они подошли к переходу по водосточной трубе, он заметил велосипедные следы, а также грязные отпечатки ног, достаточно маленькие, скорее всего, детские, на самой трубе.
Когда они подходили туда, где позже обнаружат тела детей, Терри вдруг сказал Дэвиду, что у него плохое предчувствие по поводу этого места, поэтому он повернулся и пошел в другом направлении. Дэвид подумал, что это довольно странно, ведь тот искал Стиви, но при этом почему-то не хотел думать, что он в этом «злом» месте, но больше тот ничего не сказал.
Я отреагировал так же. Если ты боишься за сына и у тебя где-то возникает плохое предчувствие, естественным инстинктом родителей стало бы пойти именно туда и защитить ребенка, а не уйти в другую сторону, обойдя «злое» место.
Они искали до трех часов утра, после чего Дэвид пошел домой, чтобы немного поспать.
К тому времени, как Дэвид вернулся домой на следующий день, около 15:30 были найдены тела мальчиков.
Я спокойно все это выслушал и изо всех сил постарался сделать так, чтобы мои жесты и мимика были адекватны течению беседы. Но все это время я думал: боже мой, у Терри нет алиби на весь вечер! Возможное расхождение во времени оказалось реальным, и действительно образовался временной промежуток, когда Терри ушел от Дэвида и оказался один. Дэвид вел себя со мной так же открыто, как и с Рэйчел, я мог только сделать вывод, что никто из полицейских не задавал ему подобных вопросов, иначе он бы им точно рассказал. Это вполне соответствовало тому, что никто не вызывал Терри на официальный допрос после преступления, как, например, Марка Байерса. Я не мог – и до сих пор не могу – понять, почему.
Я объяснил Дэвиду, как, по моим предположениям, было совершено преступление и почему я подумал, что преступник, судя по всему, знал убитых детей. Ему пришлось контролировать трех детей сразу и даже, угрожая оружием, он не смог бы удержать их от побега. Так что, скорее всего, они его просто сами по себе слушались, как знакомого старшего по возрасту. Я сказал Дэвиду, что, по моему мнению, преступник увидел велосипеды, перешел через холмы Робин Гуда и нашел детей. Его первой реакцией стал гнев, поэтому он попытался как-то наказать их. Когда он перестал владеть собой и ситуация вышла из-под контроля, он почувствовал, что ему не остается ничего другого, кроме как убить детей. В другом случае его жизнь и репутация будут разрушены.
Мы вместе обсудили подробности этой местности, и я показал своему собеседнику, что незнакомец, скорее всего, вышел бы из леса ближе к мойке для грузовиков, а не с другой стороны. По расположению велосипедов в воде мы поняли, что он либо входил, либо выходил там, а может быть, и то, и другое.
Когда я уходил, Дэвид явно был потрясен. Больше всего он расстроился из-за того, что сам раньше не разобрался в преступлении более внимательно.
В первый раз, когда я попытался поговорить с Пэм Хоббс, она меня не впустила. Потребовалось позвонить Рону Лаксу и убедить ее, что я не собираюсь «никого привлекать» или выставлять ее в плохом свете только ради того, чтобы заставить ее поговорить со мной. К тому времени, когда она согласилась встретиться со мной, нам со следственной группой удалось изучить прошлое ее бывшего мужа получше, и я почувствовал себя более подготовленным.
Мы встретились в маленьком кирпичном домике ее мамы на угловом участке примерно в получасе езды от Уэст-Мемфиса. Табличка «ПРОДАЕТСЯ» стояла на лужайке перед домом. Несколько членов семьи Пэм присутствовали на этом разговоре за обеденным столом.
Я сказал им, что большую часть своей карьеры проработал на обвинение, но в данном случае обвинение ошибается. Сначала, как и Марк Байерс, они сопротивлялись, да и кто мог их винить? Рассказав этапы проведения своего анализа, я спросил:
– Напоминает ли вам кого-нибудь мое описание?
Казалось, будто все сидящие за столом переглянулись между собой, прежде чем пришли к единому выводу: Терри.
– Почему? – поинтересовался я.
Они описали физическое и эмоциональное насилие, которое Пэм терпела от Терри. Рассказали, что он избивал и свою первую жену Анджелу.
Пэм и ее родственники описали случаи, когда Терри бил Стиви, обращаясь с ним очень грубо, в отличие от Аманды, их с Пэм общей дочери. Пэм сказала, что за две недели до убийства Стиви попросил ее уйти от Терри. «Он любит Аманду, – процитировала она слова Стиви. – Но не любит меня».
Вся семья также предположила, что отношения Терри с девочкой не казались нормальными и, возможно, выглядели неуместными, а то и того хуже. Они подтвердили мою информацию о том, что отец Терри, который был священником-фундаменталистом, часто жестоко обращался с ним.
Наиболее значительным насилием в прошлом Терри стало насилие в семье. В ноябре 1994 года Пэм и Терри начали одну из своих частых ссор, и закончилась она тем, что Терри ударил Пэм по лицу тыльной стороной ладони. Пэм позвонила родным, и ее брат Джеки Хикс – младший, с ним Терри раньше ссорился, бросился ей на помощь. Когда Джеки начал драться с Терри, тот вытащил магнум 357 калибра, заряженный разрывными пулями, и выстрелил ему в живот. Терри заявил, что применил пистолет в целях самообороны. Он отбыл шесть месяцев в тюрьме за нападение при отягчающих обстоятельствах. Джеки перенес операцию и прожил еще десять лет, но умер от сгустка, образовавшегося во время той операции.
Я слушал, а родственники Пэм вспоминали другие случаи, пытаясь соединить их воедино. Например, они напомнили Пэм, что когда Терри высадил ее тем вечером в пять в ресторане Catfish Island, где она работала, то они понятия не имели, где он, пока он не забрал ее в 21:00. Его видели с детьми около 18:30, но он это отрицал. Когда он забрал Пэм, то вел себя странно. Ничего не говоря, он прошел мимо нее в ресторан и вызвал полицию. Что он делал предыдущие четыре часа? Если он так беспокоился о Стиви, что пошел искать его в лесу, почему тогда он не позвонил Пэм на работу,
