К тому времени, когда к нему присоединились два помощника шерифа из Чаллиса, Рик уже приступил к осмотру хижины. Джо Уилкенсон был здесь. На снегу остались его следы, после того как он покинул хижину.
Они были отчетливо видны с воздуха и пилот следовал по ним, пока была возможность. Затем следы приблизились к гребню горной гряды и исчезли, уничтоженные дующим с запада ветром. Такой силы, что вертолет стало сносить в сторону, да и следов почти уже не было видно на снегу.
— Здесь ветер сдувает снег, — прокричал пилот поверх переговорного устройства. — Не вижу смысла продолжать дальнейшее преследование, а если мы поднимемся еще выше, я не гарантирую, что сможем вновь спуститься вниз! — Он развернул вертолет, полетел назад, и машина зависла в воздухе над строением, в котором находился сейчас Рик Мартин.
Он не переставал удивляться тому, что кто-то способен провести в этой лачуге зиму, тем не менее было очевидно, что Шейн Слэтер зимовал здесь. Хотя огонь почти совсем погас, печка оставалась еще теплой, а внутри мерцали подернутые пеплом угольки. Рик подкинул дров, и огонь вновь разгорелся ярким пламенем. Сейчас будет гораздо лучше, особенно если он закроет ставни и дверь, хотя он и не собирался этого делать, поскольку они служили единственным источником света для него.
— Боже мой, — выдохнул Том Синглфитер, едва переступив порог хижины. — Похоже на то, что агенты ФБР подкинули нам неплохое местечко для резервации! Какого черта кому-то понадобилось жить здесь?
— Именно это мы и собираемся выяснить, — откликнулся Мартин. Он окинул взглядом хижину. Рик обыскивал ее сутки назад, но сегодня был настроен во что бы то ни стало обнаружить то, что мог упустить из виду в прошлый раз. — Если понадобится, мы разберем эту лачугу до последней щепки. Здесь должно находиться нечто такое, что поведает нам о том, что скрывают агенты ФБР!
Он выдвинул из-под деревянной кровати обнаруженный накануне чемодан, открыл его и вновь начал обследовать содержимое.
— Черт возьми, — выругался Рик, когда понял, что в чемодане нет ничего, что бы он не видел сутки назад, — но что-то же должно быть...
— А как насчет этого? — спросил Том Синглфитер. Он стоял на полу на коленях и с любопытством рассматривал неплотно прилегающую доску.
Доску, которую Рик Мартин вчера совершенно упустил из виду. Доска поддалась, Синглфитер сунул руку в образовавшееся отверстие и обнаружил под полом пустое пространство. Мгновение спустя он извлек оттуда коричневый металлический ящик, краска на нем облупилась, из-под нее выглядывала проржавевшая сталь. Он был похож на небольшой ящик для хранения документов, на крышке была изготовленная из проволоки ручка, за которую ящик можно было переносить. Спереди он был закрыт на замок, но Мартин легко вскрыл его с помощью кривого ножа, обнаруженного Синглфитером на стойке, служившей Слэтеру кухней.
Внутри Рик обнаружил небольшую книжицу, кожаный переплет которой обветшал, а страницы от многолетнего хранения в ящике под полом начали покрываться плесенью. Едва он осторожно открыл готовую рассыпаться в руках обложку, то сразу понял: это дневник Шейна Слэтера.
А как только прочитал первую страницу, тут же осознал, что обнаружил именно то, что искал, ибо первые же слова объясняли все:
* * *
«Я совершил сделку. В госпитале проводятся испытания новой медицинской программы, и требуются добровольцы. Это, должно быть, очень опасно, поскольку любому из нас, кого удается втянуть в это дело, обещают скорое освобождение. Но нас явно обводят вокруг пальца, требуют подписать обязательство о невозбуждении против них уголовного дела. Ну и черт с ним, в лучшем случае, я выясню, к чему приложило руку правительство, а в худшем — умру. Не такая уж большая потеря для общества. Как бы там ни было, я собираюсь все подробно описать, так, на всякий случай».
* * *
Рик Мартин осторожно перелистал страницы и остановился на последнем листе дневника. Почерк Шейна Слэтера изменился. Аккуратные, четкие записи в самом начале дневника сменились небрежными каракулями, которые едва можно было разобрать:
* * *
«Со мною продолжают происходить изменения, мне становится все хуже и хуже. Изменения происходят не только с моим телом, но и с разумом тоже. Я готов умереть — я хочу умереть, как можно скорее, — но не могу. Только не сейчас. Я должен предупредить Джо, должен рассказать ему, что его ожидает. Я должен сказать ему, что очень сожалею о содеянном. Зачем со мной творили такое? Зачем вообще понадобилось делать это кому бы то ни было? Зачем я только позволил себе влюбиться в Одри? Но слишком поздно — я ничего не могу изменить, и знаю, что у меня не хватит сил убить Джо, хотя и должен так поступить. Мне кажется, что сейчас способен убить любого, кроме него. Я больше не могу сдерживаться. Я не могу больше считаться человеком. Как только наступает ночь, и во мне пробуждаются животные инстинкты, я должен выйти на охоту. Должен охотиться, как волк. Убивать свою жертву, как это делает волк. Думаю, что и умереть мне предстоит тоже, как волку. Когда-нибудь после долгого преследования меня вынудят спуститься вниз, и все будет кончено. Во всяком случае, для меня. А как же Джо? Что будет с моим сыном?»
* * *
На самом дне металлического ящика лежал еще конверт, в котором хранилась копия обязательства, подписанного Шейном Слэтером более пятнадцати лет назад, где он давал согласие на участие в медицинском эксперименте, проводимом в тюремном госпитале.
Документ санкционировал введение в его организм сыворотки, содержащей ДНК[6] «нечеловеческой разновидности», ДНК, на которую возлагалась надежда, что она успешно приживется в его собственном организме, укрепив тем самым сопротивляемость некоторым видам заболеваний.
Но эксперимент также предполагал возможность — и в документе курсивом было выделено слово «возможно» — постепенного изменения структуры его собственных генов.
«Нечеловеческой разновидностью», определенной для Шейна Слэтера, явился canis lupus.
Лесной волк.
Глава XXX
Кларк Коркоран рассматривал лежащие у него на письменном столе документы, отказываясь верить тому, что видит. Не вызывала сомнений обоснованность результатов проверки, проведенной с биологическим материалом, взятым из различных частей тела Шейна Слэтера. Проверка проводилась двумя лабораториями, причем проверялась не только кровь Слэтера, но также и его сперма.
Коркоран в последние два дня тоже провел свои собственные исследования, что, к сожалению, ни разу не пришло ему в голову за все те годы, пока у него на попечении находился Джо Уилкенсон. С каждым результатом анализов, изучением которых он и был сейчас занят, доказательства становились все более и более очевидными. И независимо от того, что разум его отказывался верить, факты просто невозможно было отрицать. Кларк вздохнул и, откинувшись на спинку своего стула, обвел пристальным взглядом лица трех человек, расположившихся вокруг его стола. Затем снял очки и начал протирать стекла, выигрывая несколько дополнительных секунд для того, чтобы собраться с мыслями.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
