится — просыпаются остальные. Едим, пьём чай, обсуждаем. В 07–00 уже стартуем. Иногда — в 08–00, это когда, бывает, что нужно устранять поломку посерьёзней, но в основном пока у нас производится текущая профилактика мотоциклов.
Обедаем обычно в 14–00, строго, дольше не тянем: у нас принцип, еда — дело очень важное, пропускать обед нельзя, сил не будет для работы! На всё про всё уходит где-то 1 час, а вечером уже стараемся не ужинать — отдыхаем больше! Вечером, обычно в 20–00, готовим чай, и преодолевая жуткую усталость стараемся проехать ещё часа 2.
По темноте, вечером, ехать намного сложней — трудно отыскивать нужное направление, старые автомобильные следы зарастают травой, и чтобы найти путь иногда приходится останавливаться и вглядываться.
В 23–00 встаём на ночлег, палатки можно ставить тут прямо на колее — всё равно никто не ездит в этих краях, и через 30 минут все уже спят.
Суетное и вечность
На маршруте твёрдые участки поверхности из камней чередуются с участками рыхлого песка, обычно их нужно проскакивать с разгона, но часто такие «песочницы» бывают продолжительные, приходится спрыгивать с мотоцикла и бежать рядом и толкать, толкать, толкать… Радуюсь самому себе, хорошо всё же иметь хорошо тренированное тело, не зря мы с братом бегаем марафоны. Но часто беспокоит мысль, а что будем делать дальше, если не будет камней, а только один песок?
Температура воздуха стала подниматься ещё выше — 33 градуса, и Тимура Ибатуллина хватил солнечный удар. Он не мог двигаться, обессилел, ритм дыхания нарушился, пришлось ему полежать, отойти, успокоиться, отпивался водой. Но надолго же останавливаться нельзя. Едем дальше!
Отдельной строкой была для меня, как для руководителя экспедиции, работа со спутниковым телефоном «Иридиум», который нам подарила московская форма «Альфателеком». В этой спутниковой системе есть бесплатная функция приёма SMS-сообщений, вот мы и наладили такой приём: мы сами не пишем, а только принимаем, и оказывается весьма полезно и занятно. Вечерами, перед сном, включаю телефон и читаю присланные нам десятки сообщений, особенно трудится наш штаб сопровождения: Евгений Штиль постоянно нас забрасывает вопросами — спрашивает, какой у нас режим дня, какой рацион питания, все ли довольны питанием, какие поломки преследуют?.. Эти вопросы нам задаются, чтобы потом в голосовых сеансах связи была задана тема для моего рассказа отсюда. Но только, если честно, все предварительные планы забываются, едва включается спутниковый телефон и начинается живое общение с родиной.
Кто-то говорит, что современный телефон — это для путешественников плохо, вредно, что, мол, раньше люди исходили всю землю вдоль и поперёк без всякой спутниковой связи. Говорят, что он отвлекает от экспедиционных дел, расслабляет силы, уносит энергию, которая нужна здесь, а не там, на Большой Земле, что «сюсюкания» с родными — это игрушки, потому что если реально там что-то случится, то всё равно ты не поможешь, не прилетишь сию минуту, и будешь только без толку переживать и сам «попадёшься» от слабости на маршруте. И что, для тебя, он создаёт иллюзию безопасности, хотя реально, конечно, сию минуту, что случись, никто не прибежит — сколько ни звони в телефон! А если уж совсем серьёзно прихватило, то телефон нужен только чтобы попрощаться с родными одним словом, это как на трагедии «Норд Ост» в Москве было. Кто-то скажет, что и не стал бы даже родных своих расстраивать, чтобы с последним словом позвонить. А кто-то даже из своего экспедиционного опыта доказывает, что у него совсем нет времени на пользование телефоном, нет, и когда он вынужден выкраивать такое время, то оно оказывается самым неудобным, самым «дорогим», и потраченным зря! В общем, вопросы-ответы, как перекидка мяча через сетку в волейболе — кто уронит!
Конечно, кроме того, спутниковый телефон — это лишний груз, и немалый, телефон с принадлежностями у нас, например, весил килограмм — не шутка! А ещё, что также доказывают опытные путешественники: телефон — это ценность, которая однозначно привлекает преступников и хулиганов в криминальных странах, районах мира, в городах, там телефон, как и фотоаппарат, как видеокамера, как и деньги в руках, превращаются в приманку против вас! В общем, есть разные мнения, спорят: полезное это приобретение — для путешественника именно! — современная связь или вредное?
