Все-таки он неисправим… наглый, заносчивый… дикарь. Но как обижаться на дикаря, который только что дал тебе свою последнюю шкуру? Я попыталась… честно…
— Странно, что вы не предложили мне согреться… иным способом.
— Ну знаете, — Аллан попытался изобразить возмущение, но вяло, без огонька. — Даже не будь… мисс Грин, мое образование не ограничивалось предметами: «команды орать» и «штурвал крутить». Возможно, вас удивит, но я осведомлен про некоторые особенности развития у вашей расы. И поверьте — при всех ваших выдающихся, гм, достоинствах мысль о том, чтобы заняться этим с восьмилетней девочкой… — он резко мотнул головой и, криво усмехнувшись, добавил: — Да еще зная, что ваш интерес ко мне сродни ловле экзотических насекомых.
— Что не фраза, то еще большее оскорбление, — пробормотала я, закутываясь поглубже в бушлат. — Я вполне сложившаяся личность, кто б меня иначе на шаг из Лесу выпустил. А что до особенностей… так некоторые этим, наоборот, вовсю пользуются.
— Но я — не из их числа.
— Не из их, — согласилась я, вздохнула… и принялась выпутываться из форменного сукна.
— Что еще вы задумали?! — вскинулся лейтенант. — Бросьте, я все равно не возьму его назад…
— Тогда бушлат улетит за борт! — упрямо заявила я. — Или греемся вместе, или мерзнем, но тоже вдвоем.
— Глупость какая, — проворчал человек, подсаживаясь ближе. — Ну посмотрите сами, он же слишком короткий и сшит впритык, на двоих не хватит, как ни крутись.
— Логично, — согласилась я, — но для логики вам следовало брать с собой Тайлера. Эльфы — не гномы, мы слишком часто думаем сердцем.
— Я думаю, это скорее женское…
Следующие несколько минут сложно было назвать иначе как «акробатической головоломкой». Пару раз мы едва не перевернули катер, но в итоге все-таки сумели устроиться: в углу сиденья, тесно прижавшись друг к дружке и каждый при «своем» рукаве. «И тут они слились в сытом симбиозе», наверняка обозвал бы наши потуги мой кузен. А мне… мне почти хорошо. Не очень удобно, совершенно непривычно, зато тепло… и спокойно. Я замерла, боясь неловким движением нарушить хрупкое чудо, но минуты проносились мимо, а ощущение уютного покоя все так же оставалось при мне.
Сколько мы летели так: вместе, молча, словно храня одну на двоих тайну? Полчаса, час, еще дольше? В темном облаке время казалось весьма относительным понятием. Я рискнула нарушить обет молчания, лишь почувствовав, что пытаюсь уже не задремать, а провалиться в глубокий сон.
— Аллан…
— Ну что еще? — судя по раздраженно-сонному голосу, лейтенант испытывал схожие трудности.
— Ваше «даже не будь» относилось к Марилене? — спросила я и тут же ощутила, как спина О'Шиннаха превратилась в камень… весь пронизанный натянутыми, перенапряженными нервами. Это длилось пару мгновений, затем Аллан вновь обмяк и шумно выдохнул.
— Неужели заметно и для эльфийских глаз?
— Нет, это как раз гномский расчет, — отозвалась я. — Вы — необычный человек, и я не верю, что ваш любовный идеал — обычная салонная жеманница.
— О, вы просто плохо меня знаете, мисс Грин, — шок миновал, теперь уже лейтенант перешел в атаку, в голосе зазвучали привычные язвительные нотки. — Салонная жеманница далеко не самый худший для меня вариант, уж поверьте.
— Не поверю! — отрезала я. — Пусть вы и правы, я знаю вас плохо… я почти ничего про вас не знаю… но есть вещи, в которых я уверена.
— Мисс Грин, — я не могла видеть лица О'Шиннаха, но была уверена, что сейчас он улыбается, — для инспектора полиции вы порой удивительно, невероятно наивны. Хотя, — с ноткой гордости добавил он, — вы далеко не первая, кого ввел в заблуждение мой маскарад.
— Маскарад?
— Да. Видите ли, мисс Грин, я — сирота. Мать умерла вскоре после родов, а отец… — лейтенант вдруг замолк. Я ждала, затаив дыхание, больше всего на свете боясь спугнуть, порвать протянувшуюся между нами тонкую нить доверия.
— Мой отец был простым боцманом на королевском фрегате. Он погиб в бою с капером, спас корабль от взрыва… и этим открыл для меня двери «королевской мореходки». Среди всех этих сыновей офицеров и джентльменов до десятого колена я оказался первым… и единственным. Знали бы они, с кем имеют дело… но в колледже мою тайну знал только милорд-смотритель, и он сохранил ее, уж не знаю, по каким причинам. Но, — с горечью добавил Аллан, — и в роли бедного провинциала мне довелось хлебнуть изрядно.
— Вы не… — в последний миг я заменила «врете» на «шутите».
— Удивлены, инспектор?
— Поражена, — ничуть не играя, призналась я, — от макушки до пяток. В первую нашу встречу вы показались мне классическим лощеным аристократом. Ваш мундир…
— Ах, мундир, — хрипло рассмеялся Аллан, — ну да, конечно. Видели бы вы, из каких обрывков, чуть ли не из ниток подобранных, собирала все это тряпье моя тетка-белошвейка. Отчасти ради нее я и… — лейтенант дернул плечом, — она вырастила меня… и она до безумия рада и горда тем, что кто-то из нашей семьи смог встать вровень с благородными.
— Судя по интонации, — задумчиво сказала я, — сами вы не испытываете к ним особого пиетета.
— И еще как! — весело подтвердил Аллан. — После всего, чему я был свидетелем… и что пережил сам… после такого сложно испытывать к этим ублюдкам иные чувства, кроме… — он вновь запнулся.
— Ненависти?
— Скорее брезгливости. Хотя, — после короткой паузы добавил О'Шиннах, — правильнее сказать: довольно сложная смесь обид и эмоций.
— Понимаю… наверное, — вздохнула я. — С таким багажом на сердце удивительно, что вы оказались в конторе полковника Карда — скорее ваше место среди тех, за кем он охотится.
На мой взгляд, объяснение здесь могло быть лишь одно и очень романтичное — но лейтенант в очередной раз удивил меня.
— О, это довольно долгая и в чем-то забавная история.
— Так расскажите, — я чуть поерзала, еще плотнее вжимаясь в чужую теплую спину, — разве мы куда-то торопимся?
«Еще как», обиженно напомнил ветер, пробарабанив по борту ледяной дробью. Все приборы наверняка были расколочены в пыль, но я отчего-то знала: нашу изломанную скорлупку несет сквозь ночь быстрее почтового экспресса! Еще одна опасность — невидимая и неощутимая, как… пары синильной кислоты. Я читала споры людских и гномских ученых о том, что произойдет с шагнувшими за стомильный рубеж, и почти все светила науки сходились во мнении: этих бедолаг ждет смерть или безумие. Может, и к лучшему, что мы летим в непроглядной тьме, без ориентиров… если угроза реальна, близка и неотвратима, лучше и не знать о ней вовсе.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
